Название: Черное... и черное?
Автор: Kedra
Бета: DI_aka_Итачи
Пейринг: Ита/Сасу; Сасу/Нару(образно)
Рейтинг: PG
Жанр: Deathfic, Angst, Songfic
Статус: Закончен
Дисклеймер: все герои принадлежат Кишимото-сама.
Размещение: С моего разрешения
Саммари: Самое страшное в ненависти - потерять себя. Но всегда есть то, что может спасти и подарить новую жизнь. Главное - найти это в себе.
Рамер: мини
Предупреждение: смерть одного из героев.

Черное и … черное?

Лесной мрак — и без того жуткий — заполнял шум дождя. Саске оглянулся. Он заметил, что в этот бесконечный звон капель, вплелся другой звук. Звук шлепков по мелким лужицам. Он даже не скрывался, приближаясь быстро и с явной целью. Учиха спрыгнул с дерева и встал возле ствола. Волосы прилипли к голове и по ним скатывались крупные капли, заползая холодком за шиворот и застилая глаза. Сквозь пелену дождя проступили очертания человека в плаще. Саске сосредоточился на этой фигуре, активируя шаринган. Фигура сделала еще пару шагов и темноту прорезала вспышка молнии, высветив, алые барашки облаков на плаще. Саске вздрогнул. Он так давно этого ждал, но даже не подозревал, что эта встреча состоится так скоро. Он знал, что будет делать. Давно продуманный сюжет сражения, сейчас проступал в мелких деталях, как мозаика. Саске напрягся, словно пружина, сдавленная прессом. Его левая рука все еще касалась ствола, но первый ход он уже сделал. В голове была чистая ясность предрешенности событий. Иначе он уже не мог.
- Саске... - оглушительно ровный и тихий — с детства знакомый — родной голос, прервал его размышления. Он поглотил песню дождя, взрывая сознание и, легкий ветерок принес неимоверный жар. Мир закружился и поплыл, заполняясь бездонной тьмой. Стена из стволов деревьев растворилась, сменяясь гулкой пустотой.
Цукиёми...

Страха не было. Лишь холодная решимость.
Саске посмотрел на землю, которую должна была покрывать влажная трава и листья, но там были пылающие угли. Пламя заполняло все видимое пространство поверхности и, разрезая темноту яркими искрами, уносилось в бесконечную, непроглядную бездну.
- Саске... - голос был холоден, как лед, но это не пугало младшего Учиху, все больше убеждая его в правильности своих намерений. Он знал, что только так сможет освободиться от гложущих ощущений потери близких; от сводящей с ума черной чумы рассудка. Она поглощала его, не оставляя места другим чувствам. Ненависть, неистовым огнем снедала его изнутри.
А снаружи жар, пожрав его одежду, добрался до кожи. Она горела как пергамент, исходя трещинами, осыпаясь пеплом на угли и, обнажала черную плоть. Но боли не было. Саске, в немом непонимании, уставился на свои руки — черные, будто залитые матовой краской — они не горели дальше и даже не тлели.
- Саске... - голос приобрел оттенок радости. Теперь он шел ни от всего окружающего Учиху пространства, а из-за спины. Он моментально обернулся, рассыпая искры и пепел, от оставшихся тлеющих кусков кожи на теле.
- Выходи! – крикнул, младший Учиха, не выдержав.
Плавно, скользя по воздуху над пламенем, человек в плаще приблизился на расстояние броска куная. Вися в пространстве, он заинтересовано склонил голову набок с безразличным выражением на лице и откровенно разглядывал Саске. Да, это был тот самый старший брат, который, вырезав клан Учиха, связал свою судьбу с Акацуки. И он по-прежнему был самым ненавидимым человеком во всей вселенной. Саске еле сдерживался, чтобы не кинуться на него тут — внутри гендзуцу. Но здравый смысл держал его в узде, не позволяя делать, ни чего не обдумав.
- Ты изменился, брат... - прошелестел уверенный голос Итачи, - Стал старше и... больше похожим на меня, чем раньше!
- Заткнись! Что ты знаешь обо мне?! Я не твоя копия! Я не похож на тебя! И никогда не буду похож. Или я убью и себя! - вырвалось у младшего, сверкавшего чернотой своих ненавидящих глаз. А старший покачнулся в воздухе и скинул плащ с плеч на угли. Расслабленно ступая по не видимым ступеням, он спустился на горящую поверхность. И тут же его одежда и кожа занялись струйками огня и трескаясь начали опадать, оставляя лишь черноту.
Их разделял всего шаг. Два черных тела облизывали языки пламени, но не причиняли боли. Они были отражением друг друга, как два осколка неповторимо-беззвездной ночи. Лишь глаза выдавали их, не позволяя, сравнятся с мертвыми тенями.
- Смотри, Саске, здесь только, правда. Смотри! Я — это ты! - рука, черным крылом, скользнула к щеке брата. Медленно растянулась секунда касания и запечатлела колючий холод, исходящий из пальцев старшего Учихи. Саске не мог шевельнуться, а пальцы брата беспрепятственно пробежались по ключице и скользнули к груди — туда, где сердце.
- Вот видишь, братик, теперь ты до краев наполнен ненавистью. Как я и надеялся... - Саске вздрогнул, под ледяным взглядом таких родных глаз. Он видел собственное отражение в них. И страх пробежался у него по позвоночнику мелкими лапками. Из темноты зеркальных глаз старшего Учихи, на него смотрело чудовище – черное и безликое, изуродованное бесчеловечным желанием смерти.
Это отрезвило Саске.
Он не хотел становиться подобным тому, кого собирался стереть с лица земли. Но выхода пока не видел. А слова брата все больше загоняли его в тупик, отнимая последнюю надежду, сминая его веру в собственную индивидуальность, разрывая всю надуманную правильность его поступков, приведших к нему. И Итачи продолжил изливать на него всю правду, которую еще не осознал младший:
- Саске, твоя ненависть, думаешь, она горячая? Нет! Она холодная. Она способна заморозить солнце, и ты больше никогда не будешь видеть света. Ни единого его лучика не проникнет к тебе в сердце. Ведь теперь — оно такое же остывшее, как и мое. Наконец-то мы будем едины.
- Брат... - осознание сказанного Итачи, мерзлыми каплями, стучало в рассудок младшего Учихи, - Зачем ты это сделал? Зачем ты делаешь это с нами?
- О, мой глупый братик, ты до сих пор не понял? - смех звонко разнесся над пылающей пустотой и живые глаза на мертвом лице сверкнули, отражая пламя. - Ты единственный, кто мне был нужен. Ведь мы одно целое, по ошибке родившиеся в разное время.
- Но родители... зачем...
- Они делали тебя другим... - последовал холодный ответ и, Саске передернуло от этих слов, - Светлым. А свет и тьма не могут быть вместе. А я так хочу вернуть себе свою половинку. И теперь осталось недолго ждать. Я так рад, мой... любимый брат, - шаг и черные тени двух братьев слились в одну — совершенную. Между ними проскакивало оранжевое пламя, в попытке разделить два тела, одно из которых застыло как статуя.
Холодные губы Итачи обжигали. Тупая боль проскальзывала по телу Саске, обвитом ледяными руками брата. Мысли пульсировали в голове, как птицы, ударяясь о стекло его самосознания. Мгновение дробилось на мелкие детали, которые разбегались в попытке найти выход. Саске четко понимал, чего добивается его старший брат — он был так близок к этой пропасти. И он сделал выбор — шагнул назад — от ненависти к единственному, что могло вытянуть его из небытия. Он вытащил ту единственную светлую крупинку, которую давно прятал внутри себя, пытаясь забыть и утопить ее в своей черноте. И эта песчинка, едва получив его внутреннюю поддержку, стала расти, заливая сердце Саске светлыми ощущениями и трепетом.
-Ты ошибаешься, брат... - легкая усмешка искривила черные губы младшего Учихи, - У меня есть свет, который сможет победить ненависть, - и вспышка яркого света, прорвав его грудь, выплеснулась наружу. Итачи отскочил и зашипел — точно змея — хватаясь за рваный край раны на груди, куда ударил луч.
- Что это... - выдавил из себя Итачи. Он опускался на горячие угли, собственного ада, а от раны, покрытой серым пеплом, пошли трещины по всему телу.
Ответ Саске стал откровением, которым он поделился с умирающим. И он вложил в него все то превосходство, которое ощущал сейчас, стоя над недоумевающей черной фигурой брата.
- О, ты никогда не узнаешь такого, мой слабый старший братик! Ты уже никогда не испытаешь подобного, ведь твоя душа уже замерзла. А лед неспособен гореть! Ты умрешь и не узнаешь, насколько это прекрасно! Даже самая малая частица этого, способна зажечь солнце! Погасшее солнце! - свет, вырывавшийся из груди Саске, из тонкого лучика превратился в поток. Он, белой рекой, окутывал тело Учихи, смывая с него черные лохмотья мнимой кожи и унося их в своем течении. Угли гасли и исходили ядовитым парком, когда светлые волны касались их. Саске приобретал свой обычный вид: кожа — бледная и сияющая — наполнилась жизнью; одежда будто и не сгорала; волосы развевались на горячем ветру, переливаясь всеми оттенками черного; глаза искрились живой темнотой. И свет теперь исходил от всего его тела, надежно покрывая его, как кокон, защищая от горячего ветра, трещащих углей и жадного пламени личного пекла Итачи.
Старший Учиха, стоя на коленях, черной растрескавшейся тенью, взирал на свое поражение в лице Саске. Его голос вырывался сквозь щели в груди и был сиплым и тихим:
- Это не твое гендзуцу. Тогда, что это? Что... - глаза Итачи бешено сверкали. Он не верил, что такое возможно внутри цукиёми. Но очевидное не оставляло ему выбора лишь вопросы и надежда на ответ.
Саске присел рядом с поверженным и, улыбнувшись, коснулся пальцем лба своего брата.
- Смотри, вот тот, кто сильнее нас и он единственный для меня. Даже если он отвергнет меня, его свет всегда будет со мной! - прикосновением, Саске приоткрыл свой внутренний мир и Итачи завыл, как пораженный копьем дракон. Истошно, цепляясь за угли, крошащиеся в его черных ладонях, Итачи заорал:
- Нееееееттт!... Ты не должен... ты не можешь его любить... - и пылающие угли на секунду мигнули в испуге.
А Саске, выпрямившись, над стоящим на коленях Итачи, холодно измерил его презрительным взглядом. Вся та ненависть, что он испытывал до этого к согбенному старшему брату, стекла липкой черной жижей в мигающее пламя. Теперь ее место заняла холодная неприязнь и отвращение к черному родственнику.
- Могу! - уверенно возразил Саске и, сложив печать, твердо произнес:
- Прощай, Итачи!

Дождь хлынул в разгоряченное лицо Учихи, и он расслабленно слизнул капельки холодной, сладковатой влаги с губ. В пяти шагах от него лежал человек, в плаще с алыми облаками, обвитый белой толстой змеей. Потухшие глаза брата смотрели в его сторону. Зрачки все еще были расширены ужасом произошедшего. Поражение старшего Учихи было быстрым, а его смерть не принесла облегчения Саске. Но он уже не думал об этом, отодвинув эти чувства на задний план. Сейчас его интересовал тот светлый образ, который он так внезапно вытащил из глубин своего сознания. А так же те чувства, что родились очень давно, но так старательно скрываемые им, даже от самого себя. Благодаря ним мир переменил оттенки, став ярче и интересней.
Бросив последний взгляд на мокнущий труп брата, Саске сложил печать, и змея вместе с телом начала вкапываться в землю. А Учиха, встряхнув головой, разбрызгивая прозрачные капли, прошептал темному, пахнущему свежестью, лесу:
- Наруто…