***

Я спешил домой, я хотел спрятаться от всего этого. Я ничего, ничего не сказал бы ему, этому «брату» с дредами и ничего не сказал бы этим «пытливым» и в тоже время испуганным глазам …  Вереница нехороших мыслей охватила мою голову...

Я зашёл в квартиру и первым делом пошёл в ванную, пытаясь смыть их, но они не поддавались… Они опоясывали мою голову словно терновый венок, неистово сдавливая мой оставшийся разум и яростно вонзаясь в него своими острыми и длинными шипами для того, чтобы, наконец, нащупать слабое место и поразить меня…Они настигали меня словно химеры, стремглав спустившиеся с Собора Парижской Богоматери, будто нашедшие жертву: они впивались в меня своими острыми львиными клыками, … они кричали мне в уши, высовывая свои длинные козлиные языки, ... они хватали меня своими цепкими человеческими руками,… они окутывали меня своими мускулистыми птичьими крыльями, не давая отступить,…не давая дышать,… не давая мыслить…

- Миндалевидные зелёно-карие глаза, которые при неярком свете кажутся полностью карими, цвета горького шоколада… аккуратный нос…крылья носа очень точно очерчены…чёрные длинные пушистые ресницы…алая сочность правильной формы губ…шелковистые тёмно-русые волосы…

Он сидел возле зеркала голый только что из ванны и разглядывал себя.

- Даже родинка – она на том же месте…нежная шея… нежные руки… длинные тонкие пальцы рук.… И почему он это ОН, а я это Я?!

- Я люблю кожаную одежду, обтягивающие майки и разные серебряные украшения: кольца, браслеты, цепи, ошейники…также как и ОН…

- Но почему я не ОН??? Почему???

Он в отчаянии кричал, обращая всю свою боль на своё отражение в зеркале.

В какой-то момент он схватил флакон духов со столика, стоящего рядом, и кинул изо всех сил в своё отражение: звон разбитого стекла, куча острых осколков разлетевшихся в разные стороны.

- Ай… Боже, что я творю???

Вся комната мгновенно окунулась в приятный весенний запах зелёной травы, цитрусов и бергамота. Он посмотрел на руку: из небольшой колотой раны сочилась кровь. Он аккуратно вынул стекло и, поднеся руку ко рту, впился в рану губами, отсасывая кровь. Через некоторое время кровь была остановлена.

Жоэль поднялся со стула и подошёл к сумке с рисунками. Он аккуратно вынул портрет и ещё раз пристально посмотрел на него: капля крови, ещё не до конца свернувшаяся, зацепив за край рисунка, упала на него, оставив что-то вроде подписи…росчерка пера автора... Затем он вдруг швырнул портрет на пол и стремительно подошёл к шкафу с одеждой. Он вынимал всё, что попадалось ему на глаза и бросал на пол, пока не нашёл чёрную футболку с серебряным крылом, чёрные джинсы и серебряные напульсники из плотной ткани, походившие на перчатки без пальцев… После этого он подошёл к столику и, открыв верхний ящик, выудил из него серебряную цепь, серебряный браслет и ремень, состоящий из чёрной кожи и серебряных пластинок.

Он одел всё это на голое ещё влажное тело, взъерошил свои длинные тёмно-русые волосы и, подняв с пола осколок зеркала, посмотрел в него… Ядовито ухмыльнувшись, он быстро перевёл взгляд на часы: 18.40. Он схватил ещё что-то из нижнего ящика стола и выбежал на улицу…

***

- Ещё раз расскажите, как всё произошло?

- я…Я стоял на сцене …всё было как обычно…точнее всё было как никогда прекрасно…Нас отлично встретили…Было много фанатов…в основном девчонки…, - Том говорил сдавленным голосом, но всё ещё пытаясь наполнить свой рассказ хоть какими-нибудь красками, кроме чёрной и красной. Ему было очень тяжело, он то и дело прерывался и смотрел в телефон, будто ожидая чего-то, или он смотрел на время, будто ему надо было куда-то срочно спешить…

- Мы отыграли треть концерта Билл был великолепен…ОН был очень собран перед концертом, … ОН очень волновался …больше, чем обычно…Но ОН собрался…ОН собрался и настроил нас на то, что мы лучшие … и у нас всё получится и это будет … незабываемый концерт… - на слове «незабываемый» его миндалевидные глаза заслезились…Он поднёс руку в лицу так, чтобы никто не заметил его слёз, точно он просто решил поправить кепку, которая сильно слезла на глаза…Он наклонил голову вниз, пытаясь укрыться от пытливых глаз следователя, въедливо смотрящих на него…

- Так, что было дальше? – стальной голос высушил его слёзы.

- ОН…ОН … ОН …- Том повторялся, он восстанавливал произошедшее в голове, как порванную киноплёнку, которая заканчивается в неподходящий момент, просто обрывается не донеся сути… - ОН пел, - наконец-то прервал Том череду одинаковых событий в своей голове и продолжил, - ОН пел «забытых детей»…вспышки света выхватывали его из темноты, потому что задний фон был мало освещён… Я смотрел на НЕГО… Я видел ЕГО лицо какими-то урывками, как в старых кинофильмах, которые крутили в кинотеатрах: мимика казалась угловатой, будто бы кинооператор никак не мог подобрать скорость показа и то и дело, то убыстрял, то замедлял действо. ОН пел сидя на коленях на выдвижной части сцены, он пел:

В глазах нет счастья
Все мечты были подавлены
Паника перед светом
И страх перед каждым лицом
И вина за это ни на ком не лежит
Время не лечит
Одиноки и потеряны...

и вдруг, - Том, недосказав, закрыл лицо руками…

- Дальше.

Повисла гнетущая пауза, Том набрал воздуха в лёгкие и очень медленно стал выдыхать его.

- … я… - продолжал он, - я не видел… я лишь услышал звук …Он словно прорезал общий гул и приблизившись к Биллу затих…А Билл…Боже!!!!!!!!!!  - Том уже не мог сдерживать слёз... Он кутался в капюшон своей толстовки как в кокон…Он не мог говорить…Он лишь жалобно простонал:

- у-п-аааааааааа-лллл………

- …

Том ещё раз глубоко вздохнул, пытаясь выровнять сбившееся дыхание.

- у меня… у меня.. будто сердце остановииииилось, так вдруг стало боооольно…Больно и страшно… - очень тихо произнёс он. – Я увидел как Саки, влетел вихрем на сцену, подхватив ЕГО под руки, и понёс ЕГО за кулисы…Руки Саки были в крови…Боже, это ужааааааааааасно….Я не вееееееееееееерю, - Том отчаянно кричал, обхватив голову руками и качаясь из стороны в сторону...

- … продолжайте!

- … …. … темнота в глазах и ноющая боль в груди…Я посмотрел в зал и увидел его…Он стоял и улыбался…улыбался этой страшной довольной дьявольской улыбкой, пряча что-то стальное запазуху…Я опешил от неожиданности…Мои мысли перемешались…Я завопил от отчаяния…но зал поглотил мой рёв…Они безумствовали…они требовали Билла выйти на сцену…а Он – этот мнимый брат, он растворился в толпе будто его и не было вовсе…мои ноги, словно прикованные не смогли сдвинуться с места, я обернулся - все кроме моего родного любимого брата Билла были на сцене…стояли и не могли ничего понять, не могли ничего сделать… застыли, будто заколдованные, …потерялись во времени, …забыли где находятся, …забыли кто они есть…очень жутко и страшно…

- Мы нашли его! – голос, только что вошедшего полицейского, прервал дачу показаний.

***

Немногим ранее на другом конце Парижа:

Я выбежал из зала…Я был очень горд за себя:…за то, что я – это Я! … за то, что я ЭТО сделал…

Я бежал по улице, задевая прохожих… Они заглядывали мне в глаза…Они отталкивали меня руками, будто намекая на неприязнь и презрение… С каждым столкновением, они будто сбивали с меня то наносное, что я надумал себе, … что мне нашептали химеры…Я тёрся среди прохожих, будто промалываясь в жерновах своей совести… Но я отмахивался от неё…Заглушал её неистовый крик… Она была мне не нужна…

…Я ожидал почувствовать удовлетворение…животное удовлетворение от исполнения СТРАШНОГО приговора…Я бежал и бежал.…Голова становилась очень тяжёлой, будто свинцовой…Сердце бешено билось в висках…Оно билось с какой-то устрашающей удвоенной силой,…будто оно билось за меня и …за НЕГО.… Я негодовал:

- Неееееет… ОН должен был отпустить меня!!!

Мысли о НЁМ разрывали мою душу на части.…Мысли о НЁМ должны были покинуть мою израненную … истерзанную душу, жаждущую любви и ласки,…понимания и приятия…

Я вбежал на этаж и ввалился в свою квартиру…и, не разуваясь, влетел в комнату… Мне нужны были ЕГО глаза…Я должен был найти ответы…

Я вцепился в портрет: я пытался погрузиться в него снова и снова, но…как и всегда – у меня ничего не получалось… У меня очень сильно сжимало грудь, сжимало голову, крутило руки …Мне стало плохо…Я упал на колени…Я закрыл глаза…и внезапно погрузился в видения:

…кровь…всюду кровь…всё красное…и всё чёрное - от ужаса, от хаоса, от страха, от безысходности…руки…руки…стон…крик……а затем…еле слышный сдавленный стон…ОН…ОН лежит и почти не дышит…

- Боже…НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ…

Я так крикнул, что очнулся от видений.…Я был в замешательстве…Я ничего не понимал…Я достал из кармана записку, которую написал перед этим СТРАШНЫМ концертом, и стал читать…Я читал, а слёзы сами наворачивались на глаза… Я читал, и не узнавал себя:

- Я не мог написать ЭТО!

Жестокие слова ранили моё сердце, будто пробудившееся от СТРАШНОГО сна… Я вдруг осознал, что я натворил,…что я наделал,…что я ничтожество…что я ….что я без НЕГО НИКТО…и что без НЕГО – меня НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ…

Меня разрывало изнутри…Я словно пытался освободиться от какой-то «чужой» воли, от какого-то «чужого» разума, от какого-то «чужого» тела, поселившегося во мне и твердившего мне всё время: Убей ЕГО!…

Я ощущал его скверные мысли всем своим телом…но я не слушал их, …. я УЖЕ не слушал их…Мне необходимо было выцарапать «чужого» из своего тела… Я нащупал его: я смотрел на вены, по которым струилась кровь «чужого», я пытался остановить его, передавливая их…не дать ему обосноваться в моём сердце…

Я пытался сопротивляться ему, но «чужой» был сильнее - я бился в конвульсиях: меня ломало, … потрясывало, … дёргало, … корчило, … сводило мышцы…У меня началась асфиксия – его руки будто душили меня, не собираясь сдаваться просто так…Я разорвал ворот футболки, и вдохнул полной грудью…Но «чужой» не думал отступать…Я чувствовал, как он настойчиво прорывается прямо в сердце…А я…Я ничего не мог поделать…Я не мог остановить его…Не мог удержать, я хватался за него, но он выскальзывал из моих рук…Секунды на размышление…Я придержал его немного своими раздумьями, будто поддавшись его уговорам…Я обманул его на миг…Я отвлёк его лишь на несколько секунд, добавив пару строк в это СТРАШНОЕ послание…Это дало мне шанс подготовиться, подготовиться к тому, что «чужой» нырнёт мне ПРЯМО в сердце, и я …я нашёл единственное правильное решение, чтобы освободиться от него… освободить себя и освободить ЕГО, своего брата, своего РОДНОГО брата…

***

Спустя неделю. Парижская Городская больница:

…

«Из дневника полицейского Х:

Когда мы вошли в квартиру Жоэля Лотье, нас приветственно встретил приятный запах зелёной травы, цитрусов и бергамота, но по мере продвижения по узкому коридору  в единственную комнату к этому весеннему запаху навязчиво и грубо примешивался какой-то кислый запах, густота которого усиливалась.… Войдя в комнату – мы обомлели.…Посреди огромной комнаты в ужасающей смеси осколков стекла, зеркала и крови лежал молодой парень лет 18… Точнее не лежал, он был в какой-то неестественной позе: его голова, плечи, спина и колени касались пола, руки были раскинуты в обе стороны, его ноги были странно подобраны под себя, словно он выстрелил в себя, когда сидел на коленях, а затем упал… Это было жуткое зрелище… Видно было, что несколько часов назад кровь фонтанировала прямо из сердца, заливая всё вокруг,…она лилась главным образом на шею и лицо, и его длинные волосы, словно увязли в ней, слиплись в сосульки, и будто проросли из пола, … вползли к нему в мозг - намертво приковав его…

Немного поколебавшись, мы сделали шаг к нему: его глаза были открыты, его руки были почти прозрачны и холодны – он был уже мёртв…

Я осмотрелся и обмер: секунду назад я смотрел на этого мёртвого парня, а сейчас он смотрит на меня со всех этих многочисленных фотографий: стены в квартире были увешаны фотографиями, плакатами, вырезками из газет.…Все они были о немецкой группе Tokio Hotel, но большая их часть была посвящена их фронтмену Биллу Каулитцу. На стенах не было пустого места.…Я судорожно стал всматриваться в фотографии и постеры Билла Каулица:

– Да, невероятное сходство!

Я отцепил одну фотографию со стены и поднёс к лицу юноши.…Те же черты лица: тот же нос, те же губы…даже родинка…та же,…но …

Но лицо Жоэля излучало некую «высшую» степень свободы, словно он сделал, что-то очень важное, что-то очень значимое НЕ ТОЛЬКО для себя…

Оно излучало ярчайший свет, оно светилось изнутри, смягчая удручающую окружающую обстановку…

Мы стали тщательнее осматривать его комнату на предмет хоть какой-то зацепки, и я обратил внимание на край листка бумаги, торчащий из переднего кармана его штанов. Листок был сильно помятым, словно парень ещё задолго до смерти написал его:

«Мама, милая мама Софи… Я рос окружённый твоей заботой и постоянной тайной… Ты огораживала меня от своих друзей, знакомых, даже от немногочисленных родственников, коими я считал их до того, как узнал, что не являюсь родным сыном тебе … Ты как наседка закрывала меня от внешнего мира, особенно последние несколько лет, и я не знал почему… Ты душила меня своей опекой… Мне не хватало воздуха … Я спрашивал у тебя, но не получал ответа… Я лишь чувствовал, что ты боишься … чего-то боишься, но чего?

Я рос, взрослел и к 15 годам, превратился в довольно симпатичного юношу, а ты, зайдя однажды ко мне в комнату и посмотрев мне в лицо, внезапно побледнев, медленно сползла по двери, будто увидев призрака… И тогда я задумался: Помнишь?

Я понимал, что дело в моей внешности, но не мог нащупать тот узелок, то начало, за которое необходимо потянуть, и всё будет ясно.… Я смотрел на себя в зеркало и смотрел на твои фотографии – ничего общего, я расспрашивал тебя про своего отца, но ты говорила, что я непохож на него, быть может характером, и рассказывала мне разные небылицы.… На какое-то время мне хватало твоих отговорок, но терпение небезгранично…

Не находя в тебе, мама, своего отражения, я в каждом человеке искал частичку себя: частичку того, каким я хотел бы быть, частичку того, какой я есть. И чем больше этих частичек я находил, тем необходимее становился мне человек, вобравший в себя их... тем интереснее и проще становилось общение с ним… тем больше он притягивал… и, как ни странно, тем больше он отталкивал…

И однажды, когда я уже извёл себя до такой степени, что чуть не сошёл с ума, мои терзания были услышаны, я увидел ЕГО, того, кто вбирал ВСЕГО меня, а не какие-то жалкие частички…Я увидел ЕГО и обомлел: я смотрел на страницу журнала как на собственное отражение…будто я сам улыбался себе.

Я нашёл ЕГО! …и Я обрёл СЕБЯ!

Я поспешил домой и предъявил тебе фото из журнала, пытаясь выхватить из твоей души тайну, которую ты так тщательно скрывала от меня 17 лет… А ты так расчувствовалась и разволновалась,… что эта тайна стоила тебе жизни…

Это было грустно…но так я узнал, что у меня есть братья, и что больше всего я похож на Билла… почти точная копия… точная копия внешней оболочки…Но я не знал ЕГО: я не знал какой ОН? Не знал ЕГО внутренний мир,… не знал о НЁМ ровным счётом НИ-ЧЕ-ГО…И поэтому я стал собирать  всю информацию о НЁМ, о ЕГО группе, о выступлениях и даже сейчас – Я ЗНАЛ, что они будут выступать у меня, …в МОЁМ Париже.

Да, я лукавил…я ЛУКАВИЛ, что не знаю ЕГО…

Я неустанно следил за ЕГО успехами, которых было гораздо больше, чем неудач. Я радовался за призы, которые получал ОН, я принимал овации, когда ОН купался в них, я гордился собой, когда слушал хвалебные речи в ЕГО адрес…

Я настолько погрузился в жизнь Билла, что меня стали посещать странные видения…я словно ЖИЛ ЗА НЕГО.

Я наслаждался ЕГО жизнью, тем более, что я всегда стремился к всеобщему восхищению…Но в моей жизни не было шанса вырваться из плена обычной жизни, не было шанса оторваться от реальности и пустится в невероятные приключения полные необычных открытий разных стран, непередаваемых впечатлений от соприкосновения с огромным количеством людей жаждущих ТОЛЬКО тебя. Какая яркая и насыщенная жизнь…и я стал ЕМУ завидовать… Эта зависть, она съедала меня изнутри, я жаждал расплаты…И сегодня…ОН получит сполна…»

Весь текст был перечёркнут, а немного ниже была приписка, сделанная странным дёрганым почерком, точнее процарапанная на бумаге:

ПРОСТИ меня…но ТЫ ДОЛЖЕН ЖИТЬ! »

Том сидел на стуле, съёжившись от нахлынувших чувств и склонившись над больничной койкой. Он взглянул на Билла, который седьмые сутки пребывал в коме: ЕГО глаза были закрыты, пульс был в норме, дыхание было ровным….ОН лежал, будто спал, будто НИЧЕГО не произошло, … просто взял и заснул … заснул очень крепким сном…

В одной руке Том держал «дневник» - полностью исписанную небольшую тетрадку, которую передал ему полицейский, первый раз увидевший смерть так близко, … а другой – а другой он сжимал руку брата… Том читал вслух и плакал…Иногда он смахивал слезу…но она не обременяла его, она словно освобождала его от этой тяжести, глубоко засевшей где-то в сердце…Он понимал, …он осознавал свою сопричастность к этим трагедиям, …он осознавал, что мог остановить его, что мог предугадать, что мог что-то сделать,…но ненависть, эта всепоглощающая ненависть Жоэля, родившаяся из боли, одиночества и отчаяния,…она была сильнее, она переполняла, она лилась через край, отравляя всё вокруг…

Том ВСЁ понял, прочитав всё вслух до конца…По его лицу текли слёзы…

Он закрыл тетрадку, в которой по зловещему року судьбы было 18 листов, словно 18 лет …восемнадцать потерянных лет Жоэля, которые уже НИКОГДА не вернуть…17 лет бесконечного поиска и 1 год ревности и боли…

Том окинул взглядом все эти трубки, которые опутывали Билла, делая ЕГО таким беспомощным,… и из его рта вырвался отчаянный стон, обращённый к НЕМУ:

- … сможешь ли ТЫ??? … Сможешь ли ТЫ простить его, брат??? … Сможешь ли ты простить … НАС???

На стуле висела тканевая сумка с рисунками Жоэля – это всё, что позволили Тому забрать с собой. От внезапного дуновения неизвестно откуда взявшегося ветерка, один край сумки постепенно сполз вниз, открыв взору Тома «портрет Билла», будто Жоэль, таким образом, давал о себя знать, тоже вопрошая о прощении…

Том затаился в ожидании ответа, но ответа не было…да и не могло быть…Билл всё также неподвижно лежал со всеми этими трубками…

Том привстал и, облокотившись на край больничной койки, наклонился к Биллу, чтобы поцеловать ЕГО и уйти, но внезапно увидел еле заметное шевеление ЕГО закрытых глаз.…

Он отпрянул… - из внешних уголков ЕГО закрытых и таких до боли знакомых  родных глаз ВДРУГ полились слёзы.…Том оторопел, … у него перехватило дыхание,…и он, …он снова заплакал.…Это были слёзы благодарности, …да…слёзы благодарности, …освобождения … и невероятного счастья, счастья, что ОН ЖИВ…он прижался к груди Билла, оросив своими слезами ЕГО рану:

- ..Боооооооже, спасибо…