Название: Танец на кинжалах. Часть третья. Путь к тебе.
Фэндом: Наруто;
Автор: Dafnylia (Rena-san)
Пейринг: Ита/Саку, Сасу/Саку;
Involving: Сакура, Саске, Какаши, Цунаде, др.;
Рейтинг: PG-13, R;
Вид: Гет, AU, OOC;
Жанр: драма, ангст;
Размер: макси;
Сроки написания: 27.10.08 – 25.12.08
Текущий статус: окончен;
От автора: в данной части героям около 16-17 лет.
Дисклеймер: вселенная и герои принадлежат Масаси Кисимото.
Размещение: только с личного разрешения автора и указания ссылки.
Эпиграф:
«Говорят, что даже такая мелочь, как взмах крыла бабочки может в конце концов стать причиной тайфуна на другом конце света…» (Теория Хаоса)
От автора: ну это типа подарок к прошедшему празднику. с этой главы размер каждой увеличивается...



«С тобою всегда теперь буду я,
Пусть сердце мое не бьется.
И снова в ночи душа закричит,
И эхом в груди отзовется…»
(Слезы асфальта «Сердце»)

- Лжец! Лжец! Лжец! – разъяренный крик Сакуры стегал Саске по лицу, словно кнут. Она бросилась вперед, но почувствовала, что ее хватают за руки и сдерживают.
- Успокойся…пожалуйста… Я знаю…
Слова уже сказаны. Они повисли в воздухе алыми буквами. И никуда от них не деться – не спрятаться. Эта страшная, жестокая ложь...
- Пусти! Пусти меня! Немедленно!
Вопль Сакуры разнесся по коридорам госпиталя. Она билась в руках Саске, а ее сознание никак не желало верить его словам. Она рванулась изо всех сил и бросилась в комнату.
Итачи и вправду был там. Он лежал посередине комнаты – на невысоком ложе. Его лицо было спокойным, как будто он спал.
Сакура в исступлении прижала дрожащие руки к лицу. Из ее горла вырвался сумасшедший крик – крик отчаяния.
- Итачи, нет! Нет! Нет!
Она бросилась к нему, упала на колени. Глаза застилал странный мрак.
- Итачи, встань…пожалуйста вставай… - Сакура ласково касалась его холодного, словно лед, лица, - помогите…кто-нибудь, помогите…
- Сакура…он мертв. Слишком поздно…
- Неправда…. Они ведь мне врут… Итачи, ты ведь жив…
Полуслепая от горя, она гладила его лицо, волосы. В горле стояли слезы – они желали пролиться наружу, но не могли. Что-то мешало им.
- Итачи…Итачи…ну пожалуйста…
Ее сердце словно падало с огромной высоты, разбиваясь на тысячи осколков. Это был сон. Очередной кошмар. И сейчас она проснется - а рядом будет ее сильный, живой и теплый Итачи. Но секунды текли, а чуда не было… Он оставил ее. Ушел в ночь – как тогда, во сне.
- Сакура, послушай… - кто-то хотел утешить ее, но она лишь грубо бросила:
- Уйдите все! Оставьте меня с ним. Я не хочу вас видеть!
- Сакура…я не оставлю тебя… - кажется, это был Саске. Но ей было все равно.
- Пошел вон… - проговорила она, - уйди. Я не хочу видеть тебя. Уходи…
- Идем, Саске… - Цунаде повела парня к выходу, - ей нужно попрощаться с ним.
Дверь закрылась.
- Они ушли… - Сакура поднесла губы к уху Итачи, - они все ушли. Мы с тобой вдвоем…
Ее разум не желал воспринимать правду – он словно оградился от нее. В глазах рябил багровый цвет раны, пересекающей грудь Итачи. Этот цвет заслонил собой весь мир.
Девушка гладила черные жесткие волосы Итачи и продолжала:
- Ты меня предал, Итачи. Ты обещал, что вернешься. Ты ведь обещал! И ты нарушил свое слово. Ты говорил, что всегда будешь со мной – что бы не случилось. Но ты ушел – и оставил меня. Как ты мог, скажи?
В ее шепоте читалась ярость, боль и безумие.
- Молчишь. У тебя нет ответа. Ты клялся, что любишь. как же ты так? почему ты так жестоко поступил со мной? Чем я заслужила?
Она опустила голову, прижимаясь к его груди, желая, жаждая услышать, как стучит его сердце, как оно рвется к ней. Она хотела почувствовать, как пульсирует его кровь. Ощутить его дыхание, прикосновение теплой и безумно родной руки.
Но сердце молчало. Оно не желало говорить про свою любовь.
Больше не будет ничего – не будет его поцелуев, его ласкового голоса. Больше не к кому прильнуть, приникнуть усталой головой. Попросить, чтобы он забрал все ее горести и боли.
Если бы он умер у нее на руках, если бы она слышала его последнее слово, ловила его последнее дыхание – у нее осталось бы на память хотя бы что-то. Но в память их любви осталось так немного – воспоминания о минутах, проведенных вместе и о том последнем, таком странном поцелуе. Он погиб молча – не попрощавшись с ней, не сказав на прощание, насколько сильно любил. Но Итачи никогда не любил прощаний. Долгих, выматывающих душу и сердце прощаний….
Итачи Учиха ушел, сжигая мосты их любви за собой. Оставил ее совсем одну – на диком и пронизывающем ветру.
- Почему? – шептала Сакура, - почему я не могу докричаться до тебя? Ты всегда был рядом, когда я нуждалась в тебе. А что теперь? Как же я буду жить без тебя? Как жить зная, что ты не вернешься?
Но он молчал. На его губах лежала печать немоты. Он не ответит. Никогда не заговорит с ней. Он оставил ее. Навечно… Навсегда…

* * *
- Бедная, бедная девочка… Ты должен ей сказать. – Цунаде протерла глаза. Горький ком воспоминаний снова пытался овладеть нею.
- Я? Почему я? – Какаши Хатаке поднял взгляд на Хокаге, - а вы сами?
- Я не могу. Я перенесла многое, но не в силах сказать ей. Она сутки от него не отходила. Мне кажется, что она не отпустит его.
- Как знаете. Не думаю, что это ее обрадует.
- Но тем не менее, Какаши. Тем не менее…
Дзенин поднялся. Цунаде сидела, подперев голову руками. И если бы она подняла глаза – в них бы стояли слезы. Какаши не сомневался.
- Я оповещу ее немедленно.
«Как ей сказать? Как?... Она же не переживет…» - мысли Какаши путались. Он коснулся двери, за которой слышался тихий, наполненный мукой и страданием голос девушки. Постояв секунду на пороге, он наконец решил войти.
Картина, представшая его глазам, потрясла бы самого черствого человека. Сакура оставалась все в той же позе – на коленях перед ложем Итачи. Под ее глазами залегли синевато-черные тени, но она не плакала. В ее глазах читалась настолько глубокая грусть и пытка, что Какаши ощутил, как у него перехватило дыхание.
Девушка не видела вошедшего. Да и вряд ли во всем мире для нее существовал кто-то, кроме человека, который уже не слышал ее.
- Итачи…какой же ты у меня красивый…даже сейчас… - она глядела на его лицо, такое спокойное и умиротворенное. Она касалась руками его волос, раз за разом целовала его холодные, безответные губы, щеки, лоб.
- Сакура… - Какаши запнулся, - завтра…завтра утром похороны погибших…
Она не обернулась. Она просто застыла, как будто все ее мышцы разом парализовало.
- Он…он боялся темноты… - голос Сакуры был неестественно высоким, надрывным, - неужели вы думаете, что я дам заточить его в этой вечной пустоте? В этом страшнейшем мраке?... вы думаете, что я дам его положить в ту тьму, которой он так боялся?..
- Девочка, я понимаю, что тебе плохо…
- Да ничего вы не понимаете!.. – она бросила на него презрительный взгляд, - вам хоть раз в жизни казалось, что дальше – конец? У вас вырывали из груди сердце? Вынимали душу? Отбирали самое дорогое? Нет? Тогда почему вы говорите, что понимаете меня?!
- Сакура. – он опустился рядом с ней, - я терял дорогих людей. Самое тяжелое – найти силы жить дальше…. Жизнь не окончена, Сакура. Ты еще так молода…
- Вы понимаете, что я люблю его?..
- Знаю, милая, знаю… - голос Какаши стал совсем тихим, - и если любишь – отпусти его. Смирись. Просто переживи эту боль.
- Я не отдам его, - пробормотала Сакура, - он всегда будет со мной, пока я не умру и не приду к нему. Он обещал, что всегда будет со мной, а это значит, что я не отпущу его. Никогда и ни за что на свете.
- Сакура, он всегда будет с тобой. В твоем сердце. Поверь мне. Он понимает, как ты страдаешь – его душа не покинет тебя.
- Нет…нет… - Сакура качала головой, - не пущу…
- Так нужно, Сакура. – Какаши коснулся ее плеча, она дрогнула, но не отстранилась, - многие в эту ночь потеряли любимых. Неужели ты думаешь, что одна так страдаешь?
- Я не…
- Многие защитники отдали жизни за то, чтобы деревня не была стерта с лица земли. Я прошу тебя…отпусти Итачи…
Сакура отвернулась от Какаши. Ее дрожащая рука провела по лицу Учихи.
- Ты слышал? – прошептала она, - завтра должен был быть день нашей свадьбы… Но теперь – это день твоих похорон…

* * *
Ветер трепал распущенные по плечам розовые волосы. Сакура стояла в стороне от всех – одна, с поникшими плечами. Черные одежды только оттеняли ее серое, осунувшееся лицо.
Она была тенью – черной тенью, которая резко выделялась на фоне белеющих сугробов снега. В этом черном цвете утонула прошлая жизнь, растаяла, словно снежинка упавшая на пока еще теплую руку девушки. За черными траурными знаменами пряталась глухая скорбь, боль, разрывающая на куски сердца. Метель мела ночью – метель, невиданная в конце ноября. Куда ушла теплая осень? Куда вообще ушло все тепло и яркие краски? Откуда вообще взялись эти два цвета – черный и белый? Они пленили весь мир, всю деревню. А прошлая жизнь закопана вот здесь – под этими бесконечными просторами снега.
Снежинки срывались с неба, летели к земле – и падали на бледное лицо Сакуры. Она не смотрела ни на кого. Губы плотно сомкнуты, щеки запали, в глазах горит странный, безумный огонек. Но они остаются сухими – за все время она не проронила ни слезинки. «Ишь ты, каменная…» - осуждающе проговорил кто-то. Но Сакура не слышала. Ее вниманием владел только свеженасыпанный курган над могилой того, кого она любила столько лет. Того, ради кого билось ее измученное сердце. Снег – замерзшие слезы неба – оседали на черной свежей земле. Опять эти два цвета…. Может, и вправду, все цвета забрали с собой в могилу погибшие ночью защитники?
В худых руках Сакуры белели белые лилии – точно такие же, как Итачи принес ей в госпиталь. Лилии, перевязанные черной лентой…. На их лепестках застыл иней. Слезы, которых не пролила Сакура… Слезы, замерзшие в на морозе ее одинокой души.
Цунаде что-то говорила. Но Сакура ее не слышала. В ее груди была глухая пустота, заполнявшая все, давящая на ребра, заставляющая сердце сбиваться с ритма. Она хотела бы заплакать, излить свое горе. Но слез не было. Она не могла плакать.
- Может быть, кто-то хочет что-то сказать?.. – голос Цунаде эхом проник в сознание девушки, - Сакура, ты?.. У тебя, наверное, есть что сказать…
- Я? – она подняла голову, - да, у меня есть что сказать…. Была гроза. В тот день была гроза…
Ее зеленые глаза смотрели в прошлое. Они видели, они помнили…
- Он считал, что предает деревню, а я… Я была лишь ребенком, который был не нужен никому, покинут. Я встретила его в первый раз тогда, когда он готовился совершить самую страшную ошибку своей жизни. Но так случилось, что судьба приготовила нам другую дорогу. Второй раз мы встретились летом. Солнце. Оно было беспощадно. Тогда он сказал, что я ребенок, который не может получить очередную игрушку. Но это было не так. Я любила его, казалось, с самого сотворения мира. А он знал это. И ушел только потому, что не хотел чтобы я была в опасности…В третий раз он спас мою жизнь тогда, когда я отчаялась. Никто не пошел за мной, а он нашел меня. И спас. Если бы не он – я бы погибла. От рук человека, который любил меня и ненавидел. Итачи вернулся в деревню, ради меня, ради всех вас. Вы никогда не понимали, насколько сильно он любит эту землю…эти стены и дома… Если бы не вы – он не стал бы жертвовать своей жизнью. Вы поставили на него клеймо предателя, и он хотел доказать, что это не так. Но вы были слепы и глухи. Если бы он не защищал вас, то был бы жил. В его смерти виноваты все вы…
Среди жителей пронесся вздох возмущения.
- Что ты такое говоришь, Сакура? – пораженно спросила Цунаде.
- Я знаю, что говорю. – девушка шагнула к могиле и положила на нее лилии,- вы все виноваты в его смерти. А больше всех виновата я. Я же чувствовала, что случиться что-то страшное. И не остановила его. Если бы не я – он был бы жив…
Она отвернулась и пошла в направлении деревни. Люди отшатывались от нее, словно от прокаженной. Но Сакуру это не волновало.
Ее больше не волновало ничего….

* * *
Чуть более месяца спустя…

Сакура сидела в своей комнате и неотрывно смотрела на стену перед собой. Мгновения текли, растворяясь в прошлом. День за днем, ночь за ночью, она старалась забыть. Уйти от реальности, но не получалось.
Раз за разом неизвестные силы возвращали обратно – в пустое и бессмысленное бытие, где не было Итачи. В мыслях и воспоминаниях – он был рядом, они были счастливы. Он не покидал ее даже во снах.
Неожиданный стук в двери отвлек ее.
- Войдите. – безразлично ответила она, не отводя взгляда от точки на стене.
- Здравствуй, Сакура… - в комнату вошел Саске, - я…тут шел мимо…подумал, может зайду…
- Ты зря пришел, - зеленые глаза безучастно скользнули по лицу Учихи, - я менее всего хотела бы видеть тебя. Тебе лучше уйти…
- Послушай, я понимаю. Мне тоже очень тяжело. Просто я хотел, чтобы ты помнила, что у тебя есть я.
- Саске, я прошу тебя – уйди. Когда я смотрю на тебя, то задаю себе вопрос – почему погиб он, а не ты? Почему ты жив, а он мертв? Уйди, пока я не наговорила тебе того, о чем после пожалею.
- Я…я не хочу причинять тебе боли…
- А мне больно. Ты так похож на него…Я смотрю на тебя, а думаю о Итачи…
- Поэтому, я и пришел к тебе. У меня к тебе есть вопрос, но можешь не отвечать. Ты одинока. Ты не подпускаешь к себе никого. Наверное, ты давно поняла, что я…что ты мне не безразлична. Я хотел бы помочь тебе, и может быть…ты бы согласилась…выйти за меня…
- Что?! – ресницы Сакуры дрогнули, а в глубине ее глаз вспыхнул нехороший огонек, - что ты сказал?..
- Я понимаю, что сейчас не вовремя. Но я не прошу твоей любви. Я просто хочу помочь тебе. Вместе мы справимся…
- Саске…уйди.
- Я уйду. – он отвернулся к выходу, - но подумай над моими словами. Не спеши отказываться.
Сакура больно прикусила губу. Взгляд Саске будил в ней память про Итачи – сильнее, чем что-либо иное. Эта память была как заноза – болезненна, но неизлечима. Она опустила голову на руки, желая забыться, заснуть, умереть.
Но даже во снах Итачи был с нею, обжигая беспощадно каленым железом…

- Здравствуй, Сакура… – Цунаде опустилась на лавочку, на которой сидела девушка.
- Зачем вы звали меня? – взгляд Сакуры был пустым, наполненным глухим страданием.
- Я хотела поговорить с тобой… Думаю, что нам обоим это необходимо.
- Мне это не нужно. Оставьте меня в покое. Почему вы все считаете, что мне нужна чья-то помощь? – Сакура посмотрела на наставницу и отвернулась, - Почему бы вам просто не забыть о моем существовании?
- Сакура, выслушай меня… - Цунаде протянула руку и коснулась плеча своей воспитанницы, - Итачи отдал за тебя жизнь. Только для того, чтобы ты жила. А что же ты делаешь? Ты разбиваешь и пренебрегаешь его жертвой…
- Да как вы можете?..
- Это ведь правда, девочка. Он так тебя любил, что готов был отдать за тебя свое сердце, свою душу. И ему бы совсем не понравилось, что ты сейчас делаешь с собой.
- Откуда вы знаете, что ему понравилось бы, а что нет? – Сакура вспыхнула, словно бочка с порохом, - Вы… Вы убили его. Думаете, я не знаю?! Это из-за вас он погиб. Вы послали его на смерть!..
- Я не хотела его смерти. – ответила Цунаде, - Я понимаю твою боль. Я испытала ее. Неужели ты думаешь, что я могла так обойтись с тобой?..
Сакура опустила взгляд.
- Он настолько тебя любил, что отдал за твое будущее возможность жить. – продолжала Цунаде, - Я ведь видела, как он любит тебя. И я бы ни за что не… Сакура, я смотрела на тебя, а видела…видела себя.
Сакура недоуменно посмотрела на наставницу. Та сидела, смотря карими глазами куда-то далеко, в прошлое. И на ее ресницах блеснули слезы.
- Боги, какой же он был красивый. Красивый и отчаянно смелый. Он хотел, чтобы жители деревни были счастливы. Дан…мой Дан… Он умирал, а я видела это. Шел дождь. Мне хотелось умереть вместе с ним. Сначала мой бедный брат, а потом Дан. И я чувствовала, что виновата перед ним. Я подарила ему то ожерелье. А потом он погиб. Я не хотела жить. Моя душа летела в преисподние…
Сакура смотрела на Цунаде, застыв и внимательно вслушиваясь в каждое ее слово.
- Я была разбита…подавлена…. Но я наша в себе силы жить дальше. Рана в груди постепенно затягивалась. Я поняла, что мои умения необходимы. Через силу, еле-еле, я карабкалась наверх – к солнцу. И когда я наконец нашла в себе силу жить дальше, я поклялась, что никому и никогда не позволю испытать ту же боль. Сакура, уже прошло столько лет, но я до сих пор люблю его. Но теперь это лишь светлое воспоминание, а не боль. Я отпустила его. Отпусти и ты Итачи…
- Но…вы говорите, что вы поняли, что нужны кому-то. А кому же нужна я?..- жалобно выговорила Сакура.
- Ты талантливый медик. У тебя многое получается. Подумай, ведь это прекрасно – помогать людям. Вернись к работе – и ты увидишь, что находишь упоение в этом сумасшедшем ритме. Проще всего сейчас – поддаться этой боли. Но она отпустит…я знаю. Кровь побежит быстрее. Ты обретешь силы к жизни только тогда, когда поймешь это.
- Я не могу. Я задыхаюсь без него… - голос Сакуры задрожал, - это страшно. Просыпаться в холодной постели, одинокой, забытой… Я же никогда не полюблю так, как любила Итачи. Я не сумею забыть его – это навсегда…
- А и не надо забывать. Просто научись жить с этим. Такой любви в твоей жизни больше не будет – это первая, незабываемая любовь. Редко она бывает такой, как в твоем случае. Очень жаль, что так случилось. Тебе сейчас нужна опора, чтобы идти дальше.
- Саске…он…
- Предлагал тебе выйти за него замуж? Я знаю. – Цунаде подсела ближе, - и он не издевается над тобой, если ты думала об этом…
- А что тогда?.. неужели он не понимает, что я никогда не забуду Итачи? Что я не смогу полюбить снова. Так же сильно…
- В том то и дело, что он все прекрасно понимает. – Цунаде едва заметно улыбнулась, -Но он хочет, чтобы ты была счастлива. Он готов всю жизнь поддерживать тебя, не требуя ничего взамен. Он не отвернется от тебя, он просто будет рядом. А тебе нужен такой человек. Подумай, разве брат Итачи способен на подлость по отношению к тебе? Саске любит тебя. Но он знает, что ты не забудешь Итачи. И тем не менее, он готов к этому.
- То есть, я должна согласиться?
- Это твое дело… Но подумай хорошенько, действительно ли ты хочешь научиться жить дальше. Потому что никто не сможет тебя заставить, если ты сама не захочешь.
- Я…я… Я должна научиться…. Без Итачи…
Горло сперло судорогой. По щекам девушки полились слезы – первые, горькие, болезненные слезы. Она не плакала над телом Итачи, не плакала на его похоронах. Месяц она не проронила ни слезинки. А вот теперь они лились бесконечным потоком.
Сакура рыдала, уткнувшись лицом в плечо Цунаде.
- Поплачь…поплачь, девочка. Поплачь, маленькая… - Годайме гладила ученицу по растрепанным волосам.
А Сакура плакала и не могла остановиться. Она изливала свою истерзанную, страдающую душу. И в груди ослабевала тоска. Слезы истощали сердце, но вместе с ними как будто исчезали осколки, глубоко засевшие внутри.
Она плакала горько, до умопомрачения, до боли в висках. Ее спина дрожала. А душа металась раненной птицей, билась о прутья клетки, и кричала… Крик ее отдавался в ночь, в которую однажды ушел Итачи. Крик летел и гас над пустыми глазами бесконечной боли и тоски…

* * *
Саске сидел возле ручья, скованного льдом. В хрустальных кристалликах отражались миллиарды звезд, среди которых молодой Учиха старался отыскать новую. Итачи когда-то, казалось – бесконечно давно, говорил ему, что когда умирает человек – его душа зажигает звезду. «Где же твоя звезда, брат?».
Неожиданное деликатное покашливание заставило его обернуться.
- Сакура? – удивился он, - это ты, или у меня галлюцинации?!
- Саске… - проговорила она, - мне очень тяжело тебе говорить. Просто выслушай – и не перебивай. Я долго думала. И я должна спросить, прежде чем окончательно решу. Ты правда готов всю жизнь понимать, что я никогда не смогу быть с тобой? Что я никого и никогда не полюблю так, как Итачи?
- Я тебе уже говорил. Я знаю, что тебе нужна моя помощь. Я готов отдать тебе свою жизнь.
- Не нужно. Просто будь рядом. Я должна начать новую жизнь. Но не знаю, как это сделать….
- Я помогу тебе…
- Нет. Не поможешь. Ты просто должен поддержать меня. А через свои чувства я должна перешагнуть сама. Только, готов ли ты к этому? Если ты не готов – то не стоит и пытаться. Подумай и скажи, в твоих ли силах принять эту истину?
- Да.
- Тогда…Тогда я согласна стать твоей женой. Но не потому, что люблю тебя. ты это должен знать и не питать иллюзий. Нет, не нужно ничего говорить. Пока не нужно. Теперь я должна побыть одна.
- Я понимаю…я уйду. – он кивнул и встал с песка.
Сакура уже не смотрела на него – ее лицо было обращено к небу. Впервые за месяц она почувствовала, что боль отступила немного. И впервые за все время лицо Итачи подернула легкая дымка.

* * *
Хлюп… Звук отжима повторился. Что-то влажное коснулось лица.
Резкая боль пронзила тело. Больно было пошевелить рукой или ногой – по нервам бежала ослепительная боль. Лицо странно защипало. Голова кружилась.
Веки дрогнули – глаза слегка приоткрылись. Взгляд выхватил отблеск зажженной свечи и темный силуэт. В ушах гудело, виски сдавливала мучительная боль.
Рука приподнялась, но мучительный всплеск боли заставил ее вернуться в прежнее положение. Из губ вырвался сдавленный вздох.
Темный силуэт пошевелился. Чья-то рука убрала со лба влажное полотенце. Раздался глубокий, бархатный, полный завораживающих интонаций, голос.
- Тебе не обязательно шевелиться. Хорошо, что ты пришел в себя, Итачи…