Захотелось мне каш последнее время. Молочных. Такое раз в год случается. Пошла в супермаркет. Манки десять видов, зато овсянку хрен найдешь. Разыскала украинские пластинки. Сварила и хоть плачь. Вы в курсе, какой должна быть овсянка, да? Тягучая, как соплями перемазанная, приятно хлопающая на языке. А эта, прости господи, еда - вареные в молоке картонки. Я б эту кашу спринцовочкой всосала - да в зад производителю, пока горячая. И так раз пять.

Не зря я шлепнулась, когда шла в магазин. Это была подсказка, чтоб кашу не варила.  Вышла из маршрутки вся такая счастливая, что осень похожа на лето, что скоро длинные выходные, и вообще, что еще люблю этот мир. Не заметила бордюр и... На виду у всей честной публики. Красивая девушка бросилась меня спасать. У нее было такое лицо, как будто она увидела старушку, избиваемую хулиганами. Если я делаю такой же фейс, когда кому-то сострадаю, то удивительно, что меня еще за это не били.

В субботу ночевала в Григориополе. Отрезало. Я знала, что у меня нет никаких привязанностей, но не подозревала, что до такой степени. Даже теплоты никакой нет, никакой типа искорки или прочего сентиментального уголька не вспыхнуло, не затлело. Все, к чему прикасаюсь, мне не принадлежит. Я свободна.

Посмотришь в зеркало - плюшевый медведь. Закроешь глаза - ледяная бездна.