Настроение сейчас - готов слушать Билана - так тащусь от жизни

Это называется полным сумасшествием, как мне сказала Машка, - после больницы со сломанной рукой пытаться написать нормальный рассказ. Вроде, "после такого ты должен лежать, спать, есть и слушать Моцарта". Ага, сейчас. Моцартом заменять рок - это кощунство! Для всех, кто читал и комментировал предыдущий пост, - я в порядке, повторять свою ошибку не собираюсь и вообще цвету и пахну (гипсом и лекарствами).
Лекарства дали странный эффект: хочется поменять пол, продать себя арабскому Шейху, заключить контракт с Дженсеном и Джаредом на поездку в Геленджик, обвязать их розовой ленточкой, написать сценарий к "Пиле" и нормальный винцест рейтинга nc-17, выкурить полпачки "Kent" и послушать Билана.
"Апо-ибупрофен" рулит, товарисчи!


Встреча.

Ты позвонил и сказал, что уже в самолете. Теперь четыре долгих часа я не смогу тебе звонить. Это глупо, но раньше мы звонили друг другу раз в день, но когда появился запрет, мне сразу захотелось тебе позвонить. Позвонить и услышать твой голос.
Я летел домой, никого не замечая, лишь подставляя лицо солнцу, чьи лучи напоминали мне тепло твоих объятий, любовался зеленью, в которой отражался цвет твоих глаз.
Никак не мог набрать код, пальцы от волнения не попадали по заветным кнопкам. Изнутри рождалась истерическая мысль: "Забыл ты, Али-Баба, волшебные слова, которые могут привести тебя к сокровищам". Я стоял, тупо уставившись на кодовый замок, и пытался взять себя в руки. Что со мной? Ты часто ездишь в командировки и всегда возвращаешься, так почему же предательская слабость охватывает меня, почему мне так страшно и сладко одновременно, почему одно твое имя действует на меня сильнее любого нокаута?
Чудом мне удалось открыть дверь, уже в лифте от нетерпения я барабанил ногой по полу, но лифту было все равно. В зеркале отражалось нервное лицо с зеленоватым оттенком растерянного человека: "Ну и что это значит?..".
Лифт остановился, и я с нетерпением начал терзать кнопку звонка – единственную преграду между нами. Где-то в глубине квартиры раздался шорох твоих шагов, я перестал дышать, а сердце гулко отсчитывало бесконечность мгновений разделяющих нас.
-Привет,- мимолетная улыбка.
-С приездом,- легкий кивок головы.
Все.
Ты дома, я дома, все в порядке, я знаю все, что сейчас будет, – все. Ты разляжешься на диване и попросишь принести свою сумку, я буду отнекиваться и говорить, что устал, ты устроишь мне допрос с пристрастием о моих делах, хотя все прекрасно знаешь и сам – из наших телефонных разговоров, мой рассказ изредка будет прерываться твоими комментариями телевизионных программ, мда... Ты сделаешь вид, что тебе не интересно, а я, сделав вид, что мне страшно тяжело, принесу сумку, с видом фокусника ты будешь вытаскивать из сумки купленные для меня вещи. Ты очень гордишься своими покупками, которые с любовью и тщательностью выбирал для меня: носки, ветровки, рубашки... Я стараюсь выказывать радость и счастье.
Когда все подарки розданы, мы усаживаемся на диван близко-близко. Я наконец могу коснуться тебя. Внутреннее напряжение скрывается под напором неопровержимых доказательств того, что ты рядом. Только осязая тебя, я полностью поверил своим глазам и ушам, которые обозначали твое присутствие.
-Что тебе больше всего понравилось из моих подарков?- спросил ты меня, уставившись в экран телевизора.
-Догадайся!- легкий толчок плеча.
Глаза смотрят в телевизор, а я только плотнее прижимаюсь к тебе.
-Ветровка?
-Нет.
-Рубашка?
-Нет.
-Наверняка носки.
-Не угадал.
Эта старая, как мир, игра подходит к концу, и мы оба чувствуем это. Зрителей нет, есть только мы – те, кто понимают друг друга без слов, и те, которые без них не могут.
-Ты,- тихое, свистящее соединение двух букв выплеснуло счастье наружу.
Слово "люблю", разрывающее грудь вырвалось на волю громом иерихонской трубы, до основания разрушив невидимые декорации нашего спектакля.
-Я знаю...

Как пели (-а, -о?) "М-В-Д"":
- Хочется любви ну просто ужасно -
Я ищу девочку с косичками-раста...
В моем случае:
- Хочется убить ну просто ужасно -
Я ищу девочку по имени Настя (не в рифму, да)...