Все давно уже считают меня взрослой и сильной. Считали, считают и будут считать и дальше. Они так искренне верят в это, что сумели убедить в том, что это истина даже меня. И я им послушно верю. Только... Только иногда, когда на душе тоскливо и мерзко, во мне пробуждается маленькая одинокая девчонка, которая зовет уйти в свою комнату, залезть в теплую кровать, накрыться мягким одеялом и, прижав к груди старого плюшевого медвежонка, вспомнить о своем детстве и о выхрастом задиристом мальчишке, подарок которого она сейчас сжимала в руках. И зарыться в его теплый мех, еще хранящий запах духов мамы этого самого мальчишки. И заплакать. Нет, не зареветь, а просто тихо, чтоб никто не слышал и не видел этой минутной слабости, всплакнуть, освободив свою усталость и дав ей незаметно упорхнуть сквозь шелку приоткрытого окна...