[561x328]

Миниатюры Станислава Бабаева

Автор - писатель, бывший корреспондент "Красной Звезды", полковник запаса. Мне довелось поработать под его началом, совершенно уникальный человек.

Армянский этюд

Всю его семью вырезали янычары. Самого чудом спасли соседи, увезли с собой в далекую страну, за океан.
Там он вырос, завел семью. Дела у него пошли в гору: он стал ученым, написал несколько книг, изучил несколько языков. Но, как и в детстве, жила в сердце боль и обида на далекую родину. Что это за родина, которая не может защитить своих детей?! И потому он не любил говорить об Армении, стараясь забыть страшное прошлое. Даже не обучил детей армянскому языку.
Годы шли. Он состарился, заболел. Стал терять память. Он забыл английский язык, забыл французский, немецкий. За пять минут до смерти он просил пить. По-армянски. Дети его не понимали.


Сладкое

Свой последний перед зарплатой рубль они утром поделили поровну - на обед.
Но ей обедать не пришлось. Зато после работы она принесла домой два свежих «наполеона», его любимые. В кафе были и кремовые, она их просто обожает, но тогда «наполеон» был бы всего один, а что ему, взрослому мужчине, одна штучка? Ладно, пусть полакомится в охотку, не одной же мамочке его баловать, теперь ее, жены, очередь.
Дома пирожные она положила на тарелочку. А ровно в шесть щелкнул замок, в комнату деловито вошел он и после поцелуя галантно подал ей сверток. Она осторожно развернула… Там тоже были пирожные! Кремовое… и «наполеон».

Пирамида

В семье родился мальчик. Кто он, новый человек? Может быть гений? Или будущий министр? Или дипломат? А может, выдающийся инженер? Возможно, все возможно…
Мальчик в свой срок научился держать головку. Потом - не раньше других - сказал первые слова. И мечты о его гениальности отошли на второй план, стерлись.
Трехлетним его отдали в детсад при заводе и почему-то перестали видеть в нем будущего министра.
В школе ему легко давались история, иностранный, литература. И домашние свято верили, что он станет дипломатом. После десятого отправили его в столицу - поступать. Не поступил. Через год - еще попытка. Не прошел по конкурсу.
Отслужил в армии, вернулся домой. Пошел на завод. Можно ведь и на заочный поступить. А там - инженер, начальник цеха, директор… Собрал документы. Да вот пришлось отложить - влюбился, женился. Появился ребенок. Потом второй. Бумаги пожелтели в шкафу. По праздникам, подвыпив, он стал настырно доказывать, что нынче всякий труд почетен.
Когда у него родился третий сын, он разглядел в нем гения. Среднего прочил в министры. Ну, а старший, пожалуй, мог еще стать дипломатом.

Жилец

У меня в ящике письменного стола за пачкой старых писем и ненужных бумаг живет он. В просторной пустой квартире нас осталось двое.
По вечерам, когда одолевает одиночество, я достаю своего жильца, сажусь в скрипучее кресло-качалку и грею его в ладонях. Он ластится и льнет ко мне, жадно впитывая крохи живого человеческого тепла. Прижму к сердцу, и оба мы замираем, чутко прислушиваясь к мерному биению.
В такие мгновения хочется вдруг сдавить его в кулаке, чтобы он дико вскрикнул и эхо вопля заметалось в голых стенах… От этих мыслей холодный пот выступает на ладонях, и я торопливо возвращаю своего жильца на место.
У меня в ящике письменного стола за пачкой старых писем и ненужных бумаг лежит старый револьвер… со сточенным бойком.