Первой мне выпала дорога к Мертвому морю. От Беэр-Шевы ехать совсем недалеко, но водитель маршрутки сделал остановку на полпути, и мы вышли на перекур около сельского дворика, где продавали разную глиняную утварь, растения и косметику.
На маленьком участке теснились горшки с цветами, овощной рассадой, кактусами, пряными травами. В клетках копошились птицы, отовсюду выглядывали садовые скульптуры и пугала, слепленные из прохудившейся посуды. В фонтанах журчала вода, за перегородкой бродили куры и морские свинки, из радиоприемника непрерывно текла веселая болтовня. Это было одновременно и очаровательно, и безвкусно.
В половине десятого мы подъехали к отелю. Нам выдали полотенца, карточки на кофе с пирожными и на обед, показали бассейны с живой и мертвой водой, сауну, душ, дорожку к морю и пообещали забрать в пять вечера.
Роза предупреждала, что купаться еще холодно, и рекомендовала ограничиться бассейном. Я с недоверием посмотрела на плещущихся в лягушатнике скрюченных столетних дам и пошла к морю.
Море прекрасно. Я ожидала от слова «мертвое» чего угодно, только не этой молочной голубизны и мягкого аромата. Ближе к берегу песок под ногами начал хрустеть, как корочка безе. Совсем у воды он покрыт плотной глазурью из соли. Перила уходящего в глубину мостика оплыли солевыми наростами, как ледяными сосульками.
И если это называется не сезон, то на Черном море сезона не бывает вообще. Солнце не палило, а старательно прогревало, вода была теплой настолько, что не приходилось привыкать. Вдоль берега тонкой линией тянулись изящные белые навесы, под которыми разместились два ряда лежаков. У мостика можно пить пресную воду из фонтана, работающего при нажатой кнопке, а также мыть под краном ноги или купаться под душем в пресной воде. Бесплатно. Людей было немного.
Я понадеялась, что под навесом солнце меня пощадит, и решила побыть здесь до обеда. Но аллергическая реакция на солнечный свет началась моментально. Я терпела. Это море стоит того, чтобы пострадать от крапивницы.
Вода настолько густая, что при прикосновении ладоней к телу ощущение, что входишь в сопли. Жжет и сушит. Хорошо, что я знала заранее, что несколько дней перед купанием нельзя брить ноги. Я бы посоветовала даже не какать. Горит все, что не загрубело. Чистота волшебная, смертельная чистота. Ни палочки, ни веточки, ни червячка, разве что изредка можно отыскать какую-нибудь пластиковую пленку, но куда уж без нее. Нога ступает в соль, будто в белый песок.
Я немного потеряла равновесие и перевернулась. Задница работала как поплавок и не позволяла вернуться в вертикальное положение. Пришлось плыть. Рядом стояла девушка из нашей группы и сказала своей спутнице: «Смотри, как она хорошо плывет!» Так как в поле ее зрения я была единственным плывущим предметом, пришлось признать, что это первый комплимент мне как пловчихе за всю жизнь.
Даже не припомню, когда испытывала подобный релакс. И испытывала ли вообще. Было хорошо, спокойно, тихо. Полное принятие реальности и нереальности. Такая наполненность, что ни восторга, ни страсти, ни торжества. Словно растворилась в этом солевом киселе, испарилась на солнце и смешалась с космосом.
В полдень пришлось уйти. Тело уже давало понять, что готовит мне аллергический ад. Посидела в сауне с улыбчивым дедушкой, которому очень хотелось общаться. Но все, что я смогла из себя выжать, это пара жестов с комментарием «но хот» на полу и «вэри хот» у потолка. До обеда сидела в холле на вайфае, где меня пытался склеить абориген. Врала ему, что замужем, он же проповедовал промискуитет. В столовой испробовала по ложке всего кошерного, чтобы иметь представление. Не заметила особой разницы с турецкой и египетской отельной едой, но было очень вкусно.
Вышла из отеля, перешла через дорогу и до трех часов имела оргию в магазине косметики. Выбирала подарки ко дням рождения брата, сестры и друга, без повода гребла себе и Наташе. Хитрая консультантша предложила намазать мне одну часть лица кремом и посмотреть разницу через десять минут. И разница действительно была. Не так чтоб полуфранкенштейн-полубелоснежка, но что-то близко. Этот магазин открывался после ремонта, вся косметика только распаковывалась, и поэтому я попала на скидки. Три крема по цене двух, четыре по цене трех и т.д. Набила полный рюкзак и получила бумагу на возврат НДС при вылете из страны. Довольная, вернулась к морю.
На пляже становилось все безлюднее. Слышимость удивительная. Даже я, пропащая глухомань, выхватывала куски разговора трех старушек, расположившихся метрах в десяти левее. Они говорили о вдовстве, о бабьей доле, о здоровье внуков. Три глыбы, три окаменевших юности. Я слушала их, не испытывая сильных эмоций, но по щекам текли слезы. Сами по себе, как будто не мои. Не знаю, что это было. Не боль, нет. Может, сопричастность. Как будто мы все заперты в одной клетке и ждем, когда она откроется. Так долго ждем, что уже начали забывать об этом.
Домой вернулась безмолвная и счастливая. И всю ночь раздирала себя до кровищи. От аллергии на солнце не спасают даже израильские кремы.
1.
[700x525]
2.
[700x525]
3.
[700x525]
4.
[700x525]
5.
[700x525]
6.
[700x525]
7.
[700x487]
Тебе спасибо!