Мы - бездушное, бестелесное, бессознательное.

Нас как будто бы из бесовского тела вырвали и в лес отправили.

И висят над нами безпаспортные надзиратели,

И кидают в нас дождь, табак и безумные правила.

Мы как будто бы лодыри на великой паперти небожителей.

Мы не Дьяволу душу продали, а Дионису, на зло всем приторным,

Безучастным, кривым и мелочным,

Молодым и старым, умным и глупым,

Милым и страшненьким девочкам,

Мальчикам, что сгибаются от легкой простуды.

Из нас холодным синем пламенем светится

Бесконечно усталое, беспокойное дно.

Как на шкатулке танцовщица вертится,

А душа -  в руках слепого мальчика решето.

Как у женщины правидной мысли опошлены,

Как у бунтаря с гитарой глаза добреют,

Так, без какой-либо грубой и мелочной пошлины.

И никто кроме нас так не умеет.

Нас на лед с пневманией, на море с билетами.

Нас в кабак и в квартиру с дырявым окном.

Матери в нас пихают котлетами

И своим полуночным бездумным звонком.

Нас на плаху и в ману небесную,

Нас в портреты и в списки навечно потерянных.

Вы трактуете музыку как безответственность.

Однако, играет вам кто-то размеренный.

Кто-то пальцами тонкими вам перебирает жизни ноты.

А вам нравится, вы улыбаетесь от души.

Не вами ли заполняются места, пустоты

На концертах и в залах, в столицах, в глуши?

Однако, вы ходите в свои музеи, смотрите

На наши оголенные уставшие разумы.

На наших премьерах вы вечно корчите

Свои скользкие, милые, никчемные фразы.

В наших домах вы к стенам не прислоняетесь

Как в склепе или, может быть, как в храме.

В наших сердцах вы давно не меняетесь,

Хотя хорошо разбавляете эту забавную панораму.

Мы горды,  чрезмерно колючи и горестны.

Нами б поле пахать, детей растить и жизнь обмусоливать.

А мы все страдаем и радуемся отсутствием совести.

И готовы до гроба себя обезболивать.