[300x197]

 

           Над махиной холма — запустенье на радость ветрам,

           уносящим соломинки дней с ветхой кровли небес,

           безнадежно просевшей по центру на брошенный храм

           и собой придавившей его покосившийся крест…

           Я спускаюсь тропой известковой до сонной Оки,

           от седой колокольни, туда, где под звон комаров

           синеглазый цикорий на свет распахнул лепестки,

           сеткой тени своей укрывая от глаз чужаков

 

           ледяной родничок, отыскавший дорогу сквозь тьму

           под корнями полыни и тяжестью камня сырой.

           Словно к божьей деснице, я молча склоняюсь к нему —

           причаститься смиренно его неземной чистотой,

           прикоснуться губами, вобрать и прозрачность, и свет,

           тишину пустоты и густое дыханье лесов;

           и поверить в бессмертье души в бесконечности лет,

           и познать безграничность молчанья и суетность слов.

 

           И понять, что о днях испытаний не стоит скорбеть

           и страшиться грядущей зимы и дыханья могил:

           в черноте преисподней одним предстоит почернеть,

           а другим — обрести чистоту и сияние крыл;

           что дороги к познанью лежат через муки и дым

           но не властны над ищущим истину холод и тьма…

           И, вздохнув с облегченьем, вернусь я немножко другим

           под небесную твердь, что накрыла махину холма.

 

                                 17 июля – 04 сентября 2004 г.