Вот бывает, что ждешь чего-то или кого-то родного, а оно, как говорится, приходит, когда не ждешь.
Это было зимой. Я была разбита очередной интрижкой, которая закончилась обманом и расслоившимся воздухом ноября. Смыта слезами и клятвами: «Больше никогда!». Я плакала на кухне у В., он в очередной раз слушал мои стенания, обнимал, пытался дать новый смысл. Я курила, истерически смеялась. И настал декабрь.
Мы тогда пытались что-то изобразить в музыкальном смысле, ходили на репетиции, я даже иногда носила шляпу и шарахалась от красных машин. Мы стояли у метро, курили, благопристойно выбрасывали бычки в урны и ждали остальных музыкантов, дабы предаться блюзовому разврату в полном составе.
В. с кем-то здоровался, я особо не обращала внимания на происходящее, пыталась отогреть замерзшие пальцы. Но надо поднимать глаза и знакомиться с народом, улыбаться и щуриться.
Бабах.
Зеленые глаза, кажется. Курит. Улыбается. Высокий. Поспешно прячу взгляд. Кажется, краснею. Смотрю украдкой. Господи, ну хоть бы не придурок — самовлюбленный и лживый.
Наверняка есть девушка. Какая-нибудь блондинка с оттопыренной губой и на шпильках. Будет названивать, а он слушать ее и улыбаться. Спокойно, Ворошилова, умерь свой ток в пальцах рук.
Флиртовать не буду. Осторожна стала, зараза.
Вся репетиция проходит под девизом: «Не палимся». Глазами стрелять поменьше, вообще не смотреть в его сторону.
Черт.
Что-то переклинило, психанула, села греться. В. Обнимает и успокаивает. С тоской думаю, что обречена бояться обмана.
Уходим с точки. Его вроде зовут М. Дает прикурить. Говорит, что еще придет. Хм. Выходит на Техноложке с В. Не смотрит.
Дома все валится из рук. Огрызаюсь, мечусь, все бесит. Обсуждаю его с И.
Как он вообще?
Не помню!
Не помню!! Только дымка в голове. Сильные руки. Красивая фигура.
Я вымучиваю воспоминания, пытаюсь нарисовать образ, психую, курю, лезу в сеть. Нахожу его через В., добавляю в друзья, курю, нервничаю, жду реакции.
Руки немеют.
Написал. Добавил в аську.
Так легко. Так просто.
У меня плотоядная улыбка.
Увиделись мы в четверг. Да,это был четверг, это была роза и бар «Стирка».
Я много говорила, смеялась и скрывала смущение за большим количеством сигарет. Все было прокурено, он рассмотрен под микроскопом, выслушан до капли, желан до одури.
М. не показывал особого стеснения, пил глинтвейн, внимательно слушал мой сбивчивый бред и проникал своими зелеными глазами куда-то мне в межреберную область. Я тяжело дышала, разум заткнулся. Хотелось его целовать.
Мы зашли потом в музыкальный магазин, он купил себе палки, даже пытался советоваться, я неопределенно мычала и теребила розу.
Зашли еще куда-то, опять пили глинтвейн, я пыталась выжать себя наизнанку, чтобы быть честной и на разрыв.
Он молчал. Улыбался.
Надо было заканчивать вечер, иначе я бы так и сидела за столиком до утра, выворачиваясь и пытаясь верить.
В метро мы целовались. Я пропала. И если даже не позвонит — плевать.
А он позвонил. И не раз. И звонит. И дарит мне тюльпаны. И пускает со мной пузыри на улице. И слушает, держа за руку. И смотрит на меня зелеными глазами.
Я как всегда мечусь и пытаюсь его приобщить к прекрасному. Он пишет до утра музыку и просит читать ему вслух книги. Он чинит мне комп, я играю ему на гитаре. Он подмигивает мне со сцены, я плачу у него на плече в моменты творческого надрыва.
Химия.
To be.