А ей давно уж все равно,
Где я бываю и о чем

Я вижу сны.

И сны уходят в океан,
Под парусами в синеву,
И никому не рассказать,
Порой ужасны как они
И как нежны,
Дженни…

© Зоя Ященко

 
Ее белые волосы утекали в песок. Обнаженное тело Дженни удерживали на месте сухие побеги какого-то пустынного растения, лишь слегка прикрывавшие ее наготу. Дженни изнывала от жара, но ее иссушенные губы не молили о воде. Раз за разом, все тише и тише, но очень отчетливо они произносили – Женщина… Моя Женщина…В десяти шагах от нее текла река, ее берега были пустынны и песчаны. Будто начерченная рукой безумного архитектора, река имела форму круга, замыкая ту часть пустыни, где лежала Дженни, в остров. Река была холодна, вода у берегов замерзла в лед. Ей, Дженни, ничего не стоило подняться и дойти до воды, но она лежала, смотрела в небо выжженными серыми глазами и все шептала – Женщина… Моя Женщина…

 Это было ее проклятье, и Дженни суждено было умереть, и она умирала. Раз за разом ее душа оставляла тело, но жар этого места вновь возвращал Дженни жизнь. И к ней пришли все, кто жил в ней, все Демоны, заточившие ее на этом маленьком острове. Их было трое. Они походили на людей, но производили странное впечатление. Так могли бы выглядеть люди, никогда ни сомневавшиеся и не ошибавшиеся ни в чем. Три Демона Истины окружили Дженни, встав так, чтобы ее тело оказалось между ними. И вперед вышел Демон, что был ярче других. Молодой парень, блондин, с очень красивым лицом. На нем были лишь узкие черные джинсы, да одно ухо его было несколько раз проколото, и в нем болталось 6 или 7 разноцветных сережек. Казалось, что раскаленный песок совсем не жжет его необутые ступни. Он подошел к Дженни ближе и поставил ногу на ее полумертвое тело.

 - Ты была писателем. Ты придумала меня, ты хотела быть мной, но не была. Когда-то написав мою жизнь своей рукой, ты похитила ее. Ты женщина, тебе не можно быть мужчиной, а я был мужчиной, я жил – ты украла мою жизнь! И я умер… Моя жизнь тебе надоела, ты вспомнила, что ты – женщина, но продолжила жить с той, что любила меня, и потом тебя, только за то, что ты была когда-то мною. Ты украла мою любовь, и я умер вновь, уже в Загробном Мире, потому что там не живут те, кого некому любить! Вы жили вместе, вы родили сына, крестив его моим именем, и я родился снова, в Человеческом мире, но женщина, прежде так любившая меня, теперь боялась, что я снова стану собой, тем мной, которого ты когда-то описала в книге. И она убила меня. Убила собственными руками, задушила… Из-за тебя я умер трижды. Ты не только воровка, но и убийца. Ты умрешь, Дженни.

 Демон говорил очень спокойно, и ни одна черта его правильного лица не дрогнула, пока он говорил о собственных смертях. Закончив речь, он убрал с тела Дженни ногу и вернулся на свое место в треугольнике. Дженни мучительно улыбнулась, отчего ее губы треснули еще в нескольких местах, на них появилась кровь, но она продолжала смотреть и смотреть на Демона, обвинявшего ее, и улыбаться.

 К ней двинулась Женщина. Медные браслеты зазвенели на ее запястьях… Дженни будто ожила, надтреснутые губы зашевелились, и Женщина присела рядом с ней, достала откуда-то черный шелковый шейный платок и вытерла обагренные кровью губы Дженни. Та смотрела на нее, как на явившееся чудо, как на свою последнюю радость... Женщина грустно посмотрела на испачканный платок и отбросила его в сторону. Коснувшись своей рукой щеки девушки, она устало заговорила –

 - Я была твоей Женщиной, но Ты предала меня. Ты шептала мне слова любви, ласкала меня ночами. И я любила тебя, любила вся, без остатка. Ты заплетала мои длинные волосы в косу, вплетая в них белые цветы сирени, и говорила, что я похожа на ангела. Ты держала меня рядом, не позволяя даже уйти куда-то, говорила, что боишься за меня, боишься, что со мной что-то случиться. И я покорно сидела дома, проводя часы с тобой, Дженни. Когда тебя не было рядом, я тосковала, но тихо, не подавая виду и никогда не заговаривая с тобой об этом. Я родила ребенка, так похожего на тебя, и была безумно счастлива… Но однажды ночью ты открыла глаза, откинула одеяло. Посмотрела на меня долгим взглядом, странным взглядом, и твои глаза замерцали светло-серым огнем – ты смотрела на меня так, как будто меня больше нет, и ты сожалеешь о моей смерти… Потом ты встала и ушла, не сказав мне ни слова, к другой женщине. Я бросилась за тобой, кричала, пыталась что-то сказать, но ты ушла насовсем, не давая мне шанса вернуть тебя... Я уже не умела жить без тебя, Дженни, но пыталась жить, искала что-то, и не могла найти. Прошло 9 лет, ты вернулась. Будто и не уходив никогда, ты отрыла дверь своим ключом и снова стала жить рядом со мной… Как я обрадовалась тогда! Хотя вскоре я стала замечать нечто странное… Ты – и словно бы не ты. Ты уходила мальчиком, жесткой, жестокой, любящей, страстной, а вернулась покорной, слабой, не готовой к собственным решениям. Я прожила с тобой трое суток, и поняла, что ты, моя Дженни, умерла. Умерла давным-давно, еще тогда, когда, проснувшись среди ночи, решила покинуть меня. 9 лет я ждала твое мертвое тело, и оно вернулась. Когда я снова вошла в наш дом, ко мне бросился наш младший сын, и закричал, что мама умерла. В глазах нашего ребенка блеснул тот самый огонь, мертвый огонь твоих глаз, и я в ярости бросилась на сына… Я похоронила его и тебя, но твой голос звал и звал меня ночами. Когда меня посадили в тюрьму, за то, что я сделала с сыном, я все равно думала только о тебе – ты изводила меня своими криками по ночам, мерещилась днем… Я все пыталась умереть, покончить с собой, сделать что-то, чтобы убили меня – но кто-то будто бы защищал, хранил меня… Наконец, я сдалась. Последние 20 лет своей жизни я ни с кем не разговаривала, старалась вообще не двигаться и ждала только одного – смерти… Никогда не думала, что жизнь будет такой долгой, Дженни…Что тебе было нужно, мертвая женщина? Ты звала меня, и я пришла, чтобы сказать тебе – прощай… Я уже больше ничего не могу для тебя сделать… Или могу?

 Женщина протянула умирающей Дженни обе руки, и та схватилась за них. Побеги пустынных растений расплелись, давая Дженни встать. Женщина подхватила ее, не давая упасть, обняла. Бесконечно белое, раскаленное солнце нещадно терзало Дженни, но она нашла в себе остатки каких-то сил и смогла удержаться на ногах. Не отпуская руки Женщины, Дженни подняла голову, посмотрела в глаза любимой, и двинулась вместе с ней… Они начали свой танец, свой последней, безумный танец, посреди горящей пустыни, у края замерзшей реки… Звенели браслеты Женщины, и горячий ветер путал ноги танцующих в длинных развевающихся юбках. Двое Демонов наблюдали за ними, казалось, безучастно, и танец длился несколько вечностей, пока Женщина не вырвала свою руку из руки Дженни… Та посмотрела на Женщину униженным, молящим взглядом, но все было кончено, прерванный танец нельзя начать снова… И на плечах Дженни лежали уже совсем другие руки, руки последнего Демона… Своей каменной тяжестью они тянули ее вниз, заставляя Дженни опускаться все глубже в горячий песок… Последний Демон была обнажена, но совсем не как Дженни – ее тело было светло-молочного оттенка, такого, каким иногда рисуют приведений, и некоторые органы внутри нее пульсировали и просвечивали сквозь кожу, особенно ярким, багровым цветом наливалось ее сердце, в то время, как тело Дженни было совершенно человеческим, хотя и очень обожженным… Последний Демон говорила четко, отрывисто.

 - Ты давала мне свое тело, не давая касаться разума. Я была твоей любовницей. Ведьмой. Когда-то ты смеялась, узнав, кто я, но прекратила, когда на твоих глазах я убила человека лишь движением руки… Ты жгла меня своими ласками, знала каждое прикосновение, способное доставить мне наслаждение, и изнуряла меня так, как только могла. Мне было так хорошо и так больно одновременно, я любила тебя, но ты не хотела этого. Я пыталась стать твоей, но в твоем разуме жила только одна Женщина. Тогда я стала твоей преданной рабыней.  Я терпела все твои капризы, исполняла все твои желания… Но тебе не нужна была моя преданность. Ты не хотела любить меня. Тогда я выгнала тебя из дома, не давала тебе приходить ко мне, не давала прикасаться, била тебя. Я надеялась выгнать тебя и из собственного сердца. Но ты не боялась боли, не боялась унижения, а твои взгляды ласкали мое тело сильнее, чем прикосновения и поцелуи до этого. Я призвала на помощь свои силы и прокляла тебя, и ты умерла, как умер бы и любой на твоем месте, но ты пришла ко мне во сне, сразу после своей смерти. И ласкала меня вновь. Это было наказанием – я больше никогда не могла получить тебя, а ты приходила, приходила вновь и вновь… Я пыталась не спать, но человеку нужен сон, и, засыпая, я видела тебя каждый раз, и каждый раз ты была со мной все дольше. Ты сводила меня с ума. Я металась по дому, рвала вещи, била посуду, кричала. Кричала так отчаянно, будто думая, что криком можно изгнать тебя из собственной души. Когда даже соседи поняли, что я абсолютно безумна, они позвали врачей и меня увезли куда-то. Я не знаю, куда, потому что по дороге я прокляла себя. Это было последнее, что я могла противопоставить твоей силе. Я хотела, чтобы у меня не было кожи, чтобы не было ничего, чего ты могла бы касаться, мучая и терзая меня своими ласками.  И чтобы я в смерти забыла тебя. Машина, в которой меня везли в больницу, попала в аварию, и взорвалась, и у меня больше не было ни кожи, ни тела, но уцелело мое сердце, и его отдали студентам-медикам. Представь, положили в банку с формалином. Смотрели на меня сквозь стекло.… И ты… ты опять пришла. Даже после моей смерти, ты смотрела на мое сердце бесконечно, и я чувствовала великое наслаждение и великую боль одновременно.  Я так и не смогла убежать от тебя. Теперь я здесь для того, чтобы тебя не было ни в одном из всех существующих миров, и мое сердце было бы спокойно.

 Дженни с ужасом смотрела на говорившую. Тем временем остальные Демоны подошли ближе и начали шептать какие-то слова, совсем разные – обрывки молитв смешивались с криком, и все это вместе звучало поистине страшно… Дженни поднялась над землей… Все Демоны смотрели на нее. Теперь они кричали единственное слово – Уходи! Уходи! И она ушла, упав куда-то вниз, глубоко под раскаленный песок, но успела, падая, скользнуть губами по щеке Женщины… Та оскорблено поморщилась. Прождав несколько минут, исчезли и Демоны. Первый Демон с разбегу прыгнул в реку и разбился о лед. Вода, напившаяся его крови, помертвела, став черной… Медленно, успев на прощанье этому миру звякнуть медными браслетами, растаяла в воздухе Женщина. Ветром разметало хрупкую Последнего Демона на тонкие разноцветные полосы, и эти полосы слились в небе в тонкую радугу. Сам мир умирал – исчезло солнце, погибли растения, не стало жара, хотя таял как апрельский снег песок, и в него медленно вплывала все разрастающаяся черная река, затапливая одинокий остров…

 
И только ветер, не желавший умирать без хозяйки, продолжал шептать вслед за ушедшей Дженни – Ж-ж-женщина… М-м-моя ж-ж-женщ-щ-щина…

(с) Евгения Новикова as Ginora