В этом месте часть страниц вырвана… Немного пролистнув тетрадь вперёд и случайно остановившись ты видишь следующую запись.

Я сильно устал, мои боль и ненависть насытили тело столь сильно, что плоть моя яд, а кровь давно перестала течь, также как сердце биться. Прошло много лет с тех пор как я начал странствовать, немалое я пережил, стерпел, преодолел… Вот уже три месяца как я странствую в одиночестве, снова, прикинувшись простым странником, для меня открыты любые дороги, любые возможности. Я был в дивном путешествии, с караваном, на просторах необъятной пустыни, вспоминая, мой мозг воочию видит картины тех (не уверен существует ли подходящий эпитет) мест. Закаты в ущельях красного камня, вид утренних барханов, ночное небо. Тело странствовало бездумно, в то время как дух парил в выси. Странствия приводили меня как в города и селенья, так и в вековые леса и болота. Неосознанно мой дух впитывал эти цвета, образы, истины. Но увы я тот кем я являюсь…

Заливистый смех - был ответом страданиям, взгляд безумца - крушил дилеммы и вот, когда я окончательно уверовал в своё отречения от слабостей человека, со мной приключилось следующее.

Бредя по улицам очередного городишки, Тому Стокингу, именно такое имя я выбрал для новой личины, не оставалось ничего другого как радоваться ясному небу над головой, да смотреть как играются дети со стареньким кожаным мячом. Уже будучи в конце данной улочки, кажется она называлась “Северо-соломенная” и являлась улочкой в бедной части города, я почувствовал, как в ногу что-то стукнулось. Том , с ничего не выражающим взглядом, повернул голову в поисках виновника - это был тот самый мяч. Мячик успел откатиться назад шагов на шесть. Не уверенно, косясь на меня глазом, к нему уже подкрадывался один из игравших детей. Его опаска была логична, я был в полной праве попробовать обругать их и даже отвесить хорошего тумака за подобное безобразие, но… мне было глубоко безразлично. И тут, когда карапуз почти схватил своё богатство, из-за угла вывернула повозка, она неслась во весь опор, и судя по всему возница не мог справится с лошадьми, которых понесло. Они появились, как по мановению волшебного посоха, и устремились на малыша. Первая идея, что за скользила в моей голове была примерно такова: “Когда его за топчут лошади, я посмеюсь”. Только наполни её жаждой крови и примерно поймёшь что же мне тогда пришло на ум. Но тут же следом за первой зажглась и вторая идея, которая сразу захватила мой разум. “Но он же умрёт, или ему будет очень больно и он станет калекой, если бы у меня был сын, парню должно быть было столько же…” Не успев толком додумать её я уже был на пол пути, но лошади уже практически дышали мне в спину. И тогда я прыгнул вперёд, стараясь притянуть ребёнка к своему торсу и одновременно с этим перекувыркнуться, так, чтобы приземлиться на спину и не придавить ребёнка. Мой манёвр удался, и какие то удары сердца отделили нас от проехавшей мимо повозки. Остальные дети не пострадали, вовремя отпрыгнув с дороги. Встав и потрепав голову отошедшего от шока ребёнка, и от того расплакавшегося, я протянул ему мешочек конфет, с наказом поделить их поровну со своими сотоварищами по игре в мяч. И сразу же пошёл прочь, я слышал как за спиной затих плач, а вот мне как раз толь хотелось его начать. И не потому что жизнь столь опасна и жестока, и не потому что мог пострадать невинный ребёнок, а потому что я чувствовал своё ничтожество. Я годами жил думая, что усыпил в себе всё человеческое, перестал быть вообще живым, что только Бездна (Abyss) понимает меня. Теперь я не могу доверять целиком даже себе (впрочем я и раньше тоже не сильно на это упирал), неужели ни одна из моих половин никогда не оставит меня в покое, с ними так тяжело, я сильно устал…