Новое время, новые реалии, но и это всё как-то старо.
Ты начинаешь свою кампанию и снова вступаешь в говно.
Радикализм здесь неуместен, тут даже нет права дышать,
И если ты веришь в какого-то бога, то после молитвы в кровать.

Мы подпеваем пидарсам и шлюхам, себя продавая за цент.
Наши души в чьих-то руках, на ногах засыхает цемент.
Гнуться колени от груза свободы и рты жевать устают.
Мы променяли веру и честь на тёплый домашний уют.

А СМИ обещают выход из третьих, но нас не ждут во вторых.
Поздно думать об этих мёртвых, пора вспомнить и о живых.
Солнечный склон покрывают могилы, в роддомах же пустота,
И всё что мы можем это забыться, ещё накатив по полста.

Смерть прописалась в наших домах, забирая всё больше детей,
И вот на улицах редко увидишь вменяемых трезвых людей.
Стакан и бутылка, шприц и иголка – икона последних лет,
И вот девчушка шестнадцати лет предлагает за дозу минет.

Пятнадцать ступенек к ясному небу нас заводят в тупик -
Ещё пару шагов в эту же сторону и грудь наткнётся на штык.
Жирные морды всё больше жиреют, а ты на заводе умрёшь.
Нас собирают голосовать, выбирая в сортах вранья ложь.

Я вновь убиваю мечты и сомненья на благо газетных статей,
А на дорогах и в переулках всё больше и больше блядей.
Мы забываем, как надо работать – ведь это теперь не в цене,
А очень скоро мы все позабудем, в какой живём мы стране.

Весь негатив, что существует невозможно уместить на весы,
Руки дрожат как после похмелья, идут, не спеша, часы.
Двери закрыты, никто не пускает, а снаружи адский мороз,
Просто тепла нам всем не хватает, хватает лишь только слёз.

Гнев пустых окон ещё очень слаб, но уже говорит о себе,
Скоро наверно за эту страну будет жаль умирать на войне.
Мир на обочинах этих времён не сулит мира на площадях,
Я отрекаюсь от белых знамён пока ещё только в стихах.

Жалко сдаваться напропалую, мы находим тропинки в себе,
Дождь размывает грязь городов, а весна будет лишь в декабре.
Солнце светит нам очень ярко, но нет смысла в этих лучах,
Ровно в двенадцать всем на обед, а в тридцать один лишь страх.

Нас окружает сознанье свободы, и мы в её плотном кольце,
Если ты жив, то это не значит, что ты ещё не в конце.
Страх перед правдой это страшнее чем страх перед врагом,
Что же нам делать, что же мне делать, куда мы с вами идем?

13-03-2007