«…Одним словом, я был в запарке. В это время в очередной раз звонит мама из далекого немецкого городка, где она проживает и работает, и задает мне какие-то будничные, дурацкие, как мне кажется, вопросы. Я завожусь и отвечаю ей в своей постоянной хамской манере, что типа ничего не изменилось со вчерашнего дня, с ее последнего звонка, и что я занят. «С тобой, как всегда, приятно разговаривать», – горько говорит мне мама. Я сижу и понимаю, что единственного человека, который по-настоящему меня любит, я постоянно обижаю. Вспоминаю один вечер в Токио с моим другом, шестидесятилетним профессором химии. Его еврейская мамаша была та еще штучка. Она вечно залезала ему в печенки, и жены рассыпались в его судьбе, как новогодние игрушки после разбора елки. И вот он мне говорит, что ее (мамы) больше нет. «Я еду в машине в чужой стране и понимаю, что мне никто не позвонит и не скажет: "Сынок, пристегнись, не превышай скорость, дороги стали опасными, и к девяти будь дома, я приготовила твою любимую утку". Никто этого больше не скажет. Никогда. И от этого становится так невозможно»». Главный редактор журнала тайм-аут Игорь Шулинский

Заставляет задуматься.