На одном из следующих сеансов Раймонд рассказывал о своём новом теле: «У меня почти такое же тело, как и прежде. Иной раз я могу себя ущипнуть, чтобы убедиться, что у меня на самом деле настоящее тело, и оно действительно настоящее, но только боли от щипка я такой не чувствую, как в прежней жизни. Внутренние органы, кажется, не так устроены, как прежде. Они, конечно, и не могут быть такими же, но все признаки – те же самые, и внешне всё похоже. И я как-то свободнее в своих движениях».

Затем диалог внезапно начинает идти в третьем лице: «Да, у него есть ресницы, брови, точно такие же, как и были; и язык, и зубы. У него появился новый зуб вместо того, который прежде был не в порядке. Хороший зуб теперь на месте старого. Прежде он знал одного человека, который потерял руку, но здесь у него теперь новая рука. Да, сейчас у него две руки. Ему кажется, что, когда он перешёл в астральный мир, у него её не было, она казалась неполной, но потом она всё больше и больше восполнялась, и теперь у него совершенно новая рука… Когда в прежней жизни кого-нибудь как на войне разрывает на куски, астральному телу требуется какое-то время, чтобы восполнить себя, собраться воедино и стать целым. Видимо, какая-то часть субстанции, которая, несомненно, имеет природу эфира, в этих случаях рассеивается, но она должна быть снова сконцентрирована. Духовное существо, конечно, не разрывается на куски, но взрыв всё же определённым образом воздействует на него. Нельзя сжигать тело умершего намеренно. У нас здесь иногда бывает очень трудно с людьми, которых кремируют слишком скоро после смерти. Живущие думают примерно так: «Надо сделать всё поскорее – и дело с концом, ведь мёртвому теперь всё равно». Нельзя кремировать тело раньше чем через семь дней…».

Затем следует: «Я не думаю, что мужчины и женщины находятся точно в таких же отношениях, что и в земном мире, но, кажется, они испытывают друг к другу те же чувства, выражаются они несколько по иному. Здесь, кажется, совсем не рождается детей. Чтобы иметь детей, люди должны быть посланы вновь в земной мир, в физическое тело, здесь никто не имеет детей… Он теперь не испытывает желания есть, но он знает, что некоторые здесь хотят; он говорит, им требуется что-нибудь давать есть, имеющее тот же вид, что и земная пища. На днях здесь появился парень, который хотел бы выкурить сигару. «Уж тут-то я загоню их в угол» – думал он… Но ему смогли сделать что-то наподобие сигар… и он выкурил сразу четыре штуки; сейчас он на них уже не смотрит. Кажется, люди здесь не получают такого удовольствия от своих прежних пристрастий, и постепенно они проходят. Но когда они только что появляются в нашей плоскости бытия, им хочется многих вещей. Некоторые, например, хотят мяса, другие – крепких напитков… Раймонд может видеть солнце и звёзды, но не чувствует ни холода, ни тепла. Это не значит, что солнце перестало греть, но у него уже не то тело, которое ощущает тепло. Когда он входит в контакт с земной жизнью и как-то проявляет себя, то он немного чувствует либо холод, либо тепло – во всяком случае, когда присутствует медиум, но не тогда, когда он приходит в земной мир сам по себе, как обычно, чтобы посмотреть…»

«Вы живёте в мире иллюзий… – сказал Раймонд. – Иллюзий, необходимых, чтобы вы могли делать своё дело. Мы живём в продолжении этого иллюзорного мира, в котором живёте вы. На внешней поверхности сферы. Мы находимся в большем соприкосновении с миром реальности, чем вы. Дух и разум относятся к миру реальности. Всё остальное, то есть вещи, внешние по отношению к нам, необходимо лишь временно, оно поверхностно и преходяще по отношению к реальному миру. А дух и разум принадлежат к этому реальному миру, и они неразрушимы».

Находясь теперь в плоскости цвета, Майерс с трудом пытается подобрать слова из нашего земного языка, чтобы описать, что он испытывает: «Человек не может вообразить или представить себе новый звук, новый цвет или такое ощущение, которое ему никогда ещё не приходилось испытывать. Он не может составить себе какое-либо представление о бесконечном разнообразии звуков, цветов и ощущений, которые мы узнаём здесь, в четвёртой сфере жизни».

И тем не менее он сообщает нам о некоторых её свойствах. Потребности физического тела и представления в земных формах благодаря своему долгому воздействию ещё сохраняются в памяти личности, но уже отодвинуты далеко назад. Новый интеллект и дух с более высоким энергетическим потенциалом получают гораздо больше простора и свободы в своей деятельности. Эта новая энергия требует и нового тела, она его и создаёт. Это тело смутно напоминает его прежнюю земную форму, оно – лучезарное и красивое и лучше подходит для своего нового назначения. Майерс продолжает:

«Здесь растут цветы, но неизвестных вам форм и изысканных тонов, излучающие свет. Такого цвета и света нет ни в одной земной гамме. Мы выражаем свои представления о них телепатически, а не словесно. Слова здесь для нас устарели. Душа на этом уровне сознания должна бороться и трудиться, знать печаль, но не земную печаль. Знать экстаз, но не земной экстаз. Разум находит для себя более непосредственное выражение: мы можем слышать мысли других душ. Опыт четвёртой стадии бытия ведёт душу к границам сверхземного региона».

На этой плоскости, говорит Майерс, всё невообразимо более интенсивно, заряжено более высокой энергией. Сознание здесь беспрерывно, сон более не нужен. Опыт, получаемый здесь личностью, «неописуемо» более интенсивен. Здесь существуют не только любовь, истина и красота, но также и враждебность, ненависть и гнев. «Враждебная личность мощным направленным излучением мысли может частично разрушить или повредить ваше тело, созданное из света и цвета. Необходимо научиться посылать встречные защитные лучи. Если на земле у вас был враг, мужчина или женщина, и вы ненавидели друг друга, то старая эмоциональная память просыпается и здесь при встрече. Любовь и ненависть неизбежно влекут вас и здесь друг к другу, и это принимает те формы, которые вы сами определяете».