Юлия Латынина, "Новая газета" (Россия)



Он не описывает мир, он создает его

В своем бессмертном романе «1984» Джордж Оруэлл описал мир, где создают язык, который создает мир. Что такое идеология? Это мир, который живет по законам грамматики, а не по законам реальности.

Согласитесь — одно дело, если вам предлагают «вести переговоры с Западом». И совсем другое, если вам предлагают «идти на поводу у Запада». Это одно, если вы разговариваете с «государством Грузия». И совсем другое, если вы разговариваете с «марионеточным режимом Саакашвили». Это одно, если вы скорбите по жертвам Голодомора. И совсем другое, если вы «вбиваете клин между народами», рассуждая «о так называемом Голодоморе» до «всестороннего изучения проблемы историками».

Что такое словосочетание «однополярный мир»? Это ведь точная калька с советского новояза — «капиталистический мир». Как известно, мир капитализма, чистогана и наживы должен был пасть в силу того, что он исторически обречен. Но пал почему-то передовой СССР, и США остались единственной сверхдержавой.

Теперь нам говорят «однополярный мир». Подразумевается, что он тоже должен пасть. С какого перепугу? «Прогнивший буржуазный мир» должен был пасть перед передовым общественным строем, а также в связи с большим количеством танков и боеголовок на душу населения в СССР. Но почему должен пасть «однополярный»? Бесспорно, мы превосходим США по целому ряду показателей, например, по количеству украденных из казны денег. Тут мы, есть подозрение, вообще вне конкуренции. Но вряд ли США убоятся этого и распадутся.

А вот еще словосочетание новояза: «встать с колен». Недавно я услышала его при самых замечательных обстоятельствах: я стояла у перекрытой дороги (ехало наше все, или второе наше все, или супруга нашего вся), и так как в пробке я стояла первая, то, разумеется, вышла из машины и выразила возмущение позорным либерализмом Кремля, который всего лишь заставляет нас часами простаивать в пробках и не требует от водителей выйти в грязь, хлопнуться на колени и закрыть глаза, как это было при проезде халифа в добром старом Багдаде.

В два счета бравый служивый объяснил мне, что «дороги государственные» (и что мы, действительно, делаем на этих дорогах? Скажем спасибо, что пускают и даже не давят иногда), а потом, глядя на необъятное море машин, скопившихся за его палочкой, опора режима гордо произнесла: «Зато мы встали с колен».

Чем хорошо словосочетание «мы встали с колен»? Своей обобщенностью. Скажи: «Чиновники перестали давить людей» — не поверят. Скажи: «Чиновники стали меньше брать» — тоже не поверят. Скажи: «Батька Лукашенко признал Южную Осетию» — и не поверят снова, потому что не только не признал, а опять кинул, несмотря на один миллиард долларов, выплаченный ему авансом. Скажи: «Мы стали полноправным членом «Восьмерки» — тоже сказать нельзя, потому что из «Восьмерки» нас де-факто выперли.

А вот с колен мы встали.

Всего два года назад в очередном «Тыняновском сборнике» Мариэтта Чудакова опубликовала материал с исчерпывающим названием: «Язык распавшейся цивилизации», посвященный советской публичной речи. «Тексты на этом языке буквально в течение трех дней августа 1991 года потеряли свою коммуникативную функцию и превратились в памятники завершившейся цивилизации — как только была потеряна их властная функция», — пишет Чудакова.

И вот эта речь уже возродилась вновь. Мы встаем с колен, мы не желаем идти на поводу у однополярного мира, мы не потерпим тех, кто вбивает клин между братскими народам и требует пересмотра итогов истории; Сталин у нас теперь — эффективный менеджер, а истребление десятков миллионов людей ради создания неконкурентоспособных машиностроительных динозавров, которые все до одного или растащены на металлолом, или сданы под офисы, — это, стало быть, и есть эффективная форма хозяйствования.

«Властная функция» — важнейшая функция этого новояза. Он не описывает мир, он создает его. Он объясняет, откуда все наши беды: в них виноваты происки врагов, и объясняет, откуда все наши достижения: от мудрого руководства тех, ради кого нас, как баранов, строят в многочасовые пробки.

Не объясняет он только две вещи. Почему доллар растет, в то время как премьер Путин объяснил, что Уолл-стрит рухнул, и почему наши борцы с однополярным миром, не желающие идти на поводу у Запада, обучают своих детей в однополярном мире, покупают виллы в однополярном мире, ездят на машинах, носят костюмы и звонят по телефонам, произведенным однополярным миром, и даже деньги держат не в Зимбабве или Венесуэле, а опять-таки в том самом однополярном мире, который тщетно злоумышляет против вставшей с колен России и только и думает о том, как бы отыскать компромат на ее руководителей.





__________________________________________
Владимир Путин, современный империалист ("Le Point", Франция)
A.Глюксман: Доктрина Путина ("Forbes", США)
Путин и деликатные 'гуру' ("Commentary Magazine", США)
Все кончено, и Путин победил ("The Guardian", Великобритания)
Власть: история Владимира Путина ("Esquire", США)
Почему мы должны бояться Путина ("USA Today", США)
Наказать Путина? ("The Washington Times", США)
Банда Путина теряет связь с реальностью ("The Boston Herald", США)
К.Барнет: Политика Путина - угроза миру? Как раз наоборот! ("Daily Mail", Великобритания)
Заставить Путина платить ("The Wall Street Journal", США)
М.Доббс: Путин - не Гитлер ("The Washington Post", США)
Ч.Краутхаммер: Как остановить Путина ("The Washington Post", США)
Путин мастерски ставит мат Западу ("The Times", Великобритания)
Буш упрекает Россию? Путин смеется до упаду?! ("The Guardian", Великобритания)
О.Мэттьюс: Почему кукловод Путин опасен как никогда ("The Mail on Sunday", Великобритания)