Настроение сейчас - прекрасное

Спокойный голос, повторяющий слово «тужься» и надрывистый женский стон. В такой обстановке пролилась твоя ПЕРВАЯ капля крови. Она еще была смешана с кровью твоей матери и быстро превратилась в алый комочек, но это уже была ТВОЯ кровь. Кровь разбавленная твоими крохотными слезами и визгом, захлебывающимся жадными глотками воздуха. Ты похожа на маленькое безобразное существо, но уже для одного человека ты – самое прекрасное существо на свете. Дальше таких людей будет немного больше, и все погибнут разом. Тебя, окровавленную, берут на руки и поднимают выше, чтобы стеклянные покрасневшие глаза матери смогли обратить на тебя свой взор. Ты без умолку продолжаешь кричать и никто тебя не успокаивает, все счастливы слышать твой визг. Особенно она, мама.
Холодная осень, раздевшая деревья и утопившая землю в соленой влаге. Грусть и суицидальное сумасшествие нарушило покой романтика в этот день. Он не чувствовал физической боли, и вообще было трудно выразить ухудшение его самочувствия. Что-то терзало его, не давая ни о чем другом думать, только о душе, которая в это время кричала от боли в унисон с визгом того маленького беззащитного существа с разрезанной пуповиной и крохотными ручками, медленно размазывающими кровь и слезы по слипшимся глазам.
Маленькая комната, где ты звонко визжишь, и, покашливая, учишься дышать. Почему я не был рядом в тот момент. Я был где то далеко, еще очень маленьким, но уже профессионально дышал, твердо ходил и неплохо разговаривал. Тогда я бы не смог выразить всего, что я хочу сейчас. Да, именно таким, какой я сейчас, я хотел бы оказаться в той комнате тем холодным осенним днем. Ты спросишь, что бы я сделал? Хм. Я бы сделал для тебя самую большую жертву, какая только возможна.
Я бы подошел к этому маленькому слабому существу, укутанному в стерильных тряпках. Взял бы на руки, оголил бы твое влажное тельце. Взглянул бы на тебя в первозданном виде. Может ты еще не так прекрасна, но и не так порочная. Твой вид полностью тебе соответствует. Пока для тебя чужды зло, мерзость, предательство. Сейчас ты живешь рефлексами. Вдох. Крик. Кашель. Невинна и беззащитна. Зерно святости, которое будет присыпано ядовитой землей.
Так зачем же отдавать его этой земле, зная, что на ней может произрастать только зло?
Я бы взял тебя за твою маленькую ножку, поднял бы тебя над головой и со всей силой приземлил бы твою головку на край стола. И все. Да. Пусть меня бы потом сразу убил кто-нибудь из присутствовавших в комнате людей. Может быть даже твоя мать, слабая и истекающая кровью, кинулась бы на меня и попыталась задушить. Поверь, я бы не сопротивлялся, а молча и спокойно принял бы эту смерть. Может быть даже встал бы перед ней на колени, чтоб ей было удобней до меня тянуться. Главное – что ты осталась такой же, какой и явилась миру. Непорочной!! А следовательно - Святой!!!! И твой маленький мозг, вывалившийся на стол через прорвавшееся темя и покрывающийся кровяным узором вдоль своих неровностей, успел бы впитать в себя только самое прекрасное в этом мире. Первый луч света, который с болью прорезает открывающиеся глаза. Первый глоток воздуха, который провалился в легкие, расталкивая остатки околоплодной жидкости в них. Первый звук, который кажется громким и пугающим. Ты еще не знала родного языка, в который переводила бы свои мысли. Поэтому они сразу отображались эмоциями. И именно они рождали первый звук который ты слышала. Ты слышала себя, но ты не понимала этого. Ты все громче кричала, и все сильнее пугалась.
А дальше? - Расплывчатый образ матери. Ощущение тепла моих рук. Чувства холодного потока воздуха. И вспышка от удара.
Шок, оцепенение. Мгновение тишины и вопль матери. В такой обстановке пролилась бы ПОСЛЕДНЯЯ капля твоей крови, забрав тепло твоего тела и святость твоей души.
Вот моя дань тебе. Самая большая жертва, которую тебе больше не принесет никто и никогда.
И пусть я бы стал самым отвратительным из всех людей, олицетворением зла. Но ТЫ, ты была бы святой, великомученицей, несчастным ребенком, из которого мог бы вырасти «прекрасный человек». Все бы верили в это. И все бы помнили тебя именно такой. И я бы тоже в это верил, забыв то гнилое растение, которое выросло за пару десятков лет на этой ядовитой земле, травя своим ядом все прекрасное, что находится рядом. Растение бы уже никогда не выросло, а ядовитой земле досталась бы только бесполезная шелуха. и да падут все на колени пред ликом твоим
З.Ы.:
Душевная боль романтика прошла, оставив на прощание вдохновение для написания стихов. Стихов, повествующих историю о святом семени и ядовитом плюще, который окончательно сгниет во тьме и изсохнет с рассветом.
Я же стою лицом к востоку и с широко открытыми глазами вглядываюсь в горизонт, ожидая первых лучей солнца.