На четвертый день сначала я отправилась в Хайфу смотреть Бахайские сады. После был Назарет, а затем Иордан. Вся экскурсия заняла около тринадцати часов. Миша, который и в этот раз был нашим гидом, предупредил, что посетим святые места, «надо одеться, как православные женщины». Уверил, что ходить будем медленно и приятно, поэтому я облачилась в длинное платье. Вид, конечно, экзотический. Утром прохладно, и поверх красного шелка на мне была зеленая толстовка с индейцем, а за спиной – огромный рюкзак армейского вида с полотенцем, купальником и двумя бутылками воды. Когда потеплело, и я сняла лишнее, Миша признался, что ему хочется ко мне прикасаться.
И вот теперь объясните мне, грешной, почему женщина в брюках, не вызывающая вожделения, не выделяющаяся из толпы и просто пресная на вид считается непристойно одетой, а женщина в платье, в романтичных шелках, от прикосновения которых звенят нервы и электризуется тело, выглядит как скромная паломница? Я эту вашу логику упаковала бы в хрестоматию в параграф про боль рассудка.
Завтракали мы на бензоколонке. В Израиле неудобная система обслуживания в сетевых кафе. Сначала делаешь заказ, называешь свое имя и платишь, потом идешь к другой стойке, вновь называешь имя и получаешь еду. Наученная иерусалимским обломом, я внимательно изучила цены и выбрала бриошь с творогом и капучино. По-русски правильнее будет сказать бриошище, потому что одну израильскую порцию в России поделили бы на три. Подписала чек (да, такое у них правило – при покупках подписываешь чеки, что есть истинное безумие и трата времени) и пошла на раздачу.
А на раздаче – дискуссионный клуб. Все одновременно орут, швыряют туда-сюда пакеты, один перевернул на соседа стакан и извинялся, другой злился, третий мыл. А я тихая славянка с языком в жопе. Несколько раз пропищала «экскьюз ми», махала руками и пыталась заглядывать в глаза сотрудникам. В тот момент я познала тоску, которую чувствуют новопреставленные, не понимающие, что они уже не здесь и не сейчас. Я была прозрачна и нематериальна.
А время уже подошло к отъезду. Паника: я теряю пять с половиной баксов, и этого себе точно не прощу. Побежала за Мишей, он уже пересчитывал всех в автобусе. Всплеснул руками: ах ты ж, моя хорошая, почему сразу меня не позвала… Побежали в кафе. В свое оправдание раздатчик сказал, что сначала не понял, что мне надо, а когда понял, меня уже не было. Врет он все, он просто не обращал на меня внимания. Молдаванки из нашей группы говорили, что им тоже не давали пожрать, пока они не заорали.
Я подумала, что в следующий раз поеду в Финляндию или в Норвегию восстанавливать гармонию побитого темперамента. Кричать, привлекать внимание, требовать, вмешиваться, активно интересоваться – это способ существования в Израиле, и как раз именно то, что является для меня кошмаром.
Хайфа продолжила череду моих восторгов. Очень романтичный город. Про Бахайские сады и религию бахаев я немного прочла еще в Москве. Как обычно бывает, вполне достойная философия превратилась в идиотскую религию. Но все это не имеет значения, потому что главное там не слова и даже не красота растений и зданий. Главное – это запахи. Смешались самые разные ароматы – цветов, деревьев, трав. Моментально пьянеешь от этого сочетания, не соображаешь, где ты – во сне или уже в раю.
В саду расположен мавзолей товарища пророка. Внутри него не мумия под хрусталем, а нормальная могила, усыпанная лепестками роз. Ходить в мавзолее нужно босиком и молча. Если с первым наша группа справилась, то про второе все забыли и развели очередной базар. Мальчик-смотритель взирал на туристов с печалью в красивых карих глазах.
1.
[700x525]
2.
[700x525]
3.
[700x525]
4.
[700x525]
5.
[700x525]
6.
[700x525]
7.
[700x525]
8.
[700x525]
9.
[700x525]
10.
[700x525]
11.
[700x525]
12.
[700x525]
13.
[525x700]
14.
[700x448]