Иду по улице, не хочу никого видеть, полностью ушла в себя. Слышу какое-то восклицание, по вибрациям понимаю, что в мой адрес. Оборачиваюсь - из-за калитки выглядывает старушка-проклятие, которая каждый раз интересуется, куда я иду и не страшно ли мне жить.

- А, здравствуйте. Что вы сказали?

- Люблю я тебя!

- А. Я вас тоже.

- А как хоть зовут-то вас, девушка?

- Лена. А вас?

- Ты б хоть раз в гости зашла, а? - проигнорировала она мой вопрос, но я не настаивала.

- Как-нибудь, обязательно.

- Я одна тут, только внучка есть. А ты б зашла. А то никогда не заходишь.

- Да-да, спасибо.

Я грешным делом пожалела ее, подумала, может, и правда зайти. А то мается бабка от одиночества. Но потом стряхнула с себя эту блажь, тем более что нога вопила. После быстрых походов с Евгением, один медленный шаг которого равен трем моим стремительным прыжкам, нога решила вести политику сепаратизма и отмежеваться от тела. Видимо, эгрегор Приднестровья очень силен и отделяет все от всего без разбора.