До Войны мамина жизнь складывалась относительно благополучно.
Во второй половине 20-х она вышла замуж за бухгалтера ремесленного училища, в котором обучали профессиям ткацкого производства. Мама иногда мне о нем рассказывала. Вспоминала о нем с нежностью и говорила, что у него были "золотые" руки.
После смерти деда мама с мужем построили добротный бревенчатый дом почти в центре Твери. Она рассказывала, что Паша (так звали мужа),обладавший строительными, плотницкими и столярными навыками почти весь дом(кроме стропил и крыши)сделал сам.
Дом, действительно был хорош. Просторный коридор разделял его две половины - в одной находились 4 комнаты: столовая, гостиная и две спальни, в другой две достаточно просторные комнаты. Один вход в дом был "парадным" и проходил через закрытую террасу, в ней были столы с кухонной и столовой утварью и керосинкой. Терраса служила кухней. Другой вход (основной) - через двор.
Тепло в доме обеспечивалось двумя печками, служившими также для приготовления пищи и уюта (вместо каминов). Топили печи дровами, преимущественно берёзовыми. Главное искусство топки печей состояло в их розжиге и своевременном закрытии вьюшек, которые перекрывали печные трубы. Рано закроешь - можно "угореть", поздно - тепло уйдёт. Имелась еще просторная кладовая, в ней я впоследствии спал начиная с весны. Она была неутепленной, без окон, со щелями меж брёвен, В ней сладко спалось и сквозь сон слышались далёкие гудки паровозов, зовущие в неведомые дали.
Думаю, тогда это была достаточно типичная планировка городского дома для людей средней категории доходов. Забавно, что офис компании в которой я в последствии работал, также имеет отдельно "парадный" вход для чиновников высшей категории и иностранцев и "черный" для сотрудников.
Дом окружал спланированный на несколько зон участок. Самая большая зона - сад, в котором росли вишневые деревья, кусты крыжовника, и два грушевых дерева. В кругу вишен находилась беседка. Вторая зона - огород. Во дворе имелись разные хозяйственные постройки и туалет.
Перед домом был палисадник, у которого рос тополь огромной кроной.
Заботы по дому были такими: заготовка дров на зиму, каждодневные походы за водой на колонку, топка печек и конечно уборка.
Как уже понятно, детей у мамы не было, это ее очень огорчало. Она часто просила мужа взять ребят из приюта, но он был непреклонен - "своих детей нет, а чужие это не дети".
Маминого мужа я помню только по его своеобразным дневникам, письмам маме с фронта и солдатским фотографиям (все это не сохранилось). Дневники представляли собой несколько толстых канцелярских книг, заполненных мелким каллиграфическим почерком. Павел ежедневно(!) аккуратно с точностью до минут записывал все события дня, в том числе и прошедшие рутинные домашние дела.
Незадолго до начала Войны маму наградили путевкой в Сочи. Как сейчас помню ее на фотографиях с милой застенчивой улыбкой среди сочинских пальм. Она присылала их родным. Видимо, это были мгновения счастья в 1940 г. Маме было 39 лет.
Через год началась война.
Павел сразу же ушел на фронт, в первые дни Войны был тяжело ранен в сражениях под Житомиром и умер в госпитале. Он наверное знал, что умрёт, но маме писал обнадёживающие письма.