А она, кажется, сумасшедшая.

И ему это, видимо, нравилось.

И весна неначавшись-прошедшая

Теребила вчерашние правила.

А она, видимо, неспокойная.

То кричит, то в стену уставится.

Но ни капли в ней непристойного.

И ему это тоже нравится.

В ней и женственность,  и сознательность.

В ней и дикость, и привередливость.

Но когда она с белым знаменем,

Он прощает ей. Бессознательно.

Их как-будто придумали

Под хмельным ночным благоденствием.

И в не то измеренье засунули,

Возмещая несчастное детство.

И когда она прыгнет отчаянно,

Если первым ему предоставилось,

Ей будет плевать на раскаянье.

Главное, что ему бы понравилось.