Я когда-то очень давно обещала выставить свою стрёмную прозу. Ну и вот она, проза, по моему мнению, довольно стрёмная. Я чел очень косноязычный. Вобщем, большая просьба: если не лень, прочитайте кто-нибудь хотя б один отрывочек из приведённых ниже и скажите, можно ли это читать и стоит ли мне выкладывать мои опусы (хотя, пропрёт меня - выложу даже если никому не понравится, чай не побьёт никто).

Отрывок №1
Ял не считала себя особой сентиментальной, но этот тихий райончик ей нравился. Она даже не знала толком, чем. Здесь было спокойно, и сейчас, в период золотой осени, особенно уютно. Серовато-желтоватая облицовка одинаковых невысоких домиков гармонировала с бледным небом и болезненной листвой; архаичные фонарики, подсвечивающие номера домов и какие-то лепные розетки над входными дверями – с неторопливым ритмом жизни. В общем, жалкий такой район на границе совсем старинной и относительно новой частей города, похожий на одинокую старушку, вырядившуюся в давно выцветшее и изрядно подпорченное молью старомодное платье на современном торжестве. Но особые эмоции у Ял вызывала именно остановка.
Остановка была таким своеобразным порталом между «мирками», на которые делился этот контрастный город. Проехав на автобусе минут пятнадцать в северном направлении, Ял могла попасть в мрачное тёмно-серое царство блочных высоток и циклопических заброшенных заводов, где по пустынным проезжим частям бродят чумазые дети, а в наполненных растительностью двориках потягивают пиво (или что-нибудь более крепкое) их родители. Но в данный момент женщине предстояло путешествие на юг, в район, прячущийся за глянцевыми фасадами центральной магистрали города – в другой мир, который Ял ассоциировала с зачумлённым средневековым городом, худые и бледные жители которого спешно покинули свои дома, надеясь укрыться за стенами монастыря. Здесь, среди глухих гепатитного цвета стен, Ял казалось, даже не пахнет жизнью (этот смутный, практически воображаемый, запах присутствовал во всех частях города: пробивался сквозь миазмы прорванной канализации в рабочих кварталах, гарь и бензиновую вонь центра и совершенно непередаваемый «аромат» промышленных районов; а здесь отсутствовал).
Впрочем, деваться из этой мёртвой зоны было совершенно некуда, ибо Ял «посчастливилось» там работать. Каждое утро, перед работой она приезжала сначала в «мирок» с синей остановкой, чтобы приобрести в одном из затаившихся внутри заросших двориков киоске «жёлтую» газетёнку об аномальных явлениях, а потом ехала на автобусе (именно на автобусе, потому что это был своеобразный ритуал) в свой район-мумию.
Транспорт, зачастую, ждать приходилось порядочное количество времени, хотя Ял это не раздражало, но в этот раз знакомое дребезжание послышалось, как только женщина подошла к гранитному бордюру. На сей раз автобус был таким же раритетным, как и сам уголок города – Ял даже несколько изумилась, увидев это истово бренчащее жёлтое чудовище. Женщина вошла в пустынный провонявший бензином салон, и железные двери за ней с лязгом захлопнулись.

Отрывок№2
Ял ещё не успела испугаться, когда инстинктивно палила в первую приблизившуюся особь, и уже успела подавить все чувства, зная, что они неизбежно выльются в ужас и панику, когда пуля увязла в полупрозрачном теле твари, не причинив той видимого вреда. Потом Ял увидела, что пуля, как будто после некоторых раздумий, взорвалась прямо в брюхе существа, отчего то дёрнулось, как от удара электрическим током, но не издохло. Его собратья остановили на пару секунд своё наступление на агента, что дало Ял возможность немного отбежать в сторону города, но мешкали недолго. Не сводя глаз с монстров и не опуская револьвера, женщина боком начала продвигаться к крайнему дому, который, вроде бы, был совсем близко. Тварей поприбавилось, и в желудке Ял уже начало ворочаться нехорошее предчувствие: в конце концов, что она собиралась делать в этом чужом мире, даже если ей удастся избавиться от жутких преследователей? Паника на эту своеобразную представительницу «слабого пола» тоже нападала своеобразная: всё становилось крайне безразличным, а подступающая предсмертная тоска почему-то гнала вперёд, посылая куда-то очень далеко здравый смысл, требующий экономить силы.
Внезапно наперерез Ял метнулась маленькая тёмная фигурка. Один из монстров вывернул своё студенистое тело и непостижимым образом прыгнул вбок, накрыв маленького человечка, замотанного в серые лохмотья. Раздался душераздирающий писк, какой иногда могут издавать лягушки или мыши, загнанные в угол, но гораздо громче. Ял развернулась на звук, и в который уже раз разум уступил право действия натренированному телу (ибо по-другому в этом мире было нельзя). Зачем-то она вынула из кармана крохотную колбу с «панацеей», зачем-то швырнула её в студенистое существо, и, когда колба готова была приземлиться на вязкую спину твари, рука сама нажала на спусковой курок. Изумрудная жидкость рассыпалась в воздухе фейерверком блестящих шариков, подобно ртути. Там, где «панацея» касалась желеобразных тканей, незамедлительно появлялись дымящиеся язвочки, стремительно увеличивающиеся и проникающие вглубь отвратительного туловища.
Существо свилось кольцом, бешено задёргало концами тучного тела, не издавая при этом ни звука, кроме глухого чавканья; остальные же монстры, без малейшего зазрения совести оставив собрата умирать, незамедлительно ретировались. Ял пришла в себя в ту же секунду, огляделась, удостоверившись, что мерзкие особи возвращаться не собираются, и медленно направилась к поверженному противнику, на всякий случай, держа его на мушке. Красноватое тело начало быстро разлагаться, растворяясь, будто под воздействием очень сильной кислоты, и при этом свистело, как закипающий чайник. В воздухе повисла невыносимая вонь, желудок Ял болезненно сжался, и женщина прижала ладонь к носу и рту, борясь с приступом тошноты. Она понимала, что лучше сейчас же убраться от проклятых гор как можно дальше, ибо спокойствие в этом мире, где все молчат, обманчиво и недолго, но отчего-то ей была интересна судьба маленького человечка, отвлёкшего студенистую тварь. Ял подошла поближе и взглянула на скрюченную фигурку в грязных лохмотьях, поверх которой лежала полуразложившаяся туша. На агента с ужасом взирали жёлтые водянистые глаза, маленькое сморщенное лицо цвета хлебной плесени дрожало. Это существо одновременно и походило на человека, и разительно от него отличалось, словно созданная самой эволюцией пародия на «царя» природы или жертва какого-то чудовищного эксперимента. Ял с отвращением и, вместе с тем, с жалостью взирала на беспомощного гомункулуса, пока тот судорожно всхлипывая, заслонялся от неё тонкими корявыми ручонками. Пожалуй, он был больше трогательным, нежели страшным, подумалось Ял, похож на наших беженцев. Она поддела ногой остатки мёртвой твари и отбросила их в сторону. Человечек по-прежнему не двигался, тараща на Ял свои рыбьи глаза.
- Иди, - кинула ему женщина, - Давай-давай, вали отсюда.
Ял, конечно, сомневалась, что существо понимает русский язык, но всё-таки… Однако существо сообразило, что убивать его не собираются и, низко-низко склоняясь и поджав дрожащие ручонки, начало пятиться. Откуда-то возникла ещё пара фигур в лохмотьях, но эти были чуть повыше. Они внимательно разглядывали Ял, что той совсем не льстило. Когда их маленький сородич приблизился, его тут же заслонили от женщины. «Надо же, - подумала Ял, - эти штуки друг друга защищают. Интересно, а люди стали бы так оберегать своего детёныша перед неведомым чудовищем?»

Остальное- в комментах..