Т.С.: Я помню, вы однажды сказали, что, чтобы быть действительно хорошим в чем-то, вы должны полностью быть поглощены этим.

А.Р.: Да, когда я читал книгу, я полностью… Я не мог перестать переворачивать страницы. Так что в этом смысле, да. Это - великолепная история с длинной сюжетной линией и традицией, в стиле повествования.

Т.С.: Вы поражены, тем что фильм собирается побить рекорд популярности? И продаж?

А.Р.: Нет, я не поражен. Он - зацепило воображение публики, и - Я имею в виду, в некотором смысле, ажиотаж является случайным. Ажиотаж возникает в связи, как бы является элементом целого.

Т.С.: И вы собираетесь получить приличную долю?

А.Р.: (Смеется)

Т.С.: Я знаю, это то, ради чего вы проводили кампанию, чтобы вы, «Британские актеры» и «Эквити» (см. словарь Мюллера, это британский профсоюз актеров), получали гонорары, сравнимые с гонорарами ваших американских коллег.

А.Р.: Ну да, мы… Нами очень долго пользовались. И мы, я говорю не только о людях, кто… чьи имена находятся в заглавии титров… Я говорю, поскольку мы все, относимся к людям чьи средства к существованию зависят от приемлемой отдачи, когда они….

Т.С.: Регулированная плата за день работы?

А.Р.: Их работа может показываться на протяжении следующих пятнадцати, двадцати или тридцати лет, и это, вероятно, в то время, когда их карьера в большей степени будет окончена. И для них было бы неплохо знать, когда их фильм демонстрируется, что это работа может получить некую компенсацию.

Т.С.: В настоящие время вы получаете хорошую компенсацию?

А.Р.: Об этом лучше спросить моего агента! (Улыбается)

Т.С.: (Смеется) Ладно, ясно, что это волнует вас, так как вы и раньше говорили о том, что данное положение вещей является абсолютным позором. Я к тому, что вы испытываете сильные чувства по отношению к этому.

А.Р.: Да, это позор.

Т.С.: …для вас и других актеров.

А.Р.: Думаю, что позор в том, что английских актеров используют. Здесь совсем по-другому.

Т.С.: Уравненная оплата - в этом проблема?

А.Р.: Тариф.

Т.С.: Тариф? Но тогда вы вправе не согласиться с ним, разве не так?

А.Р.: У нас нет другого выбора. Иначе мы просто не будем заниматься своей работой.

Т.С.: О чем вы? В смысле выбор: принять условия или потерять возможность?

А.Р.: Верно. Именно поэтому союз теперь борется за то, что бы это делали частью… контракта «Эквити»…

Т.С.: Вы раньше были категорически против того чтобы ехать в Голливуд, заниматься большим кино. Вы все того же мнения? Вы говорили - это ужасно, что мы все должны ковылять до Голливуда. Вы все еще хотите, чтобы такие фильмы могли делаться в Британии?

А.Р.: Вы знаете, мы все говорим большое количество глупостей, а потом жалеем, что не можем взять свои слова обратно.

С.Т.: (Смеется) Которые неукоснительно следуют за нами и всплывают годы спустя!

А.Р.: Да, я хотел бы стереть их, но они все время всплывают вроде петарды. Теперь я имею некоторый опыт относительно города, к которому очень привязался, и круг очень близких мне друзей в нем.

С.Т.: В Лос-Анджелесе?

А.Р.: Да, когда я еду туда, то имею своего рода правила, типа: не читать журналов, посвященных кино, и не ходить на какие-либо премьеры, вечеринки и все связанное с этим. Когда я живу там, то я работаю, встречаюсь с друзьями и путешествую.

Т.С.: А бывает Лос-Анджелес без премьер и вечеринок?

А.Р.: Если вы любите проводить время, крутя педали, и имеете возможность достать велосипед, машину, или просто прогуляться. Тогда, определено, да: там есть много фантастических мест в пригороде и прекрасных людей.

Т.С.: Вы говорили, что в Лос-Анджелесе временами ужасно и отвратительно?

А.Р.: И это тоже верно. Он одновременно чудесный и ужасный. Вы знаете, этот город - очень сконцентрирован на одном… Своеобразный центр, абсолютно преданный киноиндустрии. Я сказал «центр» хотя это, в общем-то, противоречивый термин, не имеющий реального основания. Так что там ты имеешь жизнь, которую хочешь иметь. Что касается меня - я снимаю дом на холмах, встречаюсь с друзьями, читаю книги, хожу на фильмы.

Т.С.: Это место, где английские актеры делают необычайные успехи. Я имею в виду, что фильм «Гарри Поттер» имел абсолютный вотум доверия, а ведь там полностью все роли исполняли англичане?

А.Р.: Это было во власти Дж. К. Роулинг, потому что фильм вначале планировался не так.

Т.С.: Она настояла на этом?

А.Р.: Ага (Кивок в знак согласия)

Т.С.: Как трудно было бороться за это?

А.Р.: Я думаю это было в ее контракте. Она просто полностью ушла в это, вы знаете. Она точно знает, когда сказать «нет»!

Т.С.: Что скажите о роли, какое место она займет в вашей карьере?

А.Р.: «Гарри Поттер»?

Т.С.: Да. Она притягивала вас? Вы вынесли что-либо из нее?

А.Р.: (Спокойно) Нет, не совсем… Это очень здорово - быть частью чего-то, что, я предполагаю, станет некоей вехой в истории кино. Независимо от того как люди отнесутся к фильму, даже если отрицательно, это все равно событие… Это как «Битлз».

Т.С.: Временами некоторые события открывают перед нами новые двери, в этом идея? Поэтому вы взялись за эту роль?

А.Р.: Нет, я думаю, что на данный момент времени я вроде как делаю то, что интересует меня. И где... я чувствую, что продвигаюсь: на самом деле, я думаю, что мне стоило бы стать рассказчиком, и актеры достаточно в большей степени являются частью этой писательской цепочки. Есть работа, и одна ее сторона - это исполнитель, а вторая - публика, и… Ну, вообще-то я должен был бы сказать иначе: существует пьеса, актер стоит посередине между этой пьесой и публикой, и моей работой является как можно ярче рассказать ее, и найти для этого как можно больше путей. И вы никогда не можете предсказать, на какое предложение сказать «да» и на какое «нет», потому что это, возможно, будет зависеть от того, что вы только что сделали.

Т.С.: Но вы говорили, что работа дается все тяжелей и тяжелей. Несколько лет назад вы сказали: «Чем больше вы осознаете, на что способны, тем меньше возможности осилить это физически.»

А.Р.: Это так.

Т.С.: Действительно?

А.Р.: Потому что вы понимаете, что знаете… Воображение имеет целый набор идей, и оснастка (смеется; пауза; улыбается), кажется, все меньше и меньше способна соответствовать воображению. (широко улыбается)

Т.С.: Почему? Вы молодой человек - я имею в виду, вы описываете себя как человека изнуренного, почти обессилевшего?

А.Р.: Нет, я думаю, ты просто больше и больше сознаешь разницу в годах между двумя (two, очевидно, между актером и персонажем)

Т.С.: Что вы не соответствуете тому, чего от вас требует роль?

А.Р.: Возможно, ваш воображение возрастает или еще что-то. Вы знаете, на репетициях «Частной жизни» Линдси Дункан и я, мы оба, говорили режиссеру: «Знаете ли, вы должны осознавать, что мы выкладываемся здесь по полной программе и работаем на пределе.» (улыбается)

Т.С.: В этом дело? Почему? Почему вы оказались почти на пределе?

А.Р.: Ну… я думаю, мы осознали (поняли), что это было так, только через репетиции. Мы открыли для себя любовь к актерской игре именно на репетициях, и … она исходила из глубокого уважения к искусству ее создания. И когда ты начинаешь, в конце концов, анализировать, как же эта работа, это законченное произведения устроено, это как бы заставляет тебя оказаться в комедии времен Реставрации (1660, в Англии дело было) в первом акте, переключиться на Чехова во втором, и закончить все это в Фейдо (это театр такой, слово французское, а шахматисты ни при чем J) - в третьем. А это, знаете ли, слишком разные скакуны для одного всадника. (Улыбается)

Т.С.: Широкий диапазон?

А.Р.: Да, и при этом необходимо достаточно прочно держаться в седле… (он говорит, ноги в стременах) Поэтому, я думаю, на каждом таком представлении вы, конечно, должны осознавать, насколько сложной может оказаться данная работа. Но также - насколько веселой. И то же самое с «Гарри Поттером». Вы должны использовать свои навыки уже совсем по-другому, понимаете. На съемках вы, возможно, проводите большую часть времени в ожидании работы, и поэтому должны беречь и сдерживать запас вашей энергии… но и не давать ей засыпать.

Т.С.: А вы не чувствуете по вечерам, когда играете, в «Приватных жизнях», например, что не можете управлять этими скакунами?

А.Р.: Это вещь очень непредсказуемая. Иногда, вечерами, когда вы чувствуете себя наиболее вымотанным, уставшим и наиболее... неспособным сделать это, вы идете туда, и происходит какая-то алхимическая реакция, и вам становиться свободно, легко. Теми же самыми вечерами, когда вы чувствуете себя свободным и окрыленным, вы выходите на сцену, и неожиданно что-то начинает стеснять вас. Я не знаю, может быть, нам нужно что-то наподобие спортивного психолога.

Т.С.: Но ведь не предполагается, что вы должны работать как машина. Ведь Вы не машина. Вы не робот.

А.Р.: Нет-нет-нет. Это живое событие, действие, когда вы находитесь во власти… какого-то сочетания элементов, когда вы выходите туда, на сцену.

Т.С.: Вы говорите об этом как о чем-то очень непредсказуемом.

А.Р.: Так оно и есть, непредсказуемо…

Т.С.: Это так ощущается?

А.Р.: … так должно быть (кивает). Да.

Т.С.: Рискованно, опасно?

А.Р.: Ну, пьеса, актеры...?

Т.С.: Может что-то не получиться?

А.Р.: Может что-то не получиться. Бывает.

Т.С.: Однако люди не догадываются об этом, когда они платят свои деньги за билет?

А.Р.: У них нет и малейшего представления об этом, но ты сам чувствуешь это! (Смеются)

Т.С.: Думаю, они воспринимают Алана Рикмана как профессионала после всех этих лет.

А.Р.: Бывают моменты, когда ты чувствуешь, что сфальшивил, что у тебя не получается, и вся аудитория понимает, что что-то пошло не так, и в следующей момент наступает определенная тишина, потому что они неожиданно осознают, что ты актер, а не… В ту секунду они не верят в вас, в ваш образ. И тогда следующие пять минут тебе нужно действительно постараться выложиться по полной программе. «Это ничего, это ничего, все хорошо. Я знаю, что я делаю.» (Смеется)

Т.С.: Чтобы вернуть их.

А.Р.: «шш» (здесь: «типа того, скажем так, до некоторой степени»)

Т.С.: «Я не забыл мой текст» (смеется). Что-то подобное… Роль Антония в Национальном Королевском Театре: не самая удачная, по общим отзывам?

А.Р.: Гм...м, на самом деле я никогда не говорил об этом. И это было…

Т.С.: Нет, но все, кажется, говорят об этом от вашего имени.

А.Р.: Разумеется, они так делают: это как многие вещи в прессе, где ты читаешь о себе и думаешь: «Откуда же они взяли весь этот мусор?» Это…Ну, что я могу сказать об этом? Это… я негодую всякий раз, когда в прессе данную постановку называют провальным спектаклем, потому что они не указывают, например, что она шла восемь недель при полном аншлаге, что случается нечасто в театре «Оливье», который вмещает одиннадцать сотен зрителей за одно представление. И мы играли по восемь спектаклей в неделю, так что… Было тяжело, конечно… Вы должны переоценить понятия «провал» в данном случае. Плюс письма, что мы получали от людей, со словами: «Я не понимаю, о чем они говорят».

Т.С.: Критики, они?

А.Р.: Которых, я должен сказать совершенно честно, я не читаю (отрицательный жест): мне такие вещи не помогают. Поэтому я не имею понятия, о чем конкретно говорилось. Мне передали основной смысл.

Т.С.: Это обидело вас?

А.Р.: Ну, поскольку я не знаю…

Т.С.: …когда они говорят: «Ну, это было плохо», или люди рассказывают вам, что не понравилось критикам…?

А.Р.: (быстро) Конечно, это может задеть. Я не знаю, может ли критика ранить, не знаю… Возможно, всех ранит; я не думаю, что кто-либо может, попав в точку, принести вам пользу. Однако, говоря конкретно о данном спектакле, если бы у меня была возможность начать все сначала, я бы не только сделал все так же, но я бы пошел гораздо дальше по этой дороге. Я думаю, что люди не имели четкого мнения касательно этого… Видите ли, большинство критиков наших дней имеют тенденцию писать о том, как актер делает что-то; они не очень часто пишут о том, что актер делает. А здесь уже сознательный выбор. Это - не несчастный случай; не то как если бы мы понимали это неправильно, на самом деле это выбор…

Т.С.: Многие говорили – такой был аргумент - что вы были недовольны процессом работы над спектаклем?

А.Р.: Нет, это абсолютный вздор. Полная чепуха. Я читал, когда мы как раз открылись, что-то о том, как мы с Хелен Миррен не ладили. Я ни с одной актрисой так хорошо не работал на сцене, как с ней в том спектакле. И вне работы мы тоже были лучшими друзьями. Так что это абсолютный вздор. Но люди хотят сенсации не только на сцене, но и за кулисами. Что касается данной постановки, я не знаю, сколько людей знают пьесу, но: мы говорим о двух сильных мира сего, и определенном моменте в их жизни.

Я играл человека, который по сути своей алкоголик. И я думаю, что зрителям очень не понравилось это, они не увидели великого героя. Основной задачей в пьесе для меня, было показать этих ребячащися людей, когда-то бывших великими, а теперь опустившихся, пьющих, скандалящих, и вечно выясняющих отношения друг с другом. Домашние сценки, где она пытается напялить его латы, (ей-богу, по-моему, именно об этом речь) а он советует ей: «Нет-нет, не так. Вот так…». Это является наиболее необычным выражением разрушения чего-то идеального (жест двумя руками), и в ней герои представлены как маленькие дети.

Т.С.: И это вызывает споры в прессе, и об этом спорят и вслух. Вы никогда не жалели, что занимаетесь этим, а не чем-либо другим, где могли бы выиграть гонку и уйти с призом вместо того, чтобы люди судили вашу работу, день за днем, вечер за вечером?

А.Р.: Мы не отличаемся от писателей, поэтов или кого-то еще… Ну, мы отличаемся, потому что мы интерпретируем, а не творим в том же смысле, но…

Т.С.: Вы ведь не смотрите фильмы со своим участием?

А.Р.: Если могу этого избежать. Нет, как-то меня это… не привлекает.

Т.С.: И вы мало говорите о теории актерского мастерства, правда, был один момент, когда вас спросили об этом, и вы ответили: «Камере нравится, если она видит вас думающим, и, что более важно, слушающим». Это довольно странно слышать от актера, потому что многие люди подумают, что вы осуждаете то, что вы произносите, а не… (у меня тоже есть сомнения)

А.Р.: Да, но вы рассуждаете как обычный человек в обычной жизни, и, следовательно, пытающийся воспроизвести жизнь на сцене. Я же, всякий раз, когда занимаюсь, разговариваю со студентами или работаю с молодыми актерами - в частности, когда я режиссировал «Зимнего гостя», то каждый раз убеждался, что актеры произносят роль, желая откликнуться на то, что услышали. Поэтому я не представляю актера, зубрящего в одиночестве ночью свою роль в спальне. По-моему, это абсурд. Вы… То, что вы должны произносить, совершенно несущественно.

Все, что мне нужно от актера, это напряжения и внимания их слуха. А затем все начнет получаться само собой, и, как следствие, игра станет свободной и живой. Тогда уже можно работать над образом, над его формой, и обсуждать его, но основа всего, двигатель - это то, насколько внимательно вы слушаете и насколько хорошо вы чувствуете других актеров; насколько точен ваш отклик и насколько…дерзок?

Т.С. Вы упомянули фильм «Зимний гость», который изначально был задуман как пьеса, но потом вы стали соавтором сценария к нему. Он был…

А.Р.: «ш» (Двусмысленный жест, выражающий, что это не совсем так) Это своего рода… слегка незаслуженная похвала. То есть, каждое слово этого сценария принадлежит Шермон Макдональд (это женщина), но я был серьезно вовлечен в процесс переработки.

Т.С.: Это был ваш дебют в качестве режиссера

А.Р.: …да, так что это стало своего рода писательским зачетом.

Т.С.: Что нового вы узнали об актерской игре, как режиссер?

А.Р.: Что ж, мы учились, мы все, я бы сказал, учились, по большей части у двоих 12-летних.

Т.С.: Почему?

А.Р.: Это как в детстве. Помните, мы все рисовали пейзажи, когда нам было около семи и небо было всего лишь голубой полосой вверху листа, не так ли? А затем наступал грустный момент, когда учитель говорил, что небо нужно рисовать и ниже, заполняя им все пустоты между предметами. И в этот момент жизнь меняется, становясь более запутанной, сложной, и в какой-то мере скучной, поскольку довольно утомительно заполнять просветы между ветками…

Т.С.: Вы, наверно, были милым мечтательным ребенком?

А.Р.: Да, да - так говорили. Я витал в облаках и мечтал. Но, так или иначе, те мальчики ничего иного не знали, как слушать друг друга. (Мне кажется, он говорит о двух мальчиках из Зимнего Гостя.)

Т.С.: Расскажите мне о своем детстве. Было ли в нем что-то благоприятствующие вашей актерской карьере?

А.Р.: А что вы имеете в виду под «благоприятствующим»?

Т.С.: В смысле возможностей.

А.Р.: Я ходил в школу. Конечно, во всех школах, куда я ходил, были театральные студии. Особенно в школе, где я учился с одиннадцати до восемнадцати лет, Латимер - которая очень помогла, сформировала мое желание быть актером.

Т.С.: Правда? И вас поддерживала ваша мать, не так ли?

А.Р.: Да, то есть, моя мама как и все в нашей семье, говорила: «Не важно, чем заниматься, главное, чтобы это делало тебя счастливым». Думаю, было довольно странно слышать от сына: «Я собираюсь бросить работу (график-дизайнер) проектировщика, снова стать студентом и вернуться в драматическую школу.»

Т.С.: Ваш отец умер, когда вы были еще ребенком?

А.Р.: (Очень быстро) Да, когда мне было восемь.

Т.С.: Это было сильным ударом. И вы говорили, что до сих пор не оправились от него?

А.Р.: Да, ведь я, как вы знаете, вышел из рабочей семьи. Возможно, в наши дни вам бы позволили участвовать в событиях подобных этому… В прошлом, я думаю, вас что-то отрывало от ваших чувств. (то есть чувства детей не учитывали)

Т.С.: Вы имеете в виду как бы соучастия в смерти? Я имею в виду, ведь вас не было на похоронах?

А.Р.: Мы не пошли на похороны потому… Сейчас я начинаю понимать, что мама просто обезумела от горя, и ей было бы очень тяжело видеть своих детей там. Но это было странно - не присутствовать там. И это было очень тяжело для нас. Никто даже не объяснил, почему нас не взяли. Но тогда это было своего рода этикой - «присутствуй молча» (улыбка становится шире)

Т.С.: Вы интересуетесь политикой?

А.Р.: Меня так вырастили. Одним из образов моего детства, которого я никогда не забуду, это во время выборов, мои родители - мой отец также, но особенно моя мать - стоящая на стуле и клеящая на окно желтые - они были желто-черные – квадраты, сложенные в форме напоминающей бриллиант (разводит руками что бы показать размер квадрата) плакаты с лозунгом «Голосуйте за Либералов».

Т.С.: Они говорили о вас как о своем кандидате пару лет назад.

А.Р.: Вздор. Полный вздор!

Т.С.: Но разве никто не приходил к вам? Ничего не предлагал?

А.Р.: Я думаю, они примеряли такой вариант, потому что кто-то в пресс-центре решил, что они не собираются отдавать всю популярность Портилло без достойного оппонента. Так что они подумали: «Что мы можем сделать? О, знаю: давайте противопоставим ему актера!»

Т.С.: Либералы, однако, официально заявляли, что Алан Рикман довольно подходящая кандидатура для Кенсингтона и Челси.

А.Р.: Мне они ничего подобного не предлагали, да даже если бы и предложили, я бы ответил «нет»! Потому что с чего бы… Если вы собрались заняться политикой, то сделали бы это и без теплого места в партии Тори? Тем более у меня нет никаких политических амбиций, так что все это полная ерунда.

Т.С.: Но ведь у вас есть на это причины. И одна из них поддержка «Международной амнистии».

А.Р.: Да. Я много работою с людьми и организациями такими как «Children on the Edge» и «Action Aid». Постоянно пытаешься осмыслить жизнь, и мне очень повезло, поскольку, как я сказал, вижу себя рассказчиком. Я таким образом максимально приближаю свою работу к реальной жизни, и, я надеюсь, то, что я делаю, передает мое желание заинтересовать аудиторию. Что бы эти вещи вторгались и в их реальную жизнь.

То есть как с «Action Aid». Сейчас я занят выпуском новой книги, которая будет называться «Изуродованный ландшафт», с фотографиями Гидеона Манделла. В ней будет отражено то, что происходит в современном мире, что отодвинуто на задний план. В Африке, например, каждый день умирают тысячи детей, и мы не должны это игнорировать.

Т.С.: Зрителей всегда интересует, какую роль хочет сыграть актер, но есть один политик из Либеральной партии, Питер Мендельсон, который хочет, чтобы вы сыграли его, если когда-нибудь о нем будет снят фильм. Что вы ощущаете по этому поводу?

А.Р.: (Улыбается) Все зависит от сценария, полагаю. Я хочу сказать, что трудно играть персонажей с реальными прототипами... Я уже играл такие роли несколько раз, вы знаете, это Де Валера и Распутин. Играя, чувствуешь на себе огромную ношу и становишься очень зависимым от этих героев. Когда я начал разбирать образ Де Валера для «Майкла Коллинза», прежде чем мы начали, Нейл Джордан спросил меня: «Ты все еще ненавидишь его?». Мне пришлось перестать бороться с героем, потому что вы не можете судить своих героев, это последняя вещь, которую может сделать актер. Вы можете идти туда… осведомленным, но невинным. (Невинность – его бзик. Есть интервью, где он сравнивает актеров и режиссеров по степени «невинности».)

Т.С.: Что ж мы с нетерпением будем ждать ваших новых ролей. Большое спасибо. (Себастьян и Рикман пожимают руки)

А.Р.: Мне было приятно.

TS: Спасибо вам.