Раньше мне хотелось плакать в такие моменты. Хотелось что-то сделать. Как-то проявить свое состояние, чтобы о нем узнал весь мир. Я бы непременно села и написала печальную истеричную зарисовку о том, как мне плохо, как многие меня не понимают. О том, что я одиночка и меня тошнит от этого одиночества. Я бы рассказала, что хочу чувствовать себя нужной, твердо стоять на ногах, понимать, что есть люди, которые рады мне, которые поймают, если что пойдет не так. Обязательно с красивыми оборотами, игрой слов и великолепной передачей истеризма я бы внушила читателю, что именно он виноват в моих бедах, что только он может меня спасти. Разозлала бы это друзьям с репликой «ой, прости, ошиблась окошком аськи», а они бы стали хвалить меня, успокаивать, врать, что я талантлива, лишь бы моя истерика прекратилась. И она ушла бы — истерика. Насытилась бы вниманием, жалостью, лже-восхищением. И свалила. Бы.
Вместо этого я слушаю Стинга, ем мороженое и рисую непонятные слова предложениями. Я не повзрослела. Не стала умнее, мудрее. Не разочаровалась в жизни, хотя хотелось очень. Просто от людей не стоит требовать участия, если им это не нужно. Цели не оправдывают средств. Поэтому моя истерика сидит и грызет стенку, рисуя на ней неприличные слова. Через несколько минут она откроет окно и прыгнет с десятого этажа. Только такие как она не разбиваются. Но я подышу полной грудью. А люди никогда не узнают о том, что я могла испортить им этот вечер. Они спокойно допьют чай, посмотрят фильм и лягут спать с надеждой на хороший понедельник.
/20.01.08/