Вот решил еще добавить несколько строк в дневник.
Ушло детство. После школы я поехал поступать в политехнический в Гомель. Зачем? Не знаю. В голову ничего не лезло кроме политеха. Неплохо знал математику, поехал поступать Пролетел. Глупо пролетел. На экзамене впереди сидящий попросил дать ему списать. Я честно спросил:
-Как я тебе дам списать, если преподаватели ходят?
Он повернулся ко мне, забрал листок и тут подходит преподаватель и спрашивает меня, где моя работа. А я сижу,как последний идиот и не знаю, что сказать. Они должны были выгнать меня с экзамена. Потом я узнал, что за меня до экзамена просила моя двоюродная сестра, которая когда-то в школе у них преподавала английский. В общем, я расстроился, и сдавать дальше ничего не стал.
Поехал домой, устроился на работу. Год проработал и поехал поступать в Рижское военное авиационное училище имени Якова Алксниса. Мне было почти 18 лет тогда. Прекрасный возраст. Но опять пролет. И главное, я сдал все экзамены, не завалил ничего, а бумажку об оценках не взял. Сейчас я думаю, что это все-таки судьба, которая тянула меня в военные. Все нормальные ребята взяли такие справки и перекинули документы в другие вузы. Я подал документы в пед. институт. А так как справки о сдаче экзаменов в другой вуз у меня не было, я опять стал сдавать все экзамены. И с треском провалил физику.
Зло разбирало тогда меня. До армии оставалось пол года (я пошел в школу 6-ти лет). Ну, думаю, все. Пойду в армию, потом буду думать о дальнейшей жизни. Но тогда было несколько иное, чем сейчас, время. За нас думали родители. И на семейном совете решили, что я должен ехать в Казань, в танковое военное училище. В Казани у меня жил двоюродный брат, который был военным комендантом вокзала. Все было схвачено, все предупреждены и ждали моего приезда. Год до училища я честно занимался с репетиторами. Математика - основной удар. Через год мой репетитор, он же бывший учитель математики в одной из школ города, пожал мне руку и сказал, что он во мне абсолютно уверен, как в самом себе. Да, а до этого произошло еще одно событие, маленькое, но все-таки. Я уже подал документы в военкомат, все нормально. Меня пытались призвать в армию, я прошел комиссию, но по знакомству брата (его знакомый зам. военкома города, дочка которого училиась в музыкальном училище, где преподавал брат) меня оставили "до особого распоряжения". И в мой день рождения ко мне на работу пришли военные из военкомата и сказали, что "особое распоряжение" пришло. И пора отдавать долг. Мама расплакалась, я пожал плечами. В одну минуту уволился с работы и пошел к друзьям. Мы хорошо выпили, обмыв, так сказать, мое армейское будущее. Я пришел домой, попрощаться с родителями. А они сидят за столом и празднуют мой день рождения. Оказывается, сработало знакомство брата и зам. военкома меня оставил дома, так как я должен был ехать поступать в военное училище. Но самое странное, что вместо меня тогда же вечером забрали в солдаты одного из моих друзей, с которым мы обмывали мою службу вчера. До сих пор стыдно перед собой за такие вот манипуляции. Сейчас бы сказали, где была моя собственная голова и совесть. А тогда ребята посмеялись, еще раз обмыли это дело и жизнь продолжалась.
Летом я состриг свои длинные волосы почти налысо, чем немало удивил ребят, собрал свои пожитки, мама тихонько положила мне конфеты в чемодан. И вот моя первая абсолютно взрослая самостоятельная поездка. Почти через всю страну с маленьким чемоданчиком в руках ехал молодой 19-летний паренек. На трусах карманчик, застегнутый булавкой. В нем небольшая сумма денег. Так сделала мама. Я не возражал. Но позже я никогда так уже не ездил. Всегда и до сих пор деньги лежат в кармане брюк. Я никогда не носил кошельки. Ненавижу их.
Но сначала, до Казани была Москва. О том, как я люблю этот город я расскажу позже. А сейчас я в Москве, переехал с Белорусского на Казанский, закомпостировал билет и на пол дня свободен. Погулял по Москве, на ВДНХ, в Третьяковку, еще экскурсия, все успел. Наверное с тех пор осталась у меня эта привычка, останавливаться в Москве на денек-другой, когда возвращался из отпуска.
И вот другой поезд, сон, Казань. Меня встретил брат, привез домой, покормил обедом. Его жена жалела меня, такого маленького мальчика. Вслед мне сказала:
-Держи хвост пистолетом, Олег.
И вот я оказался в лагере, где мы должны были сдавать экзамены. Брат поздоровался с каким-то полковником, поговорил, повернулся ко мне и сказал, что я остаюсь. Пожал мне руку и уехал. Полковник позвал кого-то, показал на меня и меня увели. Показали место отдыха. Там стояли огромые, как склады, здания, внутри которых было пусто. К вечеру появились кровати, приехали другие ребята и началась наша военная жизнь. Или полувоенная. Мы ходили везде строем, пели строевые песни, точнее орали их, стараясь переорать соседнюю группу таких же стриженых воробьев. Иногда это удавалось. Командовали нами солдаты, приехавшие поступать из армии. Все они были моими ровесниками, но тогда казались мне очень взрослыми. Мы потихоньку входили в контакт друг с другом, искали друзей. Я не очень хорошо помню мое поступление и окружавших меня тогда ребят. Каждый из нас боролся за место под солнцем. Конкурс был 14 человек на место и надо было очень постараться, чтобы попасть в число избраных. Я просто отлично сдал математику письменную. Вот когда с благодарностью вспоминал я своего репетитора. Он просто как будто знал, что мне нужно будет на экзаменах. На устной математике преподаватель взяла мой лист с письменным экзаменом, посмотрела, перевернула его и попросила решить при ней одну из задач. Я улыбнулся. Неужели она думала, что я все списал? Я решил не одну, а несколько. В общем, потом была моя ненавистная физика, и сочинение. И вдруг приходит какой-то офицер, уводит нас на дорогу и говорит, что сейчас мы должны будем бежать 1 км кросс. Побежали. Никогда не думал, что это будет так тяжело. Еле добежал до конца. Потом 100 метров. Потом подтягивание на перекладине. Я благополучно все завалил. А на следующий день мандатная комиссия. На ней несколько полковников, которых я тогда не знал, какие-то женщины, еще кто-то. И сразу спрашивают, кто такой мой однофамилец зам. военного коменданта вокзала. Узнав, что это мой двоюродный брат, очень обрадовались. А один подполковник вдруг и говорит, что я ведь физическую подготовку не сдал, плохо все. И что он с другим моим однофамильцем, сыном моего двоюродного брата уже мучился четыре года. А теперь еще со мной. Старший комиссии махнул на него рукой и сказал, что все будет нормально, научат меня всему. Вот и все. Я военный.
Был ли я этому рад? Я сейчас не могу сказать ни утвердительно, ни отрицательно. Просто так случилось. Через несколько дней нас перевели в город, в расположение училища. Да, один инцидент все-таки произошел. Я тогда понятия не имел о чеченцах, татарах и вообще о национальном вопросе. Ну конечно кроме того, что я слышал о своей жидовской морде. А тут вдруг ... Поступал с нами парень из Чечни. Настоящий чеченец. Я на него внимания не обращал. Но в училище он не поступил и стал орать, что не приняли его потому что он чеченец. Что он там кричал, я уже не помню, но когда он стал выступать на одного парня, татарина о том, что татар тоже зажимают русские, что их выслали из Крыма и так далее, тот спокойно так ответил ему:
- Слушай, ну что ты на русских выступаешь. Русские вас , чеченцев, стоя ссать научили. Вы же сидя ссали. Отец ссал в арык, а сын в двух шагах ниже по теченю в это время умывался. Так что закрой рот и не п...ди.
Сейчас я думаю, что я был наивен до невозможности. Я этого ничего не знал. То есть знал, но вот такую оценку о высылке целых народов я не мог дать. Безгранично верил я тогда в Советскую власть и безгрешность, безошибочность партии. Тем более, что "даже Ленин" умел признавать свои ошибки. Так говорил отец. А его слова я сомнению не подвергал.
Итак, училище. Моя первая казарма. Небольшое помещение, где мы тогда спали на двухярусных кроватях. Я попал наверх. Первое построение, знакомство с командиром роты, с ребятами. Походы строем в столовую и оттуда. Еда. Каша. Мясо. Ну это было тяжело назвать мясом. Скорее это было вареное сало. Но хоть запах, вкус мяса. Утром построение, туалет (или как говорил наш старшина, 5 минут перессык) и зарядка. Бег вокруг казармы. Разминка. Упражнения на снарядах. Господи, помню я сейчас эти мучения. Ничего, кроме отжиманий, я делать не мог. Недели две болели руки, ноги, ныло все тело. Но постепенно от отжиманий я переходил к подтягиванию. Потом завтрак. После завтрака курс молодого бойца. Учили нас строевому шагу. Больше ничего. Ах да, устав. "О воин, службою живущий, учи устав на сон грядущий. И утром ото сна восстав учи усиленно устав". Так говорил наш командир роты. Вообще мне с ним, моим первым ротным, повезло. Он оказался опытным воспитателем. Это я сейчас так считаю. А тогда.... Ну вы понимаете. Я не слышал от него ни слова мата никогда, кроме одного раза. Но когда услышал, у меня уши скрутились в трубочку.
Время шло, приближалось принятие присяги. Как-то ко мне пришли родственники, принесли яблоки. В субботу пошли в клуб. Потом я буду в этом клубе тихо спать во время фильмов. А тогда это было единственное место, где можно было остаться на едине с самим собой среди всей этой толпы мужиков. И вдруг я захотел в туалет. Прижало так, что я пулей вылетел из зала в туалет. Рассказать, что это был за туалет, просто невозможно. После того, как тысяча мужиков после ужина прошла по туалету,т ам лежали кучи фекалий, причем такие, что как-то пристроится было невозможно. В общем кое-как я селал дело и пошел в зал. Недоходя до зала повернул обратно. Потом еще. Понял, что со мной что то не так. Пошел в санчасть, каждую минуту забегая в кусты. В санчасти старая женщина, медсестра посмотрела ма меня, налила целый графин воды с марганцовкой, которую я пил и блевал, пил и блевал. Утром приговор: дезентирия, госпиталь на 15 дней, уколы, от которых поднималась температура до 40 градусов. Но вылечили. На присягу я не попал. А для ребят это был праздник. Нас было трое, кто не принял присягу со всеми, и мы приняли ее отдельно, но торжественно перед строем роты.
Первый год был для меня особенно тяжел. Вокруг чужие люди, дяди, тети, ребята, которые ко мне были не очень дружелюбно настроены. Надо ходить строем, строевым шагом, отдавать честь, обращаться на вы к сержантам, некоторые из которых было моложе меня. Все это заставляло меня ломать себя. И я честно делал это. Открыто меня жидовской мордой не называл никто. Нo я чувствовал, что ко мне относятся не так, как к другим. Да и успехов особых в учебе еще не было. Не привык, не мог заниматься в толпе. Один раз почувствовал, что кто-то сзади лезет рукой ко мне за шиворот. Посмотрел. Сидит курсант и глядя мне в глаза, подло улыбается. Я тоже улыбнулся, кто-то похихикал. И все. Вечером снял китель, на воротничке чернильное пятно. Налили мне чернил за шиворот и ждали, что я полезу в драку. А я не полез. После этого меня оставли в покое. Зачем дергать, если я не отвечаю. А потом началась любимая мною математика, другие предметы, которые я знал и любил. Вот тогда все стали бегать ко мне за помощью. Я не отказывал никому, даже тем придуркам, кто обидел меня в начале службы.
Было тяжело в физической подготовкой. Какое-то время меня постоянно стали ставить в наряд по спорткорпусу. Они думали, что я в наряде буду заниматся на снарядах, особенно после того, как все уйдут. А я этого не понимал. И вот зимняя сессия, первая сессия в моей жизни. После нее две недели отпуска, если повезет. Если сдашь все экзамены, включая физо. Ну, как и положено, все я сдал на отлично, физо благополучно завалил. Я знал, что этого отпуска мне не видать. Обидно, но ничего не поделаешь. Честно сижу в казарме, пока все одеваются и получают отпускные документы. Мои новые друзья бегают вокруг, суетятся, надраивают ботинки. Мне конечно грустно, но к тому времени я научился ломать себя. Знал, что весь отпуск я буду стоять в наряде и сдавать физическую подготовку. И вдруг меня в канцелярию вызывает ротный. Иду.
- Курсант, ты знаешь, что я бы тебя в жизни в отпуск не отпустил. Едешь ты только благодаря звонку своих родственников.
Я покраснел, нагнул голову и хотел отказаться. Но ротный моего желания не понял и приказал выдать мне парадку. Вдруг слышу голос преподавателя огенвой подготовки.
- А что, опять я слышу знакомую фамилию? А вы знаете, он ведь по уму совсем другой , чем его родственник. А физо, ничего, позанимается, все будет делать.
Я был так благодарен ему. Майор Соколов. Он был первый, кто вот так открыто поддержал меня и обнадежил. Я летел в каптерку, потом назад, бегал, метался со всеми вместе и был готов вовремя.
В общем поехал в отпуск, две недели дома, с мамой и папой. Отец с такой гордостью шел со мной по улице. Это ведь был мой первый курс, первый отпуск, форму не хотелось снимать даже ночью.
Через две недели снова училище, казарма, запах портянок. Но мне надоело мое недофизическое недотягивание. Я стал заниматься, как зверь. Часа четыре в день я посвящал физо. До сих пор помню мой первый самостоятельный подьем переворотом на перекладине. Это был день моего триумфа. Но настоящий триумф пришел позже.
У нас был прекрасный командир батальона. Полковник Шукунда Захарий Урашевич. Мы любили и уважали его. В первую очередь за его недюжинную физическую силу. Когда-то он был преподавателем кафедры огневой подготовки и рассказывая курсантам устройство клина затвора танковой пушки, держал его весом 64 кг левой рукой на весу, правой с указкой показывая составные части. Он обладал бархатным басом. Если он командовал, то никто не мог даже пошевелиться в строю, а голос разлетался орлом по строевому плацу. Он командовал всеми парадами училища на все праздники, пока оставался в строю. Югослав по национальности, он имел акцент, над которым мы тихо посмеивались. Никогда более в жизни я не встречал человека, который лучше его знал устав.
Вот подходит он к строю. Командир роты выходит вперед и произносит:
- Так, становись
И слышит в ответ бас комбата:
- Где ви, товарыщ лейтэнант, слишали такую команду "Становис"?
- Так ведь в уставе товарищ полковник.....
- Принэситэ устав.
- Откройтэ страницу, где это написано.
- Вот товарищ полковник, написано "Строевая стойка принимается по команде "Становись"
- Я спрашиваю, гдэ здэс написано "Так становис"? Здэс написано, как отдават команди "Равняйсь", "Смирно" и другие и как их виполнят. А как отдават команду "Становис" нэ написано. И как виполнит команду "Так становис", тоже не написано.
Он знал наизусть каждое слово в уставе, наш комбат, знал, что на какой странице написано. Благодаря ему я и сейчас наизусть могу воспроизвести целые страницы устава. И в звоей военной жизни мне это не раз помогало, даже защитить себя перед дураками-начальниками мне помогало знание устава.
Шло время первого курса. Я сблизился с двумя-тремя ребятами из нашего взвода. Ротный стал по-другому ко мне относится, когда увидел мои ухпехи. Лето, очередная сессия. Физо не сдавали, что меня очень обрадовало. Но вдруг комбат на построении заявляет, что физо он проверит сам. Упало все внутри. Что-то я уже мог делать лучше других, а что-то совсем не мог. И вот пришел день. Комбат перед нашим взводом, идет проверка подьема переворотом. Один, второй, третий, моя очередь. Подхожу к перекладине. Прыжок, взлет, раз, два, три, четыре, пять шеть, норматив на отлично, семь, все, больше нет сил. Пока делал, слышал голос комбата с вопросом "А дисциплина как?". Ответа не услышал. Соскок. Поворот и несколько шагов в сторону комбата.
- Молодец. Стать в строй.
А потом разбор
- Товарищи курсанти. Посмотрите. Вот перед вами курсант, которий зимой ни разу не подтягивался. А сейчас 7 раз подьем переворотом. Вот вам работа над собой. Молодец Олег. (В первый раз по имени назвал).
Все. Первый месячный отпуск. Прыжок. Я выиграл этот раунд у жизни.