Рождество застает в постели, но ведь ты не голый,
и в порту наметенный снег как крупа из дырки
засыпает всё, что повыше ростом, оцарапав горло
маяку, отчего он потрескивает как свеча в бутылке.
Я в такой дыре /не сказать, что в ж../, но зайти в кабак,
и подбросив медь, заказать две пинты, и в себя засунуть,
потому что тот, кем ты был вчера, говорит: «Дурак,
к черту это море!», посмотреть туда, кашлянуть и сплюнуть.
Этот город был для тебя войной и твоим спасеньем,
и его кварталы разносили речь, как язык глаголы, сразу
в горле тёмных улиц, выдающих всю кривизну строений,
забиваясь в трещины, оседая в месте, недоступном глазу.

Кафетерий с недурным бланманже, таксофон, причал
/на плоскости последнего следы, ведущие как бы «от»/,
обозначив границы. Возвращаясь назад пешком, ты встречал
заблудившегося туриста, который дважды сюда не попадёт.
Распадается всё: вид на залив, красные бакены, желтый смог
от промышленных труб, и прогноз на неделю. Слышишь,
своевременность заключается именно в том, что ты сам сберёг,
сознавая, что снег заметает море, слова, все то, чем дышишь.
Занавеска в гостинице прилипает к окну, ощущая холод,
выдавая еле заметную дрожь /северо-западный ветер над
этим городом/. И Рождество так уютно шагнуло в город,
будто прохожий, совершавший по набережной променад.

И тогда ты молчишь, наблюдая вторжение снега. Такси,
не дождавшись клиента, разворачивается, инерцию остановив.
Хлопья падают вниз. Прислонившись к стеклу, говоришь «спаси-
бо» никому, просто так, просто так…разглядывая залив.


Действенное лечение наркомании одесса и алкоголизма.