Рядом с местом моего отпускного пребывания – детский санаторий «Москва». Охраняют его в ночное время, а также дежурят на пляже во время купания ребятишек молодые ребята, из казацкого формирования Днепропетровска.

В первую неделю отпуска звонит мне, уже три года как знакомый, местный таксист, крымский татарин по национальности, с именем Нариман.

Диалог следующий:

- Александр Иванович (называют меня местные татары только так), помогите. Тут с одним моим знакомым казаком странности.

- Приезжай, - отвечаю.

Нариман появляется через пять минут, с перепуганным двадцатилетним молодым человеком, одним из охранников казацкого рода.

Здоровый парень, с серебряным крестиком на груди, абсолютно украинской внешности, с певучим малороссийским разговорным и крайне перепуганным видом.

Знакомимся.

Беседуем.

Батюшка, у мене ланцюжок почорніл на хрестику і здоров'я вже третій день, як нема. Хтось мені чогось зробив ...

Решаем вопрос почернения, испуга и «порчи».

Казак успокоился, заулыбался и в воскресенье со мной в храм пошел в уже вполне здравом состоянии.

Спрашиваю, давеча, у Наримана:

- Почему решил ко мне хлопца привезти?

- Александр Иванович, мне его к муле как-то не захотелось отправлять, хотя он тоже порчу классно снимает…

Пока я соображал, как мне теперь уже мусульманину  объяснить, что такое «порча», Нариман добавил, что мне теперь на закрытый санаторный пляж санатория вход всегда открыт.

Вот так-то!