Воскресенье. Встречаюсь с Монпансье. Делаем дабл-трек на вчерашнюю встречу со Светой. Идем в бассейн. Монпансье более замкнутая и на воде держится гораздо хуже, поэтому резвиться не получается. Зато вторая часть, с пиццей и вином у меня дома ее устраивает. И вот мы смотрим Футураму, пьем и едим, в непринужденной обстановке. Монпансье просит поучить ее игре на гитаре, чему мы посвящаем некоторое время, потом мы просто слушаем музыку, развалившись прямо на полу. Вино раскрепощает и я начинаю отважный подкат яиц. Но такой стойкости позавидовала бы и Троя! Мы нежимся и ласкаемся, вернее я нежу и ласкаю, взамен не получая ничего. Поцеловаться тоже не получается. Действительно, кто целуется на третьем свидании? Только похабники.
В памяти моей всплывает девица Светлана, с которой я встречался года три назад. Она была асексуальна и эгоистична в высшей мере. Секс у нас бывал раз в месяц, а отношения наши вытягивал я один. Она считала себя принцессой, на ублажение которой я должен был живот положить, получая взамен снисходительное одобрение и разрешение продолжать. В редкие моменты оттепели она, видимо взглянув на происходящее трезвым взглядом, сочувствовала мне, но дальше сочувствия дела не шло. Я любил ее, и поэтому, протянул полтора года на этой рабской каторге. Потом сбежал.
Монпансье живо реанимировала этот образ у меня перед глазами. Возможно, я путаю асексуальность со скованностью, и она просто робеет. Но когда я ее провожал и на остановке она, внезапно для меня, замкнулась, а я плясал вокруг: "что случилось? поговори со мной! быть может, я чем-то обидел тебя? о чем задумалась? почему ты меня игнорируешь!?" Нет, это я уже знаю и этого я больше не хочу. Поплясав пару минут и не добившись ничего, кроме пристальных взглядов окружающих, я достал наушники плеера и Курт меня успокоил, уверив, что я и так растворюсь, не оставив следа. Mon ami никогда не стать mon cher, а уж тем более mon amur. Все и так заморочено моральными принципами и социальными статусами, зачем же еще сильнее усложнять обычное влечение?
Она стояла, с влажными и круглыми глазами, и смотрела на меня. Я смотрел на нее через призму Нирваны и я не знал, шарахнется она от меня, если я подойду обнять ее. Я это так никогда и не узнаю, потому как подошел ее автобус, я вяло махнул рукой и удалился, отказавшись от джентльменской мысли проводить ее до дому...