Без заголовка
20-12-2011 09:30
к комментариям - к полной версии
- понравилось!
|easy_news|
|no more|
|sing|
[-если после Освенцима не пишут стихов, значит, победил Освенцим-]
[::nach dem Spiel ist vor dem Spiel::]
спите, дети замёрзшего аушвица, выньте из пальцев спицы,
смотрите, танцует зарница, умытая ледяной водицей колодца северного кольца,
спите, герда и кай, снежная корка вместо лица, спите, ромул и рем,
брошенные волчицей, не знающие отца, спите, дети-в-руке-синица,
в небе журавль с начинкою из свинца, в небе над аустерлицем
гаубица грохочет, как адская колесница, спите, не слушайте, это вам только снится
я не буду говорить по-немецки, просто не хочется.
suum cuique. каждый раз, когда захлопывается дверь за ней,
я знаю, что мы можем больше не встретиться,
каждый раз, когда я беру в руки телефон,
я могу прочитать, что моя жизнь в очередной раз рухнула,
каждый раз, когда я целую её - может быть последним.
на самом деле, у всех так, но только я четырежды пробовал, каково это.
это не страшно, после второго раза становится все равно, или страшно,
но страшно не то,что она в очередной раз меня бросила (чтоб рыдать и пить
эти три дня, что вернуться поджавши хвост), страшно другое, и я надеюсь
она этого не поймет. страшно то, что белых щек дыханием не отогреть,
что розы запахнут смертью, что все оборвется, в момент - есть и нет, раз и два.
страшно то, что будет еще страшнее - кажется, в прошлый раз,
или в позапрошлый, или в тот раз, когда она не ушла, а чуть было не отдала
богу душу, или в тот раз, когда богу душу чуть не отдали ее знакомые
- её, кстати, душу-то, хорошо что она не верит в богов, в один из этих разов
я успел продумать всё до малейшей детали - кто будет гримировать её в гроб,
какое платье, обязательно положить свои четки, все до малейшей детали,
после этого я не буду бояться так за нее уже наверное никогда
спите, дети-переломанные-ключицы, храните себя крупицы,
как ока зеницу, спите, дети далёкого аушвица, прячьте пустые глазницы в ресницы,
считайте до ста, жгите одежды тряпицы, писем страницы,
чтобы согреться и не возвратиться, туда, где чужие границы,
вместо имён номера, безличные лица тянутся вереницей,
дни тянутся вереницей в ожидании судного дня
Говорят, что если после Освенцима не пишут стихов, то победил Освенцим,
если соблюсти грань между приличием и необходимостью,
то можно попасть в кроличью нору - его ушки, его усики, плевать на все,
главное успеть за ним, ты знаешь насколько глубока кроличья нора?
Я хочу думать что после Освенцима писали стихи, и до сих пор их пишут,
я хочу думать, что победить должно что-то другое.
Как бы то ни было, солнце встает каждый день.
это не страх, это другое. когда живешь со своей паранойей,
когда в зеркалах видишь каждый раз новое отражение, когда собираешь
с рубашки её волосы - это другое, страшнее любого страха, больнее любого ножа.
если каждый раз в конце сезона ты ничей на три дня, если ты знаешь,
как горит и наливается синевой её лицо после руки с размаху,
если ты помнишь мамин голос в трубке, который даже не перечит тебе
- просит лишь об одном, чтоб ты её не зашиб, если ты знаешь, что ей снится,
когда ты встречаешь рассвет за клавиатурой - это не страх.
страшнее любого страха, больнее любого ножа.
человек, который любит тебя больше жизни, может уйти. он уже уходил.
человек, который чувствует тебя, как себя, может уйти. он уже уходил.
человек уходит от тебя, и ты ничей, а он уносит свою боль, твою боль,
былое, несбывшееся. и у тебя тоже остается твоя боль, его боль, былое...
ему больно уходить, но он не может иначе в этот момент.
ему больно возвращаться, но он не знает, как иначе.
и самое странное, что при всем при этом человек уходит и возвращается.
сам. по своей воле. с полным осознанием того, что сделал.
с чувством вины. с новой болью.
уходит. и возвращается.
вина. страх. боль.
уходит и возвращается.
это тот самый Освенцим, после которого нужно писать стихи.
Чтоб победил кто угодно, лишь бы не он.
спите, дети затерянного аушвица, в заснеженном минном поле,
укрывшись пуховой шалью, не бойтесь, здесь вас никто не тронет,
кроме шальной стальной птицы, бога, морозного утра и страшного сна.
спите, дети калёного добела аушвица, спите,
и пусть вам снится бог, морозное утро и кончилась наконец война.
|easy_news|
|no more|
|sing|
[-если после Освенцима не пишут стихов, значит, победил Освенцим-]
[::nach dem Spiel ist vor dem Spiel::]
спите, дети замёрзшего аушвица, выньте из пальцев спицы,
смотрите, танцует зарница, умытая ледяной водицей колодца северного кольца,
спите, герда и кай, снежная корка вместо лица, спите, ромул и рем,
брошенные волчицей, не знающие отца, спите, дети-в-руке-синица,
в небе журавль с начинкою из свинца, в небе над аустерлицем
гаубица грохочет, как адская колесница, спите, не слушайте, это вам только снится
я не буду говорить по-немецки, просто не хочется.
suum cuique. каждый раз, когда захлопывается дверь за ней,
я знаю, что мы можем больше не встретиться,
каждый раз, когда я беру в руки телефон,
я могу прочитать, что моя жизнь в очередной раз рухнула,
каждый раз, когда я целую её - может быть последним.
на самом деле, у всех так, но только я четырежды пробовал, каково это.
это не страшно, после второго раза становится все равно, или страшно,
но страшно не то,что она в очередной раз меня бросила (чтоб рыдать и пить
эти три дня, что вернуться поджавши хвост), страшно другое, и я надеюсь
она этого не поймет. страшно то, что белых щек дыханием не отогреть,
что розы запахнут смертью, что все оборвется, в момент - есть и нет, раз и два.
страшно то, что будет еще страшнее - кажется, в прошлый раз,
или в позапрошлый, или в тот раз, когда она не ушла, а чуть было не отдала
богу душу, или в тот раз, когда богу душу чуть не отдали ее знакомые
- её, кстати, душу-то, хорошо что она не верит в богов, в один из этих разов
я успел продумать всё до малейшей детали - кто будет гримировать её в гроб,
какое платье, обязательно положить свои четки, все до малейшей детали,
после этого я не буду бояться так за нее уже наверное никогда
спите, дети-переломанные-ключицы, храните себя крупицы,
как ока зеницу, спите, дети далёкого аушвица, прячьте пустые глазницы в ресницы,
считайте до ста, жгите одежды тряпицы, писем страницы,
чтобы согреться и не возвратиться, туда, где чужие границы,
вместо имён номера, безличные лица тянутся вереницей,
дни тянутся вереницей в ожидании судного дня
Говорят, что если после Освенцима не пишут стихов, то победил Освенцим,
если соблюсти грань между приличием и необходимостью,
то можно попасть в кроличью нору - его ушки, его усики, плевать на все,
главное успеть за ним, ты знаешь насколько глубока кроличья нора?
Я хочу думать что после Освенцима писали стихи, и до сих пор их пишут,
я хочу думать, что победить должно что-то другое.
Как бы то ни было, солнце встает каждый день.
это не страх, это другое. когда живешь со своей паранойей,
когда в зеркалах видишь каждый раз новое отражение, когда собираешь
с рубашки её волосы - это другое, страшнее любого страха, больнее любого ножа.
если каждый раз в конце сезона ты ничей на три дня, если ты знаешь,
как горит и наливается синевой её лицо после руки с размаху,
если ты помнишь мамин голос в трубке, который даже не перечит тебе
- просит лишь об одном, чтоб ты её не зашиб, если ты знаешь, что ей снится,
когда ты встречаешь рассвет за клавиатурой - это не страх.
страшнее любого страха, больнее любого ножа.
человек, который любит тебя больше жизни, может уйти. он уже уходил.
человек, который чувствует тебя, как себя, может уйти. он уже уходил.
человек уходит от тебя, и ты ничей, а он уносит свою боль, твою боль,
былое, несбывшееся. и у тебя тоже остается твоя боль, его боль, былое...
ему больно уходить, но он не может иначе в этот момент.
ему больно возвращаться, но он не знает, как иначе.
и самое странное, что при всем при этом человек уходит и возвращается.
сам. по своей воле. с полным осознанием того, что сделал.
с чувством вины. с новой болью.
уходит. и возвращается.
вина. страх. боль.
уходит и возвращается.
это тот самый Освенцим, после которого нужно писать стихи.
Чтоб победил кто угодно, лишь бы не он.
спите, дети затерянного аушвица, в заснеженном минном поле,
укрывшись пуховой шалью, не бойтесь, здесь вас никто не тронет,
кроме шальной стальной птицы, бога, морозного утра и страшного сна.
спите, дети калёного добела аушвица, спите,
и пусть вам снится бог, морозное утро и кончилась наконец война.
Комментарии (1):
Комментарии (1):
вверх^
Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.
Дневник Без заголовка | Mad_DreamWalker - ~Schicksalkreuzung~ |
Лента друзей Mad_DreamWalker
/ Полная версия
Добавить в друзья
Страницы:
раньше»