• Авторизация
Дневник Савелий_Ратников Лента друзей - Дневник - Полная версия


(2 часть) Кризисы опустошенности. Психотехника очищения 10-09-2011 10:14 к комментариям - к полной версии - понравилось!

Это цитата сообщения Ламат Оригинальное сообщение

(2 часть) Кризисы опустошенности. Психотехника очищения

(в начало статьи)

Ревность

Что такое ревность?

Ревность — это переживание из-за реальной или воображаемой «измены» любимого человека, которое почти всегда сопровождается агрессией по отношению к нему и/или его избраннику, а также попытками «восстановить справедливость».

Логические корни ревности

За восприятием ситуации как «измены» стоит ее интерпретация, опирающаяся на специфичную логику ревности.
Эта логика основана на отношении к объекту ревности как к собственности, которое, естественно, отрицает его свободу воли и выбора. Термин «объект» здесь особенно уместен, так как ревнивец любит «объект» алчно, как хозяин принадлежащую ему вещь.
Если любимый человек принадлежит мне, следовательно, его поступки, чувства, мысли и т.п. определяются моей волей. Он не может (не столько из-за моральных предписаний, сколько по самой своей природе) не любить меня. Тем более — любить другого, отдавать ему то, что принадлежит мне, нарушать мое право собственности, обкрадывать меня. Если же это происходит, то он и/или его избранник — воры.
Другая логическая схема приводит к включению в состав ревности элемента обиды. Объект ревности неблагодарен, несправедлив и нечестен. Моя любовь к нему — дар, благо, которое предполагает ответную благодарность. Его взаимность — требование справедливости, на котором основан договор между нами о взаимной преданности. Любовь к другому означает, что вместо благодарности и соблюдения договора «объект» предает меня. Разве это справедливо?! За что?!!

Сомнения

Работа понимания обнажает логические корни ревности и обнаруживает их явную нелепость. Прежде всего, бессмысленно предположение о возможности обладания живым человеком, безусловном подчинении его себе. Эту посылку опровергает сам факт «измены», демонстрирующий независимость «объекта».
Другая ничем не подкрепленная «аксиома ненависти» — наличие договора о взаимности. Такого договора просто не может быть, так как «подписавшие» его Я «договаривающихся сторон» (Я-любящие) не в состоянии отвечать за действия других Я (Я-изменников), которые могут «прийти к власти» и «разорвать договор».
Осознание логической несуразности ревности может помочь преодолеть неприязнь по отношению к объекту ненависти и/или его избраннику, но не решает всех проблем.

Ревность и страдания 

В эмоциональном букете ревности не меньшее место, чем негативизм и алчность, занимают страдания.
Главной причиной страданий является потеря любимого, а значит — части себя. В этом смысле и измена и отсутствие взаимности равносильны «мини-смерти». Эта причина может усугубляться и другими факторами. Среди них — вынужденная двойственность отношения к любимому: он хороший, потому что я его люблю, и плохой, потому что не любит меня.
Другая причина страданий связана с неизвестностью. Когда факт измены (отсутствия взаимности) не известен доподлинно, а только предполагается, возникает ситуация неопределенности, переживание которой обычно имеет выраженный отпечаток страдания.
Осознания причин ревности обычно недостаточно, чтобы избавиться от страданий неразделенной любви. Однако, очищенные от ревности, эти страдания могут быть даже полезны для духовной работы.
Впрочем, о страданиях необходим отдельный разговор.

Очищение от шлаков страданий

Наряду с активным негативизмом к шлакам относятся и пассивные отрицательные эмоции — страдания или мучения: страхи, переживания боли, утраты, одиночества, чувства вины и т.д. и т.п. Заполняя и отравляя жизнь, страдания часто оказываются не меньшим, чем негативизм, препятствием на пути к Источнику. Но это препятствие можно превратить в трамплин, инструмент Работы.

Разотождествление и изучение страданий

Работа со страданиями начинается с их изучения — понимания их проявлений, причин, форм течения, функций и возможных путей избавления от страданий. Для изучения необходимо разотождествление. Роль разотождествления в очищении от страданий не меньше, а может, и больше, чем в работе с другими шлаками.

Виды страданий

Страдания могут относиться к будущему, настоящему и прошлому.
Страх
Страх — эмоциональное предвосхищение будущих опасностей, угроз тому, с чем человек отождествлен: организму, личностному ядру (планам, намерениям, ценностям и т.п.), любимым людям и т.д.
Чем с большим числом уязвимых вещей человек отождествлен, тем больше существует для него потенциальных угроз и тем больше он боится. Богач, обладающий многими ценностями, боится больше бедняка, которому нечего терять. Это относится и к имуществу, и к идеальному «внутреннему богатству», если оно подвержено угрозам.
Страх может быть вызван конкретными угрозами (в этом случае его причина обычно осознается) или проявляться в форме постоянно присутствующей и не зависящей от ситуации «диффузной» тревоги, причина которой не осознается.
Причины страха могут быть самыми разными: и собственный негативный опыт, и чьи-то внушения и внебиографический (архетипический) опыт страха темноты, грозы, высоты, замкнутого пространства и т.п.
Горе
Если в страхе проявляется реакция на будущие неприятности, то в переживаниях горя, боли, болезней, утраты близких, одиночества и т.д. — на настоящие, уже свершившиеся, но еще не отошедшие в прошлое.
И переживание потери близкого, и переживание одиночества связаны с недостатком теплых (любовных) связей с миром.
Потеря, которая лишает нас и многих возможностей выражать свою любовь, и источника, согревающего любовью нас самих, насильственно ввергает нас в одиночество.
Переживание одиночества — результат осознания одной из двух (или обеих одновременно) вещей: «я никого и ничего не люблю» и «меня никто не любит» (последнее можно назвать «комплексом Иа-Иа» по имени ослика — персонажа «Винни-Пуха»). Одиночество свидетельствует не о событийной неудачливости, а о засорении эгоцентризмом и/или прагматизмом каналов «любовной» коммуникации с миром. Ф. Перлз (по Дж. Энрайту) считает, что «одиночество — это когда человек остается один, не считая кучи дерьма».
Сожаления
Еще одна группа страданий — сожаления об упущенных возможностях и переживание вины (муки совести, недовольство собой) — относится к прошлому, которое нельзя изменить.
Недовольство собой может проявляться как критика конкретного поведения в конкретных обстоятельствах, но может быть (например, при приписывании себе греховности) и устойчивой чертой — общей негативной самооценкой.

Подавленность и борьба

Характер страданий зависит не от того, насколько человек «объективно» способен изменить вызвавшую их ситуацию, а от того, насколько он чувствует себя способным изменить ее.
При отчаянном и безнадежно-безысходном чувстве беспомощности, когда ни принять, ни изменить ситуацию человек не хочет и не может, так как не верит в (и не надеется на) возможность изменения, страдания-«шлаки» проявляются в форме подавленности (депрессии). Ощущая себя жертвой обстоятельств («злых» сил), человек теряет способность к любой активности. Наступает паралич, ступор.
В основе депрессии лежит недостаток оптимизма и энергии. Вся энергия уходит на депрессивные переживания. Отсутствие оптимизма исключает другие возможности ее расходования.
Депрессивные состояния — это состояния самотождественности. В них «хозяйничает» только одно Я-страдающее. Других Я нет.
Но иногда из состояния самотождественности удается выйти (разотождествиться с Я-страдающим). Тогда появляется шанс на обретение по отношению к страданию активной позиции. При этом страдание как бы раздваивается на собственно страдание и борьбу с ним и его причинами. Лейтмотивом такого раздвоения становится «Я не хочу мучаться!!! Я не хочу страдать!!!».
Отношение к любым страданиям может быть и активным и пассивным. При переживании страха, например, активность проявляется в поиске средств защиты: обострении внимания при ходьбе по краю обрыва, подбирании камня, чтобы отогнать злую собаку, бегстве или, наоборот, поиске встречи для боя с врагом. Пассивность — в параличе любой деятельности и уподоблении себя кролику перед удавом.
Аналогично, переживание вины может вести к извлечению уроков, к очищению и самосовершенствованию (духовному развитию), но может остаться и бесполезным «самоедством», не помогающим выйти из кризиса, а только углубляющим его.

Функции страданий

Роль страданий в выживании
Как и любые негативные эмоции, страдания нужны для реализации функции выживания.
Предвосхищение опасности необходимо для сохранения человека как физического и/или психического индивида. Тем более нужны сигналы (в форме боли, плохого самочувствия, переживания утраты, одиночества и т.д.) не о потенциальной, а об уже наступившей опасности. И страх и горе сигнализируют о необходимости мобилизоваться для борьбы с будущими или настоящими угрозами.
Роль сожалений иная. Они необходимы для обучения, освоения пережитого опыта и извлечения из него уроков, которые могут помочь действовать в будущем эффективней.
Страдания и духовная работа
Чтобы понять роль страданий по отношению к духовной работе, нужно очень точно определить предмет. Иначе неизбежна путаница: взаимоисключающие интерпретации и оценки.
С одной стороны, известно множество авторитетных свидетельств о том, что страдания возвышают душу, помогают разорвать путы «бренного мира» и достичь Бога.
«Искусственные» страдания занимают важное место во всех или почти во всех культурах — от первобытных (испытания при инициации) до современных (наказания при воспитании). В этом смысле можно считать любую культуру садомазохистской.
В самых разных религиозных практиках (христианский аскетизм, культ страданий у мусульман-шиитов, православное осознание своей греховности, осознание собственного ничтожества учениками суфиев и т.д.) страданиям отводится центральное место.
Гурджиев говорит, что в страданиях происходит кристаллизация подлинного Я.
Интересно наблюдение В. Джемса о том, что особенность религиозных чувств — наличие «негативного» в «позитивном». «Негативные» переживания (собственного ничтожества, малости, греховности) являются оборотной стороной «позитивного» чувства Бога.
Не замечать такого отношения к страданиям невозможно. Столь редкое единство между Востоком и Западом само по себе является примечательным и дает основание считать «негативный» опыт страданий полезным для духовной работы. Впрочем, подтверждения этому встречаются постоянно. Например, опыт пережитых страданий создает предпосылки для научения сочувствию и сопереживанию. Многие духовные лидеры прошли через школу страдания.
Но, если посмотреть на предмет с другой стороны, иного пути у них и не могло быть. К тому же через страдания проходили не только духовные лидеры, но и их антиподы.
Слишком часто страдания растаптывают, озлобляют или коверкают человека, лишают сил, парализуют духовную (и любую другую) работу. Сопоставление этих фактов с представлениями о радостности духовной работы дает достаточно оснований считать страдания шлаками, засоряющими канал связи с Источником.
Очевидно, оба отношения к страданиям небеспочвенны. Следовательно, нужно понять, когда страдание — шлак, а когда — форма (многие считают — высшая) духовной работы.
Для прояснения этого вопроса прежде всего нужно осознать «многослойность» страданий. Есть мучительная ситуация. Есть эмоциональная реакция на нее (собственно страдания). Есть осмысление, формирующее отношение и к ситуации, и к реакции на нее. Наконец, есть поведение в мучительной ситуации.
Водораздел между полезными и вредными страданиями проходит по способу их осмысления. Если при осмыслении удается придать страданию ценность, то оно превращается в фактор, способствующий духовной работе. В противном случае оно остается шлаком.
С точки зрения двухполюсной модели страдания концентрируют «земное» (близкое к физическому миру) содержание психики — «...проклята земля за тебя; со скорбию будешь питаться от нее...».
Но, концентрируя земное, страдания создают возможность для поляризации — концентрации «небесного» («духовного») начала как противостоящего «земным» страданиям. Использовать эту возможность — главная задача работы со страданиями.
Очищающими страдания становятся не сами по себе, а только при появлении того, что можно очищать, — Я-центра, т.е. при разотождествлении. Я-центр (духовное начало) укрепляется (закаляется, концентрируется) в противопоставлении, борьбе со страданиями, неважно, страдает ли тело, самооценка, планы или какая-либо другая «неосязаемая» сущность.

«Бытовая» психотехника

Обилие страданий в жизни человека, их невыносимость и желание избавиться от них породили множество «бытовых» способов борьбы со страданиями.
Приступая к очищению от страданий, необходимо понимать возможности «бытовых» методов, их сильные и слабые стороны.
Приемами «бытовой» борьбы со страхом являются подбадривание («заражение» смелостью), объяснения, что бояться нечего (часто — откровенная ложь), а также искусственное создание «страшных» ситуаций в миниатюре (своего рода «прививки против страха»). Эти методы иногда позволяют добиться нужного поведения, но от страха избавляют редко. Впрочем, у «бытовых» методов главная цель — преодолеть не страх, а трусость, т.е. неспособность действовать вопреки страху. Избавить они могут только от псевдостраха, когда опасения необоснованны. В этом случае и объяснения и особенно «прививки» оказываются эффективными.
«Бытовой» способ преодоления горя — плач, разряжающий жалость к себе.
Жалость к себе — суррогат теплого отношения, форма регрессивной защиты, уход в детство, когда потребность в любви удовлетворяется общением с матерью.
Материнская любовь погружает травмирующую ситуацию в более широкий и благоприятный контекст (мамины колени). Травмирующая ситуация становится частной и утрачивает долю значимости. Безысходность прерывается. Нити любви образуют мостик, по которому можно выбраться. Появляется надежда, свет в конце тоннеля.
Жалость к себе отчасти воспроизводит материнскую любовь («Кто же тебя, хорошего, еще пожалеет?») и создает иллюзорное ощущение участия, тепла, понимания и т.п. Но одновременно она парализует волю и в конечном итоге, когда мираж рассеивается, обостряет одиночество.
В жалости к себе присутствует элемент разотождествления: одновременно сосуществуют и тот, кого жалеют, и тот, кто жалеет. Последний как бы находится над ситуацией. Другой позитивный момент — в том, что плач разряжает энергию страданий и они отчасти утрачивают свою деструктивность.
Другой «бытовой» способ борьбы со страданиями — отвлечение, или уход (в пьянство, в работу, в развлечения и т.д.). Разновидностью ухода является и основанное на афоризме «Время лечит» терпеливое ожидание, когда страдание притупится.
Следствие ухода — вытеснение — сохраняет деструктивный потенциал страдания, которое продолжает свою разрушительную работу в подсознании, часто приводя к отсроченным приступам депрессии. Но и в уходе есть позитивный момент — активное желание преодолеть ситуацию.
Одна группа «бытовых» приемов борьбы с чувством вины — это наказание, раскаяние и прощение. «Бытовыми» они являются, когда наказание и прощение воспринимаются как внешние действия (первое — как возмездие или месть; второе — как примирение), а раскаяние — как цена, которую нужно уплатить за прощение. В этом случае переживание вины бесполезно для Работы: склонные к «раскаянию» люди (а то и целые страны) привыкают «согрешивши, покаяться и опять согрешить».
Однако и наказание, и раскаяние, и прощение могут быть и не «бытовыми». Если наказание идет изнутри как самонаказание, проявляющееся в муках совести и жертвах, которые нужно принести вследствие своих ошибок, а раскаяние является внутренней работой осмысления произошедшего, то прощение достигается также изнутри в форме прекращения чувства вины и завершения эпизода греха.
Вторая группа приемов борьбы с переживанием вины — самооправдание. Так, проанализировав имевшиеся возможности, можно установить, что «обвиняемое» поведение было наилучшим из возможных в той ситуации или вообще единственно возможным для меня, т.е. «правильным».
В самооправдании есть несколько позитивных моментов. Один — самопринятие. Второй — видение хорошего в плохом. Третий — сомнение в «качестве» нравственных критериев. Понимание, что я, как «голубой воришка» из «Двенадцати стульев», который «крал и ему было стыдно», поступаю «правильно», но «плохо», приближает к осознанию противоречий между нравственными требованиями и жизненными правилами.
Негативный момент самооправдания — самообман. При самооправдании обычно не хватает внутренней честности называть белое белым, а черное — черным. Позволяя увидеть хорошее в плохом, самооправдание затрудняет видение плохого в хорошем (например, собственных недостатков). Кроме того, самооправдание сужает поле зрения и не позволяет увидеть ситуацию греха «со стороны», со всем разнообразием имевшихся в ней возможностей.

Активная борьба

«Бытовая» психотехника не избавляет от страданий. В лучшем случае она смягчает их остроту. Чтобы подчинить себе страдания и использовать их в Работе, нужны другие пути. Общим для них является активная позиция по отношению к страданиям.
Если работа с активным негативизмом направлена на прекращение «плохой» активности, то центральный момент в работе со страданиями — наоборот, инициация «хорошей» активности.
Борьба со страданиями — это активный поиск возможностей использовать их «позитивный потенциал» для Работы. Так как Работа возможна только при успешной реализации функции выживания, ее важной составной частью является поиск путей «улучшения» ситуации, если это возможно, и извлечение из нее уроков, если «улучшения» невозможны.

Выход из паралича

Первое, что нужно сделать, чтобы приступить к активной работе со страданиями, — это выйти из состояния депрессивного паралича.
Преодоление паралича начинается с разотождествления. Кроме страхов (горя, грехов), во мне еще кое-что есть. Я — не то же самое, что мои страхи (горе, грехи), и Я способно бороться с ними. Но для этого Я должно сначала от них освободится.
Чтобы активность стала возможной, нужно мобилизовать энергию, а значит — отказаться от ее бесполезной траты на негативные переживания. В свою очередь отказ от негативных переживаний возможен только при переосмыслении ситуации. Но для переосмысления также нужна свободная энергия. Если ее нет, как это бывает при депрессии, получается заколдованный круг.
Разорвать его можно, используя свободную энергию в перерывах депрессивного состояния.

Фантазия или реальность?

Первый вопрос, на который нужно ответить при активном переосмыслении: реальна или надуманна ситуация, которая заставляет страдать?
Например, при страхе будущая (то есть предполагаемая) ситуация, существующая (по крайней мере пока) только в воображении, проживается как настоящая — «трус умирает тысячу раз». Пугающая ситуация еще не наступила. Она, может быть, наступит в будущем. А может быть, не наступит.
Чтобы оценить реальность угрозы, нужно понять, почему я считаю ее реальной. На основании своего опыта? Чужих мнений? Или просто потому, что она «очень страшная»?
Аналогично, только воображаемыми могут быть основания для жалоб на отсутствие любви (как это происходит с уже упомянутым Иа-Иа). Если задаться вопросом, действительно ли меня никто не любит и я никого (ничего) не люблю, очень часто удается обнаружить «бреши» в стене одиночества.
Точно так же на собственных фантазиях основаны страдания из-за болезненного и навязчивого приписывания себе греховности.
За приписыванием греховности (восприятием себя как «сосуда зла») стоит обобщение отдельных «грехов» в атрибут индивидуальности.
При этом игнорируется то, что наряду с греховностью (склонностью поступать «не по-Божески») в человеке есть и Божественное начало, без которого не было бы чувства вины из-за греховности. Если назвать Божественное начало (свидетеля и судью греховности) Подлинным Я и отделить его от Я-греховного, то очевидно, что самооценка должна быть как минимум двойственной: негативной по отношению к Я-греховному и позитивной по отношению к Подлинному Я.
Надуманные причины страданий не так безобидны, как это может показаться. Помимо того что вызванные ими страдания могут быть ничуть не легче страданий от «реальных» причин, сами причины могут «превращаться» из надуманных во вполне осязаемые. Тот, кто срывался с шаткого моста, знает, как страх «притягивает» опасность.
Если активное осмысление обнаруживает фантастичность, надуманность причин страданий, само осознание этого факта может оказаться достаточным для избавления от страданий.
Однако часто причина страданий имеет под собой более реальную почву. В этом случае работу осмысления надо продолжить.

Чему вредит вред?

Следующий вопрос, нуждающийся в осмыслении, — о «жертвах» вызывающей страдания ситуации. Чему она наносит (может нанести) вред? И чем этот вред вреден?
Например, при осмыслении причин страха нужно понять, какое развитие ситуации меня пугает. Иногда это легко: например, «Я боюсь заболеть (разбиться, разориться, разочароваться, остаться одиноким и т.д.)». Иногда — трудно: или ответов нет, или они очень неопределенные, типа «Что-то тревожное носится в воздухе».
Вопрос о вредности вреда терминальным (конечным) ценностям — вещам, ценность которых ничем не обусловлена и ни от чего не зависит, — является тавтологическим и лишенным смысла. Такой вред вреден потому, что мешает реализовать терминальную ценность. И все.
Но по отношению к инструментальным, т.е. обусловленным другими, более общими ценностями, вредность вреда определяется тем, что он разрушает инструмент реализации этих более общих ценностей. Этот вред не очень страшный, если сохраняются другие инструменты их реализации. Например, если у меня есть два набора красок, которые нужны мне для рисования, исчезновение одного набора — значительно менее неприятное событие, чем исчезновение обоих. Хотя и в последнем случае я не лишаюсь возможности рисовать карандашом.
Если выясняется, что страдания вызваны возможной или уже случившейся порчей инструмента для реализации терминальной ценности, нужно понять, насколько потеря этого инструмента затрудняет достижение конечной цели. А для этого — определить, какие другие инструменты можно использовать для реализации терминальной ценности. Обычно «другие инструменты» найти нетрудно. В этом случае замена инструмента способствует прекращению страданий.
Иное дело, когда угрозы направлены непосредственно на терминальную ценность. Тогда нужно искать средства защиты от них.

Улучшение ситуации

Чтобы уберечь терминальную ценность от посягательств, нужно определить свои действия, которые могут предотвратить угрозу или исправить уже нанесенный вред. Центральный вопрос при этом: насколько я могу улучшить ситуацию (например, какими факторами, препятствующими реализации угрозы, я могу управлять или как я могу искупить совершенный «грех»)?
Возможности для улучшения ситуации обнаружить несложно. Например, если осмысление жалоб на одиночество привело к пониманию того, что отсутствие любви мешает жить, перекрывает связи Я с миром, а «брешей» в стене одиночества нет, можно найти как минимум две возможности улучшить положение.
Более трудная — извлекать тепло из радости тех, кого я люблю. Для этого нужно «всего лишь» действенно любить самому. И более простая — завести собаку.
Хотя принципиально возможности для улучшения ситуации есть всегда, соотношение «величины» улучшения и цены, которую за него надо уплатить, может быть разным.
Платить за сохранность одной ценности нужно ущемлением другой. Анализ «ценового фактора» может выявить чрезмерность цены за небольшое улучшение. Например, за сомнительную надежду на продление жизни приходится платить ипохондрическим прислушиванием к своему состоянию, годами диет и лишением себя «простых» радостей. За новых друзей — забвением ушедших. За «сохранение любимого» — ревностью. За богатство — отказом от Работы. И т.д.
Если плата за «улучшение» ситуации оценивается как чрезмерная, единственный выход — отказаться от активного воздействия на ситуацию и принять ее.
При этом нужно заменить деятельность по активному улучшению ситуации более «пассивным», но адекватным ситуации поведением. Часто таким поведением является «добровольный» отказ от того, чему нанесен или может быть нанесен вред. Так поступает ящерица со своим хвостом. Например, принятие одиночества связано с попыткой обойтись без привычных форм выражения теплого отношения к себе. Если при этом удастся избежать мизантропии, которой чреват этот путь, можно научиться извлекать тепло из, казалось бы, совсем недружественных проявлений мира.

Умение поставить точку. Принятие ситуации

Чтобы принять ситуацию, ее нужно завершить для себя, перевести в прошлое — смириться с ней и поставить точку.
Незавершенная ситуация влечет продолжение деятельности (воспроизведение старых поведенческих форм), которая уже не отвечает изменившимся условиям и не позволяет использовать новые возможности.
Особенно ярко это проявляется при переживании утраты. Смерть близкого человека не означает прекращения любви к нему. Но невозможно любить умершего, как живого. Необходимо изменить не столько любовь-отношение, сколько его поведенческое оформление.
Работа с завершенными (прошлыми) ситуациями в корне отличается от работы с незавершенными (настоящими). Если незавершенные ситуации требуют активных усилий по их улучшению, завершенные оставляют единственную возможность — обогащение за счет приобретенного опыта.
При неумении поставить точку два способа переживания конфликтуют между собой. С одной стороны, ситуация переживается как завершенная — бездеятельно. Бездеятельностность может быть вызвана или непониманием возможностей для деятельности, или пониманием ее невозможности, или нежеланием действовать. С другой — ситуация переживается как незавершенная: поиск возможностей улучшить ситуацию не прекращается.
Неумение поставить точку является одной из главных причин страданий. Например, при переживании чувства вины или сожаления об упущенных возможностях в голове все время прокручивается давно прошедшая ситуация. А вопросы «Как надо было себя повести?», «Что еще можно было бы сделать?» и т.п. мучают так, как будто ответы на них нужны для решения, что делать сию минуту.
Сожаления о выпущенной птице, которая сообщила, что в ней спрятан алмаз, естественны, но бесполезны. Чтобы сделать чувство вины или сожаления об упущенных возможностях полезными, нужно перейти от самобичевания к осмыслению завершенной ситуации и понять, почему я поступил так, а не иначе, как надо было поступить и почему. Прагматический смысл понимания этих вопросов не в том, чтобы заменить «неправильное» поведение в реальном прошлом «правильным» поведением в воображаемом настоящем, а в том, чтобы узнать, как надо вести себя в похожих ситуациях, если они встретятся в будущем.
Восприятие событий как прошлых, настоящих или будущих не определяется только их «объективной» хронологией. Это позволяет завершать и «событийно не законченные» ситуации. Даже такую, как «моя биологическая жизнь». Завершение таких ситуаций связано с принятием неизбежного (например, факта смерти) и отказом от борьбы с ним.
При принятии ситуация интерпретируется как благо. Таким благом, например, может быть урок, который можно (и должно) извлечь из завершенной ситуации. Но еще большим благом является высвобождение и концентрация духовного начала, противостоящего страданиям.
Конечно, за «стандартными» формулировками принимающих интерпретаций («Это — Божье наказание, его надо терпеливо пережить», восточный вариант — «Такова карма»; «Страдания возвышают душу»; «Это — испытание» и т.п.), когда их используют как заклинания, может не быть ничего, кроме желания «Я-праведника» думать (или хуже того — говорить) благочестиво. Но за ними может стоять и большая внутренняя работа.

Как стать неуязвимым

Борьба со страданиями — непростое занятие. Когда страданий много (а часто в них-то и нет недостатка), эта борьба может стать единственным делом в жизни, не оставляющим места другим занятиям. Возникает вопрос, не существует ли более радикального способа, позволяющего избавиться от страданий «раз и навсегда» (или хотя бы уменьшить их число).
Пока ценностей много и они не упорядочены (т.е. все терминальны), любое движение в мире чему-нибудь да угрожает. Например, любой поступок, который из-за внутренней противоречивости нравственных критериев не может быть безусловно «хорошим», означает жертву одной ценностью в пользу другой и потенциально способен вызвать мучительное чувство вины.
Уязвимость ценностей становится меньше, когда они упорядочены, подчинены немногим терминальным ценностям. Хотя сами по себе они по-прежнему подвержены множеству угроз, если эти угрозы не исключают реализации терминальных ценностей, они не очень страшны. Когда я собираюсь в кино и не могу купить билет, но знаю, что на соседней улице есть другой кинотеатр, в котором идет тот же фильм, вред, нанесенный аншлагом в первом кинотеатре, невелик.
Вред можно обезвредить, превратив ценность, которой он угрожает, из терминальной в инструментальную. Так как терминальность или инструментальность определяется только смыслом (а не содержанием) ценности, превращение терминальной ценности в инструментальную происходит при ее переосмыслении.
Чтобы обезвредить любой вред, нужно переподчинить все ценности одной Терминальной Ценности, которой навредить не может ничто. Такой Ценностью является духовная жизнь (бытие Я-центра).
Вред может быть нанесен любой моей ценности, но не самому моему Я. Никакая потенциальная или реализованная угроза не может нанести вреда духовному началу — Я-центру. По своей природе Я-центр неуязвим для угроз.
Но неуязвим Я-центр, только когда он разотождествлен с тем, на что направлена угроза. Пока Я-центр отождествлен с «наносными» ценностями множественных Я, ему вредно все. Но чем больше Я-центр, разотождествляясь, очищается от «балласта», чем он становится «бедней», тем больше он приближается к Богу (Духовному миру) и уходит от земных угроз. Поэтому истинная религиозность ведет к уменьшению страха.
Формой существования Я-центра на уровне психического и физического миров является Работа. Хотя Работа уязвима больше, чем Я-центр, от «внешних» угроз она защищена. Вред ей может нанести только сам человек, когда он прекращает Работу.
«Внешние» угрозы могут относиться только к конкретным формам Работы.
Высвобождая Я-центр при последовательном разотождествлении, человек вынужден ограничить Работу созерцательной «очисткой» и общением с Небом. Работа по материализации духовной энергии в творчестве и любви (Служение) оказывается для него недоступна. Иногда (например, при неизлечимых заболеваниях) действительно ничего другого не остается. Но, стремясь Работать на Земле и реализовывать конкретные цели Служения, человек оказывается очень уязвим: свой организм может «отказать», любимые люди — умереть, творчество — оказаться непонятым и т.д.
При отождествлении с конкретными формами Служения человек должен принимать меры по предотвращению (или исправлению) вреда, наносимого этим конкретным формам. Но в его распоряжении всегда есть и «запасной вариант» — заменить одну форму Служения другой.

Очищение от шлака неудовлетворенности творчеством

Частный, но важный случай недовольства собой, неудовлетворенность своим творчеством — одна из главных причин творческих кризисов. За неудовлетворенностью стоит негативная оценка реальных или ожидаемых результатов творчества. В последнем случае неудовлетворенность может проявляться как страх творчества.
Работа с неудовлетворенностью строится вокруг изучения и переосмысления негативных оценок творчества, которые начинаются с сомнений в их правильности.

Разотождествление и изучение

Как и в других случаях, для работы с неудовлетворенностью творчеством нужно активизировать Я-центр, т.е. разотождествиться, подняться над своим творчеством и «Я-критиком», посмотреть на них со стороны.
Творчество требует самоотдачи. Если в процессе творческой работы с ней разотождествиться, работа прекратится. Оборотная сторона отождествления — неспособность беспристрастно оценить сделанное (или делаемое) — проявляется либо в эйфории, либо в сомнениях в его качестве, осмысленности, полезности и т.п.
Отождествленность автора со своим творчеством приводит к тому, что негативизм по отношению к произведению распространяется и на себя, формируя негативное самоотношение. Как и при очистке от других шлаков, негативизм по отношению к себе необходимо преодолеть безусловным самопринятием.
Возможность оценить сделанное появляется только после окончания работы. Если автору удается разотождествиться со своим произведением, то его оценка произведения (даже негативная) не затрагивает самооценку. Но так как творческий процесс не кончается никогда: окончание работы над произведением — это перерыв, а не завершение процесса, — без специальных усилий разотождествление невозможно.

Функции неудовлетворенности творчеством

Как и другие шлаки, неудовлетворенность творчеством выполняет и «позитивные» функции. Главная из них в том, что неудовлетворенность может мотивировать работу по самосовершенствованию.

Пути преодоления неудовлетворенности

Есть две стратегии преодоления неудовлетворенности творчеством. Первая — изменить отношение к творчеству. Вторая — научиться создавать «хорошие» произведения.
Возможностей для изменения отношения несколько. Одна состоит в принципиальном отказе от оценочного отношения к творчеству. Для этого надо научиться, задавая вопрос «хорошо это или плохо?», сознательно отказываться отвечать на него.
Однако безоценочное отношение («Мое дело — работать, а там — время покажет») наряду с очевидным «психогигиеническим» плюсом — прекращением «самоедства» и оглядыванием на то, «что станет говорить княгиня Марья Алексевна», — чревато отказом от сознательного стремления к самосовершенствованию.
Другие возможности изменения отношения связаны с изменением оценок.
Общее «плохо» складывается из множества частных плохих оценок по кажущимся важными критериям.
Первая возможность для пересмотра оценки состоит в ревизии самих оценочных критериев.
Результат такой ревизии может состоять в отказе от критериев, которые не выдержали переоценки. Часто основанием для отказа становится осознание противоречивости критериев — невозможности соответствовать одним критериям, не снижая оценок по другим.
Использование противоречивых критериев приводит к двойственности оценок — положительные оценки по одним критериям сосуществуют с отрицательными оценками по другим. Одним понравилось, другим не понравилось, для кого-то оказалось полезным, для кого-то — нет и т.д.
Двойственность создает почву, с одной стороны, для неудовлетворенности. Но с другой — для оптимизма. Наличие положительных оценок означает, что не все так плохо и причин для безусловного самоотрицания нет.
Этот оптимизм можно укрепить, если включить в число критериев новые (и весьма значимые), положительные оценки по которым гарантированы самой природой этих критериев.
Вторая возможность состоит в том, чтобы, не подвергая сомнениям сами используемые критерии, усомниться в правильности отрицательных оценок по этим критериям.

Из чего складывается «плохо»?

Работа начинается с понимания того, из чего складывается итоговое «плохо», — определения критериев, которые участвуют в формировании общей негативной оценки. Условно такие критерии можно разделить на две группы: универсальные (общие для всех) и специфичные именно для меня.
Если считать, что оценка творчества складывается из оценок его процесса и результата — произведений, то в оценке процесса преобладают универсальные критерии, а в оценке произведений соотношение универсальных и специфичных критериев более паритетно.
Универсальные критерии
Список групп универсальных критериев для обеих оценок вполне обозрим.
При оценке творческого процесса первую группу составляют этические критерии: необходимость, полезность и т.п. («Я доволен тем, что работаю, потому что в этом — мой долг»).
Вторая группа — критерии соответствия творческого процесса своим представлениям о том, каким он должен быть. Например, отсутствие радостности, легкости, вдохновения может оцениваться негативно. Впрочем — как и отсутствие гонораров.
Третья группа — критерии продуктивности относятся как к наличию результатов, так и, главное, к их качеству.
Последние относятся уже к оценке произведений. Среди них также можно выделить несколько групп.
Первую составляет содержательная оценка произведения — эстетическая (художественность) для произведений искусства, научная для произведений науки, этическая для продукта «собственная жизнь» и т.д. Содержательная оценка может относиться как ко всему произведению, так и к его частям, как к реализации, так и к замыслу.
Вторая группа — это критерии «прикладной» ценности (полезности) для Универсума («Богоугодность»), человечества, народа, поколения и т.п., для отдельных людей, которых произведение сделает умней, счастливей и т.д., и, наконец, для себя (выгоды, которые автор рассчитывает извлечь из произведения, — деньги, слава, известность, карьера, положение в обществе, уважение тех или иных людей и т.п.). Среди выгод могут быть и такие, как раскрытие своего таланта.
Третья группа — оценка произведения людьми, чье мнение важно для автора. Это могут быть родственники, друзья, коллеги, критики и т.д.
Выбор своих универсальных критериев
Выявление критериев, используемых для оценки своего творчества, начинается с выбора из универсальных критериев значимых для себя. Формулировки выбранных критериев надо уточнить и записать.
Определение индивидуально-специфичных критериев
Методы определения индивидуально-специфичных критериев разработаны в приложениях теории личностных конструктов Г. Келли.
Эти методы разнообразны. Наиболее простой и наименее формальный из них состоит в том, чтобы для каждого из нескольких (например, десяти) своих или чужих произведений назвать пять вещей, которые мне в них нравятся, и пять вещей, которые не нравятся. Затем нужно объяснить, почему они нравятся (не нравятся). В результате будет получен набор индивидуальных критериев.
Более формальная процедура может состоять в следующем.
Выпишем на отдельных карточках названия десяти произведений, так чтобы среди них было по два очень хороших и очень плохих, а остальные «средние».
Последовательно рассмотрим все возможные пары произведений. Для каждой пары ответим на вопрос, какое из двух произведений лучше и почему. Запишем ответы на вопросы «Почему?». Это и будут индивидуальные критерии.
Ранжировка
Затем нужно объединить списки универсальных и индивидуальных критериев, удалить из них повторяющиеся, а оставшиеся проранжировать — расположить в порядке убывания их важности и привлекательности.
Простейший способ ранжировки состоит в том, чтобы для каждого критерия оценить по 10-балльной шкале его «теоретическую» важность (насколько важно, чтобы произведение удовлетворяло этому критерию) и его привлекательность для меня (насколько бы меня радовало, если бы мое произведение удовлетворяло этому критерию).
Из общего списка оставим десять самых важных и десять самых привлекательных критериев.

Возможности отказа от критериев

Рассматривая выделенные критерии, легко обнаружить, что многие из них совсем не бесспорны.
Во-первых, при сравнении двух проранжированных рядов легко найти расхождения между привлекательностью (реальной значимостью) и важностью (декларируемой значимостью) критериев. Например, на первое место по важности выходит критерий полезности творчества для общества. В то же время в десятку самых привлекательных он может и не входить. А такой критерий, как слава, оказывается в ряду важных среди «аутсайдеров», а в ряду привлекательных — среди «лидеров».
Подобные расхождения необходимо осознать, понять их причины и решить, что с ними делать.
Анализ «в принципе» важных, но малопривлекательных (не соответствующих моим стремлениям, неорганичных для меня) критериев часто показывает, что они имеют «вкусовой» характер и навязаны мне извне. Пока мои стремления не изменились, пользоваться этими критериями для оценки своего творчества бессмысленно. Например, бессмысленно укорять себя за отсутствие в водевилях драматизма, если в обществе преобладает мнение о необходимости серьезной драматургии, а мне нравится писать водевили.
Другой случай, когда анализ критерия может привести к отказу от него, связан с пониманием принципиальной невозможности соответствовать его требованиям.
Например, если причина неудовлетворенности в невыгодном сравнении своих произведений с чужими достижениями («если мои стихи хуже стихов Мандельштама, мне вообще не нужно писать», «если я не понимаю того, что понимал Иисус Христос, мне вообще не следует ничего говорить людям»), работа понимания может обнаружить, что максималистские требования к себе, задаваемые представлениями о недостижимых для меня (даже если они могут быть кем-то реализованы) идеальных, но чужих творческих результатах (например, для поэта — стихами Мандельштама), никак не увязаны с моими возможностями и особенностями моего творчества.
Тем более, когда в качестве идеала выступает несовместимое соединение особенностей творчества разных кумиров (например, Данте и Рабле), естественно осознать, что таким «завышенным» требованиям невозможно соответствовать и необходимо снизить планку требований, а не стремиться к нереализуемому идеалу, обрекая себя на самоуничижение из-за невозможности его достичь.

Противоречия

Несоответствие критериев важности и привлекательности — это только один пример противоречий среди критериев. Для осознания всей противоречивости критериев нужна специальная работа.
Вскрытие противоречий
Выпишем все наиболее важные и привлекательные критерии на отдельных карточках и начнем последовательно рассматривать пары карточек (критериев). Для каждой пары нужно ответить на два вопроса. Какое (конкретно) произведение удовлетворяет одновременно обоим критериям? Насколько я могу создать такое произведение? Например, для критериев «нравится» и «полезен для других» определяется, какое произведение одновременно и нравится мне, и полезно другим, а также могу ли я создать такое произведение. Ответы на эти вопросы нужно записать.
В результате этой работы выясняется, что многие из критериев несовместимы. Или принципиально, или для меня. Например, если я буду делать то, что мне нравится, я не смогу делать то, что нравится другим.
Представим результаты графически. Для каждого критерия нарисуем на бумаге точку и соединим точки, соответствующие непротиворечивым критериям (т.е. тем, для которых есть отвечающее им обоим произведение), линиями. Полученный рисунок можно назвать «графом принципиальной совместимости критериев». Его полные подграфы (наборы точек, которые соединены между собой ВСЕМИ возможными линиями) будут соответствовать группам непротиворечивых (принципиально) критериев.
Точно так же строим «граф совместимых для меня критериев». В нем линиями соединены точки, соответствующие критериям, для которых отвечающее им произведение могу создать я.
Полученные рисунки показывают, что все критерии распадаются на несколько групп, внутренне непротиворечивых, но несовместимых с другими группами.
Выбор
Выявление противоречий между критериями — принципиальный момент, когда необходимо сделать выбор. Либо сохранить только одну непротиворечивую группу и сознательно пожертвовать остальными критериями, либо оставить все как есть, но обречь себя на неудовлетворенность: мое творчество не сможет удовлетворять всем критериям, а при стремлении к компромиссу — ни одному.
Этот выбор никто другой сделать не сможет. Нерешительности здесь нет места: отсутствие выбора — это тоже выбор.
Главный Критерий
Чтобы выбрать «лучшую группу», необходим главный критерий оценки частных критериев. В принципе «главным» можно назначить любой критерий, но, чтобы переоценка ценностей не превратилась в единственное занятие, «главным» должен стать действительно Главный Критерий — полезность для Работы. Принятие Главного Критерия все ставит на свои места. Ценность содержания произведения определяется его духовностью, т.е. тонкостью его материи. Содержание лучших произведений формируется или при Контакте, или при глубокой очистке обычных впечатлений.
Ценность творческого процесса определяется тем, насколько он приближает автора к Богу.
Полезность творчества для других — тем, насколько оно способствует их духовному развитию, т.е. приближает других к Богу.
Оценка прагматических критериев — тем, насколько получение соответствующих «выгод» помогает Работе. И так далее.

Критерии, гарантирующие позитивную оценку

Кроме отказа от части критериев, по которым оценки негативны, вторая возможность улучшить отношение к своему творчеству — привлечь критерии, по которым оценки могут быть только хорошими.
Чтобы понять, что это за критерии, нужно проанализировать функции творчества в индивидуальной жизни. Таких функций как минимум две.
Во-первых, в творчестве реализуется духовное предназначение человека: с одной стороны, извлекать (высвобождать) дух из материи, а с другой — материализовывать дух, одухотворяя материю.
Во-вторых, творчество дает выход внутренней энергии накопленных впечатлений. Перекрытие творческих каналов расходования этой энергии может иметь весьма неприятные последствия как для физического, так и для психического здоровья.
Таким образом, любое творчество, безотносительно к его другим оценкам, «полезно» с точки зрения психогигиены. И любое творчество «полезно» для Работы. Впрочем, и первое, и особенно второе верно с одной оговоркой: количественно эти «полезности» могут быть разными — они тем больше, чем больше искренность творчества.

Сомнения в адекватности оценок

Из того, что критерий был признан необходимым, не следует бесспорность выставляемых по нему оценок. Так как большая часть представлений о творчестве основана на мифах, сомнения и возможны и необходимы. Часто они приводят к пониманию необоснованности негативных оценок.
Несоответствие реализации замыслу
Например, сам по себе совершенно естествен критерий «чем ближе реализация к замыслу, тем лучше». Но неправомерно негодование на себя при обнаружении любых несоответствий между ними.
Полное соответствие реализации замыслу невозможно.
Внутреннее содержание не имеет четких границ. Все его компоненты соединены множеством связей с другими частями модели мира. Необходимая для оформления стабилизация внутреннего содержания вырывает его из «естественной среды», обрывает его связи и тем самым неизбежно обедняет. Если сохраняется память о содержании, каким оно было до воплощения, то его сравнение со стабилизированным оказывается не в пользу последнего.
Процесс обеднения продолжается и при воплощении. Воплощенный в произведении художественный образ отражает (воспроизводит) пра-образ — стабилизированное внутреннее содержание. Как отражение, образ всегда беднее отражаемого пра-образа. Это означает, что при любом оформлении у художника должно оставаться ощущение недосказанности.
В редких случаях, когда неудовлетворенности нет, либо удается оформить больше, чем содержалось в замысле и/или в пра-образе, либо сам пра-образ был замкнут и внутренне завершен, т.е. его связи с моделью мира были слабее его внутренних связей.
Бесполезность творчества
Другой пример необоснованного негативизма дает оценка своего творчества как бесполезного.
Критерий полезности произведения для других сам по себе бесспорен. В отличие от поспешных негативных оценок по нему.
Оценить значение своего творчества трудно. Здесь особенно много заменяющих знание мифов.
Чтобы перейти от сомнений в осмысленности своего творчества к пониманию их обоснованности, нужно понять роль «среднего» творчества в духовной жизни общества.
Обмен идеями
Духовная жизнь общества состоит в обмене идеями. Идеи различаются по тонкости материи, из которой они «сотканы».
Каждый участник этого процесса выступает в двух качествах — «приемника» и «передатчика». В качестве «приемника» он воспринимает (понимает, осваивает) идеи, содержащиеся в сообщениях (например, «очищает» содержание сообщений, идущих из физического мира). В качестве «передатчика» — оформляет их и передает другим.
Освоение идеи и качество формы
Каждый человек владеет разными по тонкости идеями. Одни им освоены больше: он полней их понимает, осознает и может лучше выразить, оформить; другие — меньше.
Чем больше освоена идея, тем выше качество ее оформления. Если сначала оформление несовершенно — тонкая идея выражена слабо и заслонена грубыми, то по мере освоения ее выраженность усиливается — «кто ясно мыслит, тот ясно излагает». Идея начинает сначала проблескивать сквозь форму, а затем — ярко сверкать.
Духовный уровень
Хотя из любого сообщения в принципе можно извлечь сколь угодно тонкое содержание, способны на это далеко не все. Способность осваивать разные по тонкости идеи определяется духовным уровнем.
Если условно считать, что тонкость идей определяется десятью градациями, то люди с самым низким духовным уровнем освоили в той или иной мере градации 1, 2 и 3. Идеи градации 1 они воспринимают практически безотносительно к их форме и могут отчетливо их выражать: «Жрать давай!» Идеи градации 2 они понимают, когда те хорошо оформлены, но сами выражают их очень коряво: «Коммунисты (фашисты, демократы и т.п.) — сволочи». Идеи градации 3 они могут только смутно чувствовать, когда те хорошо оформлены.
С точки зрения метафоры питания можно считать, что люди с разным духовным уровнем питаются разной по тонкости пищей.
Духовное развитие
Развитие увеличивает число градаций освоенных идей (способность извлекать из «пищи» ее тонкие элементы) — люди осваивают идеи градаций 4, 5 и т.д.
К вершинам духа можно подняться только постепенно (по-ступенно). Есть произведения, в которых совершенно оформлены идеи градации 10 — Джоконда и Сфинкс, Священные книги и Бах, Нотр-Дам и пирамиды. Но, чтобы понять эти произведения (или даже просто «прикоснуться» к ним), необходим высокий духовный уровень. Иначе Сфинкс оказывается бесформенной глыбой, а Джоконда — нарисованной бабой.
Разные по тонкости содержащихся в них идей произведения продвигают разных по духовному уровню читателей (зрителей, слушателей) к следующим ступеням духовного развития. Для человека с невысоким уровнем таким произведением вряд ли станет «Божественная комедия», к восприятию которой он не готов, а к чтению, вероятнее всего, не приступит.
Пока духовное развитие идет параллельно взрослению, «человек читающий» переходит от одних литературных форм к другим: от сказок к приключениям, от приключений к психологическим романам, от психологических романов к философским книгам. Сначала вершиной для него является «Винни-Пух», затем — «Три мушкетера», затем — «Ромео и Джульетта», затем — «Гамлет», затем, возможно, — и Шопенгауэр, и наконец — Библия.
Но духовное развитие часто останавливается. Тогда вершиной остается Пикуль.
Творчество — приготовление «духовной пищи»
Так как полезность произведения для других определяется тем, насколько оно приближает их к Богу, полезное произведение должно снабжать читателя (зрителя, слушателя) доступными ему тонкими идеями. Творчество можно считать приготовлением «духовной пищи». Приготавливая пищу, из которой другие извлекают тонкую материю, автор помогает их духовному развитию.
Считать произведение бесполезным можно, если содержащиеся в нем идеи никем не могут быть использованы для духовного развития. Ясно, что такое крайне мало вероятно, если вообще возможно.
Конечно, разные авторы работают по-разному. Те, кто больше заняты собственным духовным развитием, стремятся оформить более тонкие, но менее освоенные ими идеи, рассчитывая на адресатов, которые способны извлечь эти идеи из плохой формы. Другие, наоборот, хорошо оформляют полностью освоенные ими, но более грубые идеи, делая их доступными для менее подготовленных адресатов. Но это не означает, что первые произведения «лучше» или «хуже» вторых, как не «лучше» и не «хуже» друг друга произведения элитарного и массового искусства или учебники для института и школы.
Конечно, часто (может быть, всегда или почти всегда) новое произведение «просто» по-другому оформляет идею, уже оформленную (но иначе) в другом произведении. Но и это не делает произведение бесполезным. Разнообразие форм необходимо для распространения идеи. Люди с одним уровнем развития в разной степени чувствительны к разным (хотя и «одинаковым по качеству») формам. Человек, который невосприимчив к идее, оформленной одним образом, может понять ту же идею, если она оформлена иначе.
Другое дело, что сплошь и рядом автор не способен оценить реальное значение своего произведения. Но такая неспособность сама по себе — не основание для самообвинения. То, что роль произведения в культурном процессе невозможно заранее предвидеть, не означает, что для кого-то воспринятое из «посредственного» произведения содержание не станет отправной точкой в его Работе. Если проанализировать круг чтения Пушкина, легко заметить, что в нем были не только шедевры.
Невозможность ответить на вопрос об эффекте произведения не является основанием для отрицания его ценности. Наоборот, она дает надежду. Например, оказывается, что творить для потомков «безопаснее», чем для современников.

Совершенствование

«Наведение порядка» с критериями и обретение возможности непротиворечиво оценивать творчество позволяют поставить вопрос о его совершенствовании.
Технология создания «хороших» произведений
Знание, какие произведения удовлетворяют используемым критериям, содержит материал о том, какие особенности произведения определяют его ценность. Этот материал можно попробовать извлечь — понять связь особенностей произведения и его «качества». Если это удастся и «технология» создания «хороших» произведений станет понятной, можно попытаться ее освоить.
Но делать это можно, только когда «технология» органична для автора. Иначе автор сам не захочет создавать «хорошие» произведения. Так, при ориентации на денежное вознаграждение может оказаться необходимым создавать рекламные ролики, рассчитанные на пробуждение зависти. Для человека, ориентированного на высокое искусство, в этой ситуации иногда проще отказаться от материального вознаграждения.
Такую ситуацию необходимо как можно более полно осознать, чтобы не тратиться на злобствования по поводу безвкусицы «дурной толпы» или тем более на самобичевание по поводу неспособности сделать то, что получается у «любой бездари». Продуктивным выходом будет изменение критериев оценки своего творчества, чтобы спокойно работать не в жанре рекламы и не на широкую публику.
Путь
По-настоящему работа по совершенствованию творчества начинается с определения своего пути.
Понимание разнообразия форм творчества ставит вопрос о самоопределении — поиске в этом разнообразии своего. Чтобы ответить на этот вопрос, нужно услышать, что говорит ТОТ, КТО ЗНАЕТ.

вверх^ к полной версии понравилось! в evernote
Комментарии (1):
Rele_Vremeni 10-09-2011-11:19 удалить
Спасибо, интересно, цитирую.
Обратиться - Ответить - К полной версии


Комментарии (1): вверх^

Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.

Дневник (2 часть) Кризисы опустошенности. Психотехника очищения | Савелий_Ратников - Дневник Савелий_Ратников | Лента друзей Савелий_Ратников / Полная версия Добавить в друзья Страницы: раньше»