Вечерело. День выдался прохладный и дождливый. Но удивляться не приходилось. Горожане давно поняли- это небо плачет в такие дни, смывает наши грехи.
К городской тюрьме уже начал стекаться народ. Не в силах стоять по одиночке, люди сбивались в небольшие стайки. В одних говорили о чем угодно, только не о предстоящем событии, в других- напротив- нарочито громко обсуждали приближающуюся казнь.
Колокольный звон совпадал с ударами сердца. И, то ли от этого, то ли просто от того что он колокольный звон, заставлял людей вздрагивать. Дети плотнее жались к матерям. Навряд ли ,конечно, они осознавали, что происходит, но где-то в глубине души, эти невинные существа всегда чувствуют грехи.
«Торжество» назначено на шесть часов после полудня. Секунды тянутся предательски долго. За cемь часов в камере пыток пережить саму старуху-Вечность.
Городские часы отбивают смертный приговор. В воздухе повисает неприятная тишина. Со скрипом отворяется дверь в красной кирпичной стене. Из темноты проема двое полицейских под руки выводят хрупкую девушку. Тонкие ее запястья пресечены следами от оков. Сквозь разорванную одежду проглядывает окровавленное тело, губы искусаны в кровь. По толпе пробежал тихий ропот. Пробежал и пресекся, как-то сам собой. Девушка с трудом шагала босыми ногами по щебеню, насыпанному вдоль стены городской тюрьмы. Конвой остановился в центре площади. Никто так и не осмелился выкрикнуть в след седой как Вечность девушке ни слова. Солдат, более старший по званию, защелкнул на ногах девушки деревянные колотки. Никто, конечно, не видел, как она закусила от боли губу.
По площади понеслись пафосные, но местами весьма красивые слова приговора. Едва ли кто-нибудь слушал. Все внимание было устремлено к юной арестантке. Возле нее стоял священник- оба молчали.
Наконец растаяли в воздухе последние доводы. Девушка прижалась плотнее к стене. Из-за угла вышло один за другим пятеро солдат, каждый с отполированным до блеска карабином. Девушка подняла глаза к небу. Затянутое серыми тучами, оно придержало на время свои слезы. Кажется, некоторые грехи невозможно смыть.
Священник молча перекрестился. Отдача от выстрелов навсегда останется в сердцах детей. На щебне, насыпанном вдоль стены городской тюрьмы, лежало неподвижное и искалеченное тело. Ей вернули ее пули все сполна.