Сегодня 18 марта 1925 г.
Баба-Яга.
Сломанная лилия.
Дррянь!
Ни слова о Богдадском Воре.
Ша.
Но по дороге я (не знаю как ты) все время думал о нем и мне было
смешно. Чорт тебя дери из-за твоей образины и Риты, мне пришлось убивать
время за этим идиотским письмом. Варшавского, ясно, куда-то унесло, а, чтоб
тебе лопнуть, я обречен на писание.
Положение безвыходно! Я как честный человек и друг в целях чести
минета, без примеси других извращений не иду в залу за своим пальто, а сижу
на твоем ложе и хвалю себя за свою честность.
Оказывается ты меня зовешь, но я вошел уже в азарт и мне охота писать
все дальше и дальше. Какой-то жесткий картон сгибается в тиме и теме, даже
глюкерики назонят стрехи. Такамбы глувеются стинерий позвойные клюши.
Гирейся сиверий старайный каранда, супинся сдвигоной минется шерсти.
Глазофиоли здвойнись развротели зовись на секунду наивным чуродом. Гранись
иззостенный пламенькой в нестенах огрошно и скушно орнаментно вдруг. Там
плещут поленья головочным меном и миги мигают минет. Ростиньки оправны и
вредны забульки кидаешь гостинец -- разврат -- писталет. Прорады плазнятся и
стихится струнно, каберним веселкой в препляс полонез. Полюбются, голубо
стенкой задвинулся, стиль -- да дорай да дорай да дуды

Хармс познакомился с Эстер в 1925 году. В это время она, несмотря на юный возраст, уже была замужем (из дневниковых записей Хармса и стихотворных произведений можно судить, что имя первого мужа Эстер было Михаил). Разведясь с первым мужем, Эстер в 1925 г. вышла замуж за Хармса и переехала к нему, но то и дело "сбегала" к родителям, и вплоть до развода в 1932 г. это был мучительный для обоих роман.

Для Хармса, во всяком случае, мучения начались почти тотчас же после женитьбы, а в июле 1928 г., когда к нему приходит, пусть отчасти скандальная, слава и успех в детской литературе, он пишет в записной книжке: "Кто бы мог мне посоветовать, что мне делать? Эстер несет с собой несчастие. Я погибаю с ней вместе. Что же, должен я развестись или нести свой крест? Мне было дано избежать этого, но я остался недоволен и просил соединить меня с Эстер. Еще раз сказали мне: не соединяйся! - Я все-таки стоял на своем и потом, хоть и испугался, но все-таки связал себя с Эстер на всю жизнь. Я был сам виноват, или, вернее, я сам это сделал". Вместе с тем (или в силу этого) Э. Русакова останется на всю жизнь самым ярким женским впечатлением Хармса, и он будет мерить всех остальных женщин, с которыми его сведет судьба, по Эстер.