В детстве все кажется таким необычным, красивым, и ты все время ждешь, что случится какое-то чудо. Каждый день просыпаешся и знаешь, что тебя обязательно ждет что-то хорошее, теплое. Таким чудом было для меня знакомство с моим другом. В семье его, как и меня, звали Аликом. Не знаю почему, но так уж было принято.
Я хорошо помню его родителей. Папа, высокий, с огромными руками, хирург областной больницы. Насколько я знаю, зав. хирургическим отделением. Мама тоже врач. Они очень много времени отдавали Алику, постоянно занимаясь с ним. Я помню, всякий раз, когда я заходил к нему, Алик занимался. Это был либо английский, либо музыка, либо что-то еще. Музыкой с ним занималась мама постоянно. Я отказался ходить в музыкальную школу, а он осилил это. Видно все-таки разница между нами была огромная. Он все время думающий, постоянно что-то решающий. Если он брался за дело, то от начала до конца делал все. Я больше летал по верхам. Учеба давалась мне легко, как впрочем и Алику. Но он (возможно под давлением родителей) относился к учебе более серьезно, чем я и постоянно занимался. Я же летал, мне хотелось все время чего-то нового, еще более интересного. Поэтому наверное я то увлекался боксом, то футболом, то моделированием. У Алика увлечение было настоящим исследованием, постоянным совершенствованием.
Когда-то давно мне очень повезло, что у меня такой друг. Мы учились друг у друга. Он у меня моей легкости в жизни, я у него упорству. Однажды Алик привел меня в фотокружок. Потом я его в судомодельный. Мы не только учились, но и помогали друг другу. Очень давно, лет в 7 я научился играть в шахматы. Точнее говоря, мне очень повезло. Муж моей двоюродной сестры, Бугров Николай Николаевич, был профессором института физкультуры в Москве. Сам мастер спорта по шахматам, автор каких-то там учебников, я не вникал, приехал к нам. Однажды я спросил, чем таким интересным он занимается вечерами с блокнотом в руках и доской с фигурками. И он стал обьяснять мне что такое шахматы, как какие фигурки ходят. Пожалуй в моей жизни это был первый учител совсем другого плана. В его речи не было привычного менторства, школярства. Он говорил со мной на равных. Он не просто обьяснял, но показывал, как будто писал картину, как будто рассказывал занимательную историю о сказочных персоналах. я почти сразу же побежал к своему другу, Алик вытащил шахматы своего папы и я начал ему обьяснять только что услышанное. Так я научил его играт в шахматы.
Прошло время, Алик пришел ко мне и затащил меня в Дом Пионеров на занятия шахматного кружка. Так у меня появилось увлечение, остающееся со мной до сих пор. Жаль только, что нет друга с которым можно сыграть партию-другую, разобрать некоторые совсременные партии. Мы много времени с тех пор проводили за шахматной доской: играли друг с другом, анализировали интереснеы партии вновь появившихся талантливых шахматистов.
Время шло, мы росли, наши родители старели. Казалось бы естественный процесс, но в 16 лет все кажется вечным. И друг... Умерла тетя Бася. Мама Алика. Я до сих пор помню, как он шел за гробом с бледным лицом, неожиданно повзрослевший Алик. Это было так тяжело, просто невозможно принять. Не просто как смерть близкого человека, а той самой женщины, которая когда-то лечила меня, во многом была подругой моей мамы. В общем, это все страшно. Рак сьел ее в течение года. Несколько операций совершенно не помогли. И вот все, ее больше нет. Алик остался совсем один. Был конечно папа, что важно для мальчика в этом возрасте. Но мама есть мама.
Мы стали реже встречаться. Но во время наших встреч долго разговаривали. Однажды он сказал мне, что хочет стать врачом и лечить людей, найти лекарство от рака, победить его. Ведь так много людей страдают от этой болезни. Я знаю, Алик, ты всегда помнил о маме, всегда думал о ней, о том, что она не дожила. А я был настолько мал и незрел, что не мог тебя поддержать, не находил нужных слов. А сейчас вот нахожу. Только для кого?
Потом наши пути разошлись. Я закончил школу как и ты, и уехал поступать в военное училище. Ты поступил в медецинский. Ты все еще думал, что упорством можно победить много болезней.
Я приезжал домой и мы иногда встречались с тобой, играли в наши любимые шахматы. Ты женился, у тебя родился сын. Потом я приехал со своей семьей, мы с тобой долго сидели и болтали. Ты тогда решил уезжать. Ты не мог ничего делать на родине. Не было денег, негде было работат, не было простых медикаментов. Я еще не решил для себя этого вопроса.
Прошло время. Ты уехал, я тоже оставил свой дом. Наши пути разошлись уже надолго. Мы даже не знали, насколько это надолго. А оно затянулось навсегда.
Несколько лет назад мой брат ездил в Гродно и привез оттуда чудовищную весть, которая до сих пор держит меня в глубоком шоке. Нет, все нормально, солнце светит, земля крутится. А вот друга моего больше нет. Он так хотел заниматся медициной, хотел сделать что-нибудь, чтобы победить рак. И я уверен, он бы добился того, чего хотел. Но жизнь порой норовит ударить нас под дых, да так, что потом трудно снова стать на ноги. Я только сейчас стал ощущать, как важен был для меня Алик и насколько велика эта потеря. Я много чего хотел написать об этом человеке, но слова не кладутся на бумагу.
Если существует то место, где находят пристанище наши души, то наверное они знают, что мы сейчас думаем о них. И сейчас пришло время, когда я должен сказать тебе, дорогой мой друг, то, чего я не говрлил никогда. Да мы и не говорили об этом, мы подразумевали, что нас связывает мужская дружба. Я знаю, что ты есть и многое в моей жизни было бы не так, как надо, если бы не было тебя. Я знаю, мы в конечном итоге обязательно встретимся и договорим все, о чем должны поговорить И самая лучшая шахматная партия у нас еще впереди. И если когда-нибудь твой сын Вадим прочтет эти строки, он поймет, что ты все еще жив для меня и никогда не уходил из моей жизни.