Глава шестнадцатая
Истёртая ткань

Это на земле было тепло, но ни воздух, ни земля ещё по-настоящему не прогрелись, и здесь, наверху, было ещё холоднее чем обычно. Я хорошо помню это ощущение – когда я однажды летала с Гоярыном, было именно так. Ветер, словно старался сорвать меня с контрабаса, он бил по глазам, забирался под одежду...
Временами меня возмущало, почему средство от ожогов и драконьего пламени есть, а от обжигающе-холодного ветра нет. Пальцы совсем одеревенели, смычок я удерживала только чудом.
Но от любезного предложения Глеба пересесть в ступу, я отказалась. Не знаю, почему.
Мы сделали вид, что ничего не случилось, что не было этих лет порознь. Всё, что произошло и было сказано в избушке, останется только воспоминанием. Возможно, так будет лучше, может – нет, но это покажет только время. Мне самой слишком приятно обманываться, самой слишком хочется поиграть в эту игру: будто бы ничего не было, словно всё, что случилось - только страшный сон. Всего лишь сон...
Я знаю, что это глупо, но не могу ничего с собой поделать. Сейчас, когда всё вдруг осталось позади, когда мы снова вместе, то, что я пережила, считая его умершем, ещё страшнее, чем было тогда... Странно, словно настоящий страх проснулся только сейчас...
Хотя, наверное, так и должно быть, это правильно - раньше у меня не было выбора, я должна была жить, я должна была бороться. Я не знала, куда идти, но должна была двигаться, вперёд ли, назад - не важно. Просто идти.
А сейчас просто не хотелось думать, что всё это было, что всё так сложно. Сложнее, чем раньше.
Можно сделать вид, что мы не разлучались, но мы уже не те дети, какими были когда-то, с этим ничего не поделаешь. Пусть нам и всего немногим более двадцати... Остаётся только смириться. Жить и верить, несмотря ни на что... И помнить. Помнить всё, что было. Не сейчас - сейчас слишком тяжело, но - позже. Позже нужно вспомнить всё, вспомнить и отпустить, иначе уже никак не избавишься от этого.
Я люблю Глеба, кем бы он ни был. Некромаг, Неприкаянный – меня это не остановит. Плевать. Чего бы я ещё не узнала, я буду с ним. Раньше меня это останавливало - я боялась предаться его тьме, но теперь я знала кое-что похуже тьмы - пустоту. И я не лгала: я больше не боюсь тьмы, я не боюсь даже смерти – теперь я знаю, что есть нечто много худшее, чем смерть – медленное угасание души, пустота и бездна...
Иногда мне кажется, что мы слишком рано встретились, что тогда мы ещё не были по-настоящему готовы быть вместе. Хотя я и не уверена, что сейчас пришло это время...
Нет, я... Я не смогу без него. Без него внутри угасает нечто важное, нечто, что и составляет саму сущность человека. Но чем ближе я к нему, чем сильнее я ощущаю его тепло, его любовь, тем больше я боюсь его потерять.
Потерять уже навсегда...
И вот мы несёмся над морем, с каждой минутой всё приближаясь к школе, потому что там мы, возможно, сможем найти ответы…
Может и нет, но с чего-то нужно же начинать?
У меня часто так бывало: когда я не знала, как поступить, я возвращалась в Тибидохс. Я всегда уходила отсюда, но всегда возвращалась.
Айтварас был оставлен в избушке, чтобы он не погас, его пересадили на абастон. Это такой камень, который уже много веков добывают в Аравии. Если его зажечь, он будет гореть несколько лет, прежде чем погаснет. Люди бы объяснили эти особым веществом, сырой густотой, которую содержит камень. Благодаря ней огонь не гаснет.
Было темно - солнце ещё не взошло над морем, но заря близилась - горизонт на востоке начал светлеть, а звёзды медленно гасли, отчего небо казалось сероватым. Тёмная, ничего не отражающая в этот час масса моря казалась особенно глубокой и загадочной.
Я не была здесь очень давно, так давно, что воспоминания успели превратиться в радость. И всё же я по-прежнему чувствовала приближение к своему первому и единственному дому, я почти видела остров, укрытый магией, хотя и знала, что это невозможно…
Одновременно произнеся заклинание, мы оказались с той стороны Гардарики.
Время было не властно над этим местом, во всяком случае, так мне показалось на первый взгляд, но потом глаза начали находить отличия - новые проплешины в лесу, расширившуюся полосу пляжа, дом Пуппера, который рядом с громадой замка казался букашкой.
Хотя я и не была здесь довольно давно, я всё же знала, что привратник поменялся и не пропустит нас без пароля. Поэтому придётся сначала побеспокоить Гурия.
Отчего-то очень странным казался этот дом в классическом английском стиле посреди русского острова. Он был чужым… А вроде бы у нас всё так причудливо переплетается между собой... Пожалуй, он был слишком правильным для нашей эмоциональной страны.
Я осторожно постучала в дверь. Ответом мне была тишина... Хотя обозначить словами эту правильность у меня не получалось.
Я уже собиралась постучать снова, когда дверь приоткрылась, в ней блеснуло пламя свечи, но прежде, чем я успела что-то разглядеть, из-за двери послышался сдавленный вскрик и грохот падающего тела. Снова стало темно.
Я шепнула заклинание, протиснулась в дверь и в свете магической сферы разглядела Зализину. Она валялась на полу без чувств, удивительно, как опрокинутая свеча не подожгла ковёр. Я уже наклонилась к ней, чтобы помочь прийти в себя, но примерно та же история с вскриком и падением повторилась уже со стороны лестницы.
Заранее догадываясь, что увижу, я подняла руку.
Гурик был сейчас удивительно похож на Зализину, а я испытала нечто вроде угрызений совести. Запутавшись в своих размышлениях, я совсем забыла его предупредить о "воскрешении" Глеба и намечающемся визите в гости...
- Интересно, а нас везде так будут встречать, - насмешливо поинтересовался Глеб. - Или мы просто так удачно зашли?
- Главное, чтобы это не повторилось утром в Тибидохсе, а то как по-твоему мы будем приводить в чувства целую школу, - буркнула я, сердясь на себя.
- Кстати, хотел спросить, а что она здесь делает? - Бейбарсов неопределённо махнул в сторону Зализиной, рассматривая в свете шара холл.
- Это длинная история, - вздохнула я, тоже оглядываясь - в поисках выключателя. - Но если кратко - она его невеста.
- Вот ведь угораздило! - посочувствовал Глеб. - Мне его заранее жаль.
- Глеб... - начала я, но закончить мне не дали - сегодня определённо был день обмороков - слева в дверях валялись Прун и Гореана, ответственно сжимающая сглаздамат. - Вот чёрт! - выругалась я, щёлкая наконец-то обнаруженным выключателем.
Проще всего привести в себя оказалось Зализину.
Она буравила меня своими глазками, но всё же не лезла с комментариями. Хотя, видя её сжатые в ниточку губы, я решила её не провоцировать. Признаться, я уже отвыкла за это время от её кликушества. И это было просто восхитительно!
С Гурием тоже всё прошло почти без проблем, хотя он и смотрел на нас несколько оторопело. Едва он пришёл в себя, как Зализина начала над ним причитать, но это отлично сходило за фоновый шум, потому что мы никак не могли привести в себя «телохранителей». Вернее не так – мы привели их в себя, но они, едва увидев Глеба, снова дружно рухнули в обморок. Они всё ещё боялись его до потери пульса, так что довольно ясно можно представить, какое впечатление произвело на них его «воскрешение».
Зализина вела нас по коридорам, одновременно устраивая экскурсию.
Мы миновали довольно большой зал, в котором хранились развешенные по стенам мётлы Гурия, или, как говорила Лизон, Гурочки. Заметив витрину со щепками «первой метёлочки Гурочки», Глеб сдавленно кашлянул, чтобы не расхохотаться в голос. Я бросила на него укоряющий взгляд, хотя и сама с трудом удерживалась от улыбки.
На кухне, пока мы пили горячий чай, Лизон вдохновенно вещала про сковородки, кастрюли, любимые блюда «Гурочки», его нежный желудок и прочее, и прочее. Я уже не могла сдерживаться и, испросив местонахождение ванной выскользнула из кухни и с чувством расхохоталась, представляя каково им будет жить вместе. А ещё я заранее боюсь их детей!
Хотя, вспоминая Пупперовские замашки и его феноменальное занудство, я понимала, что более идеальную пару придумать сложно.
Немного заплутав, я попала в большую гостиную рядом со входом.
В тех же самых креслах, в которых мы их оставили, мирно посапывали Прун и Гореана, причём Гореана словно плюшевого медведя нежно прижимала к себе сглаздамат. Я снова улыбнулась и уже хотела вернуться в кухню, но в этот момент в дверь раздался характерный стук. Решив никого не беспокоить, я сама открыла тяжёлую дубовую дверь.
На пороге стоял Сарданапал.
- Здравствуй, Танюша, - улыбнулся академик. – Честно говоря, я не ждал вас так рано.
- Как вы узнали, что это мы? – удивилась я.
- Ягге мне всё рассказала, я подумал, что ты обязательно прилетишь за советом, ведь проклятие вы так и не сняли…


Скромный кабинет академика почти не изменился, разве что показался ещё больше, чем раньше.
Должно быть, его пришлось значительно расширить, чтобы втиснуть внутрь несколько огромных стеллажей с лягушками. Да-да, именно с лягушками, которых Сарданапал коллекционировал вот уже почти три тысячи лет. В его комнате коллекция уже не помещалась.
Описывать её было бы довольно затруднительно. Насколько мне было известно, увлекающийся академик уже был хозяином почти двадцати тысяч редких лягушек. Большинство из них, конечно, были магическими, некоторых даже прикрывали специальные стеклянные колпаки, чтобы те не сбежали.
Мы словно много лет назад сидели в креслах напротив Сарданапала. Тогда он рассказал нам о проклятии, я думала, что, отправившись в иной мир, мы сможем всё исправить, но...
И вот она, сцена... Те же, там же.
- Если закрыть глаза, то покажется, что не было всех этих лет, - тихо сказала я. – Словно мы никуда и не уходили...
- Многое меняется со временем, но некоторые вещи остаются неизменными, - кивнул академик, устраиваясь в своём кресле.
- И мы снова здесь, чтобы просить вашего совета, - грустно улыбнулась я. – И всё по тому же поводу.
- Я это понял сразу, как только Поклеп доложил мне о том, что сработала Гардарика. Но я не представляю, чем могу помочь, - беспомощно пожал плечами академик. – Я, конечно, рад, что вы снова вместе... И вы можете оставаться на острове столько, сколько потребуется, но вряд ли я смогу сказать вам что-то новое.
- Академик, - вмешался Глеб. – Вы тогда говорили, что проклятие как-то связано с нашим прошлым. Что заставило вас так думать?
- Нет, никаких фактов, но интуиция белого мага, - Сарданапал улыбнулся. – Я за свою долгую жизнь привык ей доверять. Но как...
- Мы думали, что это может быть связано с нашими родителями... – заметил Глеб.
- Моими родителями, - поправила его я. – Твои не были магами, едва ли...
- Что ж, это вполне логично, вот только я всё ещё не совсем понимаю, - нахмурился академик.
- Расскажите о них, - попросила я, оглядываясь на Глеба в поисках поддержки. – Возможно...
- Возможно, когда мы будем больше знать о них, мы сможем определиться с направлением дальнейших поисков, - твёрдо закончил Бейбарсов, я благодарно улыбнулась.
- Ну что ж, дайте подумать, я даже не знаю с чего начать...
Я сцепила руки в замок, чтобы они своим дрожанием не выдали моего волнения. Я очень мало знала о своих родителях, слишком, слишком мало...
- Гроттеры – один из самых древних магических родов, - заметил Сарданапал. – Долгое время их имя было всегда на слуху, твой дед должен ещё помнить это. Потом, как это часто бывает в магических семьях, в вашей семье стали рождаться обычные люди без каких-либо магических способностей...
- Magni nominis umbra! Si tanta licet componere magnis! - встрял дед.
- Вскоре они затерялись среди людей, - вздохнул академик. – О них ничего не было слышно. Но потом в нашей школе появился мальчик Леопольд, как ты понимаешь, Танюша, - твой отец. В людском мире у него остались родители и старшая сестра Клара, - я удивлённо посмотрела на академика, я и не знала, что у меня есть... была тётя. – Но они были просто людьми.
Лео был блестящим учеником, правда, несколько своевольным, - академик усмехнулся в усы. – Частенько они с друзьями сбегали по ночам на Лысую гору. Поклеп всё никак не мог их поймать, что его... хм, расстраивало.
Я тоже улыбнулась, потому что представляла, как шумно может «расстраиваться» наш дорогой завуч. А я-то думала ещё в своё время, почему местами кладка в стенах намного новее...
- Он прекрасно играл в драконобол, но, после окончания школы, всё-таки выбрал другую специализацию, - продолжал Сарданапал. – Поступил он без труда...
- Отец учился в аспирантуре? – удивилась я.
- Да, а ты разве не знала? Так вот, - Сарданапал сразу погрустнел. – Он как раз защищал свою диссертацию, когда нам пришло известие, что его родные погибли... Они разбились на машине. Лео был в прострации. Он ушёл из школы до того, как я смог с ним поговорить. Только через год мне удалось найти его в людском мире. За то время, пока мы не виделись, он наделал немало глупостей, но всё же сумел взять себя в руки и стал преподавать в нашей школе.
Твоя мама была младше, в тот год она как раз поступила в аспирантуру, там они и познакомились. О Софье я знаю мало, она не любила говорить о своём прошлом. Я только знаю, что ей было четыре года, когда один старый маг нашёл её на пороге своего дома. Мне она говорила, что не помнит своих настоящих родителей, а о своём воспитателе рассказывать не хотела. Как я понял, он давно жил отшельником...
Сарданапал тепло улыбнулся и поднял на меня свой взгляд.
- Вначале они подружились, - сказал академик. – Потом у них начался роман и, когда Софья закончила аспирантуру, они поженились и перебрались в Китеж. В то время я тоже мало о них слышал, твои родители хоть и были людьми яркими, но кричать о себе не любили.
- Мама работала в моём отделе вместе с Калерией, - сказала я. – А папа в отделе Артефактологии.
- Да, это вполне в духе Лео, он всегда любил эксперименты, - заметил Сарданапал. – Так прошло почти два года. Лео иногда писал мне, но больше интересовался школой, чем рассказывал о себе. Я знал только, что он трудиться над талисманом Четырёх стихий. А тут он мне написал, что они ждут ребёнка, по всем признакам будет девочка, они хотели назвать тебя – да и назвали – в честь бабушки Таней.
Я порадовался за них, но меня больше беспокоила Чума, которые за последние годы убила сразу нескольких сильных магов – волхва Добромира, Сергей Черного, священника отца Алексия, Маргариту Подольскую.
- Подольская? – снова перебила я Сарданапала. – А она не родственница Калерии Александровны?
- Её мать, - грустно кивнул академик и поправил съехавшие на нос очки. – А тут посреди ночи ко мне является Абдула в необыкновенно хорошем расположении духа и говорит, что нашёл новое пророчество Древнира – то самое, которое ты видела в библиотеке. Я срочно собрался в Китеж и рассказал всё твоим родителям. Они решили, что им лучше будет поселиться вдали от Тибидохса...
Остальное, думаю, ты знаешь, - тяжело вздохнул академик. – Я прилетел позже Чумы и только и смог, что забрать тебя с развалин вашего дома...
Он замолчал.
- Прости, Танюша, но я не представляю даже, кто может сказать, что вам делать, - покачал головой академик. – Но мне кажется, что разгадку стоит искать в прошлом твоей матери. Жизнь и семья твоего отца более-менее известны, а вот о твоей матери до Тибидохса мне не известно ничего.
- Вы думаете, это может быть её опекун? – спросил Глеб.
- Нет, не думаю, я знаю, что он был ей как отец, просто Софья... – академик замялся. – Она была довольно скрытной. Я не знаю, поможет это вам или нет, но, вероятнее всего, это как-то связано с её прошлым.
- А как нам найти этого опекуна, логичнее всего было бы начать поиски с него, - заметила я.
- Я даже не знаю его имени, и, насколько мне известно, никому из наших преподавателей это тоже не известно.
- А как же она попала на Буян? – удивилась я.
- Она поджидала Меди около дома одного из наших учеников, - ответил академик. – И сказала только, что её отправил сюда опекун. Он, наверняка, был сильным магом, раз смог предусмотреть это.
- И тем сложнее нам будет найти его, - покачал головой Глеб. – Могущественный маг, который не желает, чтобы его нашли.


В общем, так и получилось, что хоть мы определили примерное направление поисков, дело окончательно застопорилось. Можно было метаться хоть по всему миру, а вот найдём или не найдём – вопрос открытый. Это только в сказках можно пойти туда, не знаю куда, и всё-таки найти то, не знаю что. А найти неизвестного мага, особенно, если он не слишком стремиться, чтобы его нашли…
Прозрение и прочие видения, на которое очень удачно ссылаются авторы фантастических романов, отчего-то совсем не спешило почтить нас своим присутствием.
Настроение, само собой, было далеко от идеала. Вспоминая всё, что повлекло за собой проклятие, мы никак не могли до конца расслабиться. И всё же делали вид, что всё хорошо, и тянули с отъездом из Тибидохса, ещё на что-то надеясь.
Возможно, так бы всё это и закончилось, если бы Ягун не привёз письмо от Калерии.
Был довольно тихий тёплый вечер.
Глеб предложил устроить небольшой импровизированный пикник на крыше башни Привидений. Я согласилась, хоть это место и навевало не слишком приятные воспоминания. Здесь отчего-то всегда начиналось самое плохое. Жаль, но в этот раз традиция лишь подтвердилась, хотя сначала ничего такого...
Было даже очень хорошо – не жарко, не холодно, а в самый раз. Солнце остановилось, слегка касаясь поверхности моря одним боком, словно раздумывая, а стоит ли опускаться дальше. Ветра не было, что было, безусловно, на пользу на продуваемой со всех сторон крыше.
Вот такое вот «было-не было».
Мы почти не разговаривали – это только вначале, когда люди только узнают друг друга, они постоянно о чём-то говорят. Затем наступают моменты, когда хорошо молчится, а разговоры возникают, вспыхивают сами собой. Вот сейчас было хорошо просто молчать, просто быть рядом и ничего не говорить... Молчать и делать вид, что ничего не было, что мы даже не расставались...
Солнце, наконец, нехотя скользнуло за горизонт, когда, громко стукнув люком о плиты крыши, появился Ягун.
- Вы ещё выше забраться не могли? – хмуро поинтересовался он.
- Не могли, - в том же тоне ответил ему Глеб, прежде чем я успела что-то сказать. – Если ещё помнишь, это самая высокая башня в Тибидохсе. Настроить твою шпаргалку на эти полезные сведенья?
То, что они никогда особенно не ладили, я знала. Вот только, когда начиналась очередная перепалка, я не сразу находила, что сказать. В этом смысле сегодняшний вечер был удачным, потому что слова нашлись сразу, правда, я с удивлением узнала в них Склепову.
- Брейк, мальчики, бой откладывается по техническим причинам. За первый укус каждому назначается по три очка.
- Танька ты чего? – удивился Ягун.
- Я – не чего, я - кто, - всё в том же духе продолжала я. – Мне уже надоело вас разнимать. Вы дружно жить можете? – ответом мне было молчание и весьма выразительные взгляды. – Ну, или постарайтесь хотя бы соблюдать перемирие, - сдалась я.
Я вздохнула, успокаиваясь.
- Ягун, что-то случилось? – спросила я.
- Тут тебе Калерия передала письмо, - ответил внучок, протягивая небольшой конверт, и направляясь к люку.
- Ты за этим прилетал? – удивилась я.
- Я за бабусей, - нехотя заметил Ягун.
- Что-то с Катей? – насторожилась я.
- Да нет, всё хорошо, просто пора уже, - ответил он и улыбнулся в первый раз за весь разговор. – Просто по дороге тебе письмо захватил. Кто-то на птиц в последнее время охотиться.
- Понятно. Напиши мне, как всё пройдёт.
- Хорошо. Ванька вернулся в свою избушку. Просто чтобы ты знала. А дракон у них так и не вылупился, - заметил он напоследок.
- Жаль, - только и успела ответить я, так быстро Ягун исчез с крыши.
Вот только я и сама не знала, на счёт чего мне жаль.
Я вновь почувствовала угрызения совести, когда услышала про Ваньку. Вечно я ему одни расстройства приношу. И это ещё мягко сказано.
Глеб стоял возле парапета, демонстративно делая вид, что его это всё совершенно не касается.
Мысленно выразив своё негодование по поводу некоторых здесь присутствующих некромагов, я подошла к нему.
- Не жалеешь? – тихо спросил Бейбарсов, всё так же гладя в сторону моря.
- Я тебя когда-нибудь убью за такие вопросы, - клятвенно пообещала ему я. – Я же всё рассказала.
- Так что там тебе прислала твоя начальница? – перевёл тему Глеб. – Срочно вызывает тебя назад?
Снова вздохнув, я решила оставить эту тему на «потом». Пока. Если он упрётся рогом, его никто не переупрямит.
Я распечатала письмо и быстро пробежала его глазами. Брови удивлённо взвились вверх и я прочитала ещё раз, уже вслух:
«Таня! Сарданапал написал мне, что у вас возникли некоторые трудности. Не сердись на него – он знает, что мы с твоей матерью когда-то были подругами, вот и подумал, что я смогла бы, возможно, чем-нибудь тебе помочь.
О своём прошлом Соня вспоминала неохотно. Я знаю только, что там было всё не так просто. И всё же мы как-то разговорились, и она рассказала, что своих настоящих родителей она почти не помнит. Когда она была совсем маленькой, её нашёл и забрал к себе знаменитый некогда маг – Олег Вещий. Он-то и воспитывал её.
Когда-то он был великим предсказателем. Ещё моя мама рассказывала мне о нём. Но он давно уехал с Лысой горы, ещё до того как нашёл Соню. А лет двадцать назад он и вообще пропал из нашего поля зрения. Кто-то считает, что он давно умер, но Альберт Сигизмундович был некогда с ним знаком, он считает, что есть смысл попытаться его найти.
Последний раз они случайно встретились в Вятебске.
Вам стоит поискать там…»
- Это уже кое-что, - заметил Глеб.
- Жизнь продолжается, - рассмеялась я. Словно камень с души свалился.


Глеб ушёл к Сарданапалу, ему хотелось поделиться своими идеями по восстановлению защиты Жутких ворот, сквозь которые в последнее время всё рвался хаос, словно откликаясь на призыв нового властелина.
Я с ним не пошла, решив вместо этого прогуляться по замку. Я узнавала его и одновременно не узнавала.
Это было так странно – те же самые коридоры, залы, учителя – всё такое знакомое, но иное, что ли. Мне теперь всё виделось совсем иначе. Память словно отказывалась хранить плохое, о неприятностях, случавшихся со мной здесь, я помнила только мозгом – сердце помнило только радость.
Странное ощущение...
Я иду по коридору и мне кажется, что в мире нет горя, его просто не бывает, не может быть. От стен словно веет теплом, теплом, которое согревает совсем не тело – душу и сердце. Я бреду, сама не знаю куда, а мне вспоминается, как мы с Ванькой и Ягуном бродили по школе, когда ещё учились в младших классах, или как мы со Склеповой разговаривали по ночам, когда она вдруг просыпалась, а я никак не могла уснуть... И конечно, как я первый раз поняла, что люблю Глеба.
Нет, на самом деле, сердце помнило и плохое, но по-другому. Не так, как это было тогда – нет даже отголоска боли, а иногда и радости: только тихая печаль, тоска по прошлому и по будущему. Светлая грусть по мечтам и надеждам, которые переполняли меня тогда...
Интересно, а как чувствуют себя остальные ученики, возвращаясь в школу?
Может быть, также как и я, хотя для тёмных это наверняка необычно. Это удивительная школа, непохожая на все прочие; она стала не просто нашим домом - нашим миром.
Миром со своими законами, надеждами, порядками. Быть может, не всегда правильными или хорошими, но вполне честными и жизненными.
Все мы навсегда будем частью этого мира, ни один выпускник не сможет забыть Тибидохс – мы навсегда связаны с этим миром, хотя взяли от него разное... Может, именно поэтому Шурасик не захотел уезжать учиться в Магфорд, а остался у нас? Может быть, это прежде незаметное тепло школы, этот единственный и неповторимый мирок так глубоко вошёл в наши души, что мы, хоть и не осознаём его, но все мы - его часть.
Сарданапал правильно говорил, самое важное в жизни человека – его детские воспоминания. Хотя нет, не самое, но очень важное. Только благодаря этой школе, благодаря Сарданапалу мы стали теми, кто мы есть.
Не хочу врать, что стали мы такими хорошими и безгрешными, но все – и тёмные, и светлые, - стали чуть лучше, чем могли бы быть. Сарданапал позволял нам вмешиваться во всякие истории, о многих из которых никто не знает, но это именно то, что помогло нам, – мы научились делать выбор, совершать ошибки и исправлять их.
Как часто бывает, что глядя на своих повзрослевших, самостоятельных и вполне успешных друзей (а иногда и на себя), понимаешь, что мы как-то обмельчали, стали словно пошлее и ниже, чем раньше. Иногда быт развращает. Как Сарданапалу удалось этого избежать? Ведь мы-то не такие.
Конечно, может быть, что я и не права.
Но, во всяком случае, я так думаю, я так чувствую...
- Таня! – окликнул меня знакомый голос, я оглянулась – Ягге.
- Ягге?! Что ты здесь делаешь? – удивилась я. – Разве ты не должна быть в Китеже с Катей и Ягуном?
- Думаю, они пока и без меня справятся, - лукаво улыбнулась старая богиня. – Пришлось вот немного задержаться, но к сроку поеду туда, мой Ягунчик-то вряд ли чем сможет Кате помочь.
- Понятно, я просто не ожидала тебя здесь встретить... – улыбнулась я.
- Пойдём, чайку выпьем, - позвала Ягге, приглашающе распахнув дверь в магпункт.
- Как ты себя чувствуешь? – спросила она, когда мы сидели и пили ароматный травяной чай.
- Хорошо, теперь хорошо, - ответила я. – Ты не знаешь, что там было, в Институте, после моего отъезда? Я даже ни с кем не попрощалась...
- Всё нормально – это мы с Ягуном уговорили Ваньку пойти поговорить с тобой, он единственный, кого ты могла послушать...
- А... – разочарованно протянула я, чувствуя вину перед Валялкиным. Вот уже второй раз получается, что я его бросаю, но я думала, что в этот раз он сам решился, а вот оно как оказалось...
- Хорошая пара из вас могла выйти, - сказала Ягге, словно читая мои мысли. – Он добрый, верный, хорошим мужем бы стал, да не тебе теперь...
- Да, он хороший, но я его не люблю, - спокойно возразила я. – Мы слишком разные.
- Да знаю я, знаю, просто никогда бы раньше не подумала, что ты некромага полюбишь. Никак не могла понять тебя сначала – не верила - некромаги не умеют любить, а те, кто любят их, – потерянные души. А вот как всё вышло...
- Ты изменила на его счёт своё мнение? – удивилась я.
- Мы все изменили, - вздохнула старая богиня. – Признаюсь тебе честно, только ты никому не говори: мы раньше все против него были так настроены, потому что за вас с Ванькой очень переживали – это не правда, что у преподавателей своих любимцев нет... Нет, не то чтобы любимцев, просто вы оба, да и весь ваш курс, словно родные – и тёмные, и светлые. А эти ребята - новые, мне хоть жалко их, но всё равно они не стали для нас такими близкими как вы.
- Понятно, - кивнула я, просто чтобы показать что слушаю.
Нет, я совсем не считала некромагов чужими.
Они как-то очень быстро вошли в нашу жизнь, стали её неотъемлемой частью, хотя вроде бы особо активно себя не проявляли (пожалуй, кроме Глеба)...
Но всё равно – я не могу представить себе наш выпуск без них. Так же, как не могу представить его без Пипы, Бульонова, Клопика и Пуппера, хотя они вроде и не однокурсники, а Гурик вообще из другой школы. За всё то время пока мы усиленно соперничали с невидимками, они стали частью нашей жизни, моей жизни...
Иногда мне этого не хватает. Всего этого. Всего, что было.
Хочется, временами так хочется вернуться в школу, прожить всё ещё раз. Прожить такой как теперь, когда уже больше понимаешь, видно лучше, чётче, больше. Сколько ошибок можно было бы исправить, сколькими моментами насладиться по-настоящему, сейчас – когда уже другие мысли, другие чувства. Сейчас, когда мы все иные.
Нет, на самом деле мне просто хочется вернуться назад. Туда, где всё так близко и знакомо. Прожить свою жизнь так же, как и прежде, только заглянув в неё чуть глубже, насладившись чуть больше.
Не всё было понято.
Если бы можно было вернуться назад!
Боже! Если бы можно было вернуться назад, сколько всего можно было бы понять! Но сейчас уже поздно, сейчас уже не окунёшься с головой в ту жизнь, школьную жизнь, такую обычную и такую важную. Да, прав был Сарданапал – детские впечатления самые важные.
Сейчас я знаю, что передо мной впереди целая жизнь, интересная, непредсказуемая. В ней тоже будут особенные люди, важные события, чувства... но всё это не то... всё это не так.
Нет, я бы не променяла эту будущую жизнь на прошлую, но мне безумно хотелось бы вернуться назад...
- Таня! – настойчиво позвала меня Ягге. – Где ты летаешь?
- Я просто задумалась о прошлом, о будущем, - улыбнулась я. – Как жаль, что раньше я не ценила так, как это того стоит, жизнь в Тибидохсе! Мне жаль тех, кто лишён этого: лишён этих лет, самых важных, самых особенных в жизни – тех, кто проживает эти годы впустую. Или кого заставляют так жить...
- Как вы выросли! – вздохнула старая богиня, доливая мне в чашку чая. – Уже совсем взрослые... Сарданапал всегда стремился сделать эти годы, годы учёбы, особенными, не такими, как в других школах. Он многое позволяет, на многое закрывает глаза... Признаюсь тебе честно: вначале меня это смущало, но, глядя на вас, видя, какими вы становитесь, я понимаю, что он всё делает правильно...
- А ещё мне очень жаль Глеба и девчонок, - тихо призналась я – меня давно мучила эта мысль, но я не решалась высказать её вслух. – У них совсем не было детства – все эти особенные годы они потеряли. Мне кажется... не знаю, как это объяснить, как выразить... Надежда, потерянная где-то в глуши... Добро, убитое теми, кто был сильнее... Искалечена душа, сломанная жизнь... Я не знаю, хватит ли мне сил... Смогу ли я когда-нибудь залечить все его раны...
Я иногда просыпаюсь ночью – его мучают кошмары; ему снова и снова снится тот первый день у ведьмы... больше всего... но и другие дни... Он не говорит об этом, никогда не говорит. А, если и говорит, то делает вид, что это для него почти ничего не значит – он смеётся, шутит... но ночью, когда он спит, когда перестаёт себя контролировать... Я не знаю, как мне помочь ему, Ягге. Это так плохо – когда не можешь помочь тому, кого любишь!..
- Вы и так многое смогли, - мягко заметила богиня. – Вместе... Вместе вы можете, если не всё, то очень многое. Тебе нужно только поверить в это. Сложно найти человека, которого будешь любить не день, даже не год и не десять – всю жизнь... Так сложно, что многие уже не верят, что так бывает на самом деле. А ты, если хочешь справиться, должна научиться верить, несмотря ни на что. Верить и ждать. Любовь нужно беречь, она – хрупкая штука. Сейчас, когда вы вместе против чего-то внешнего – это одно, но придёт время, когда вы справитесь с этим проклятьем, тогда будет самое сложное испытание: придётся бороться против себя. Вот только это испытание будет длиться всю вашу жизнь, у него нет сроков и границ. Это очень тяжело, я знаю... Поэтому – тебе нужно верить. Без оговорок, просто верить.
- Ягге, я... – начала было я, но договорить мне не дали.
- Дослушай, не перебивай, - остановила меня она. – Ты – одна из тех людей, кто пережил в своей жизни столько горя, сколько не доводилось никому другому. Ты заслуживаешь счастья. Хоть мне и не нравиться слово «заслуживаешь», но пусть будет так... И твой Бейбарсов, он тоже многое пережил, но он хоть и сильнее, но много уязвимее тебя. Женщину не зря называют хранительницей домашнего очага: только ты сможешь сохранить семью, если вы когда-нибудь решите её создать, и только ты можешь помочь ему справиться с кошмарами прошлого... Подумай, ведь Лене и Жанне некому помочь – даже Шурасик не особенная поддержка, но у Глеба есть шанс – ты. Просто верь в это.
- Мне хотелось бы помочь им, но я не знаю как, - вздохнула я.
- Тебе не под силу не то чтобы спасти, но и просто согреть всех людей, - твёрдо возразила Ягге. – Для этого нужно не только желание, но и невероятная сила – не только магическая, не столько магическая, сколько духовная. Не в человеческой это власти – даже моих сил не хватит: на это способен только исключительный человек, особенное существо. Причём, исключительный во всех смыслах... А возможно, это может лишь бог.
- Ты ведь тоже богиня, - робко попыталась возразить я.
- Я не о древних богах говорю, нас ведь только называют богами... – покачала головой старушка. – Да, мы многое умели, да и сейчас кое-что можем... Вот только на такое дело сил может хватить только у Творца. А, может статься, что и у него будет мало... Так что не распыляйся на всех – это просто не в людской власти, иначе ты не спасёшь никого... Постарайся помочь тому, кто рядом, кому ты, действительно, сможешь помочь...
_________________