"Если кто-то из-за моих песен возьмет автомат ради хорошего дела, значит — не зря я их писал", фраза, произнесенная Непомнящим в интервью журналу "Одинокое солнце", достаточно точно отражает установку его жизни. В начале нового века регулярные концерты Александра в музее Маяковского вдруг стали одной-единственной светлой нишей, новой защитой от народившейся гидры "клубной" инфраструктуры. Порой эти выступления (а собирали они до трехсот человек, наизусть знающих старые песни Саши, способных воспринять новые и, уж во всяком случае, понимающих, о чем в них поется) превращались в настоящие боевые манифестации. И если бы власть имущие каким-то вторым зрением вдруг увидели коллектив ("толпа" — скверное слово, здесь оно не у места) людей, с азартом подпевающий автору: "И будет Нюрнберг обязательно над всеми победителями и над каждым, кто сдал свой Брест на милость последним земным хозяевам", а также многие другие подобные строчки, эти правительственные бандиты — как минимум! — призадумались бы. Мне кажется, есть какая-то невероятно жестокая справедливость в том, что Александр не застанет наступившие времена, где вместо пафоса и страсти — тупой танцпол под взглядами безмозглых ментов-секьюрити (таких же, как те, которых так привык за бабло осуждать со сцены один казахский акын), кабаки, икра (кабачковая?), ненароком дурно понятая обратная перспектива. "И губы Снежной Королевы волшебны и почти теплы".

Были у нас и совместные музыкальные акции, в том же музее Маяковского. Их могло получиться и больше, но я полагал, что не мне отбирать хлеб у Саши, для которого концерты являлись единственным источником существования (случай для артиста подобного калибра в нашей стране — уникальный!) Скромными же деньгами с подобных "сейшенов" Непомнящий всегда предпочитал делиться, даже настаивал на этом, что, кстати, тоже характеризует его как человека. Помню, какой поднялся вой в интернете, когда Александр, договариваясь о какой-то дальней поездке, заикнулся об оплате дороги. Как же, типа "продался", "мы играем бесплатно" и все такое... В ответ на вопли уродов Саша лишь пожимал плечами: "Я имею право пить свой чай и есть свои макароны".