Илья Мильштейн, «Европа-Экспресс», Германия.




В американской прессе вышли статьи, повествующие о разносе, который Путин учинил главному редактору независимой российской радиостанции.Всякое сравнение хромает, но если сопоставлять судьбу радиостанции «Эхо Москвы» с ее вольнолюбивыми предшественниками, то сразу вспоминается журнал «Новый мир». Разумеется, с поправкой на время: вообразить независимую советскую радиостанцию в те времена можно было только в сладком диссидентском сне. Впрочем, как и жестко подцензурный литературный журнал - в наши дни. Другие аналогии представляются более уместными.

Подобно знаменитому журналу, знаменитая радиостанция появилась во времена «оттепели». Подобно главному редактору Твардовскому, главному редактору Венедиктову приходится выживать в эпоху отката. Когда поменялось все: власть, нравы в обществе, отношения страны с внешним миром. Когда владельцем всех мало-мальски значимых СМИ стало государство. Впрямую или через «Газпром» - значения не имеет.

Для оправдания в диалогах с властью оба редактора нашли одно слово - «профессионализм». Впрочем, во времена Твардовского чаще применялись иные, более подробные обозначения этого понятия. Тогда это называлось так: журнал «Новый мир», в отличие от своих конкурентов, печатает настоящую литературу. Качество - главный критерий, по которому определяется журнальная политика. А если эта политика не соответствует политике текущего момента, определяемой агитпропом ЦК КПСС, то что ж... Надо, сжав зубы, пытаться переубедить вышестоящих товарищей. Спорить, даже задерживать номера, но стараться защищать литературу в каждодневных схватках с цензурой.

Тогда, в конце 1960-х гг., в моду вошли цитаты из тыняновского «Вазир-Мухтара» - про тяжелую смерть поколения декабристов, людей «с прыгающей походкой», которые выпали из времени в эпоху Николая I, заморозившего страну. Про «лица удивительной немоты», заполнившие вдруг столичные улицы. И о том, «как страшна была жизнь превращаемых, жизнь тех... у которых перемещалась кровь».

Это было про них, российских шестидесятников ХХ века, вдохнувших свободы при сумасбродном Никите и вынужденных дышать спертым воздухом застоя при Брежневе. Это было особенно тяжко, потому что они успели подышать свободой. Если бы брежневщина наступила сразу после сталинщины, жить было бы легче.

Так и теперь. Если бы вслед за покойным Черненко сразу пришел Путин, российская интеллигенция могла бы воспринять новые времена почти как благо. Все-таки цензуры поменьше, чем при коммунистах. Маразма в политике хватает, но в прежние годы его было еще больше. А главное: это государство со всеми его спецслужбами практически не вмешивается в личную жизнь граждан. Не интересуется, что они читают, с кем живут и какое радио слушают. Напротив, даже поощряет аполитичность. Всякий, кто заранее согласен с итогами выборов и не отрываясь смотрит «Большую стирку», заслуживает у государства похвалу.

Беда в том, что Путин пришел не после Черненко. А после горбачевской гласности и ельцинской свободы, когда Россия впервые в своей истории стала почти демократической страной. Разумеется, со всеми издержками ранней демократии чикагско-нижегородского типа: бедностью, пальбой на улицах, олигархическими разборками, социальными взрывами и коррупцией, с которой государство безуспешно борется и поныне.

В этой новой стране первыми воздух застоя вдохнули журналисты. Закрывались телеканалы, перекупались значимые газеты и журналы, но кое-что еще сохранилось от прежних времен. В частности, радиостанция «Эхо Москвы», чей бывший владелец давно в эмиграции, а владелец нынешний мало интересуется этим своим активом. Этим интересуются люди в Кремле, с которыми Алексею Венедиктову удалось установить прямой контакт. Как некогда Твардовскому - с Хрущевым.

До сих пор главному редактору «Эха» удавалось убеждать власть в том, что его радиостанция - образчик журналистского мастерства и точности в подаче информации. Это и в самом деле так, особенно на фоне гостелеканалов. И власть в лице известного нацлидера до сих пор с этим соглашалась. Возможно, по каким-то своим резонам. Все-таки Путин - он ведь не только из Дрездена, он еще и из ельцинских времен, из окружения видного демократа Собчака. Он еще помнит, что власти необходима обратная связь с социумом, а не только те бумажки, которые подают ему из ФСБ. Иначе связь будет полностью утрачена, как у коммунистов с советским народом.

Так «Эхо Москвы» прожило последние восемь лет. Сохранившись в качестве независимого СМИ. Имея возможность приглашать в эфир тех политиков и журналистов, которым был наглухо закрыт вход на федеральные каналы. Ценой этой свободы стала осознанная необходимость приглашать в эфир и самых известных коллег из кремлевского мейнстрима - типа Леонтьева, Шевченко, Дугина, Проханова. Венедиктов не возражал: это вполне укладывалось в его концепцию свободной прессы, плюралистичной по определению.

Однако вдруг выяснилось, насколько хрупка эта конструкция. В «Нью-Йоркере» и в «Вашингтон пост» вышли статьи, рассказывающие о разносе, который премьер Путин учинил в конце августа главному редактору «Эха». На традиционной закрытой встрече с главредами он раскритиковал радиостанцию за целый ряд прегрешений: в частности, за «неправильное» освещение войны с Грузией. К немалому восторгу коллег, как сообщил главному редактору «Нью-Йоркера» Дэвиду Рэмнику присутствовавший при разносе журналист. В коридоре премьерской резиденции Венедиктов и Путин пообщались снова. Алексей заметил премьеру, что тот «несправедлив». Путин в ответ достал стопку листов, на которых обнаружились распечатки «эховских» комментариев, и заявил: «Вам придется за это отвечать, Алексей Алексеевич!»

Вспомнил Рэмник и семилетней давности разговор Путина с Венедиктовым. Тогда они беседовали с глазу на глаз в библиотеке Кремля. Со слов Венедиктова Рэмник пересказал этот разговор так. Президент, рассуждая о своих противниках, объяснял разницу между врагами и предателями. Он сказал: «Враги прямо перед тобой, ты с ними воюешь, потом заключаешь перемирие, и всё ясно. Предателя нужно уничтожить, раздавить». Тут же выяснилось, что Венедиктов - не предатель. Он всего лишь враг.

Все эти бесконечно милые штрихи к портрету российского лидера меркли рядом с главным вопросом: закроют «Эхо» или нет. За невосторженное отношение к грузинской войне. За разглашение той давней беседы. Или просто потому, что пришло время изгонять Венедиктова, как некогда пробил последний час Александра Твардовского.

Главный редактор опальной радиостанции выдержал паузу сроком в четыре дня. Затем, в рамках своей передачи «Без посредников», ответил на все вопросы. На том пределе искренности, которую позволяли заданные обстоятельства. Он кратко отозвался о «коллегах», которые «слили» информацию из Сочи американскому журналисту. Он принял всю вину на себя. Он сообщил, что Путин был безусловно прав в своей критике, и извинился за допущенные ошибки. Тут же, впрочем, извинившись перед слушательницей, которая сообщила Алексею, что в новостях «Эха» не было упоминаний о том, что российский суд отказался освободить беременную сотрудницу ЮКОСа Светлану Бахмину. Он несколько раз повторил: Путин ему ничем не угрожал и не выдвигал требований. «Мы - не оппозиционное радио, мы - профессиональное радио», - подвел черту Венедиктов, твердо следуя традициям российской оппозиционной прессы.

Он заметно волновался. На кону было дело его жизни, судьба радиостанции, и он делал всё возможное, чтобы ее спасти. Но «спасти» не означало «предать», и Венедиктов вновь и вновь говорил о том, что уровень свободы на «Эхе» останется прежним. Как всегда, это был прямой эфир, и голос его срывался, и время, в котором стоит Россия, ощущалось почти физически. И о том, сколь тяжела жизнь «превращаемых», вспоминалось снова, как полвека назад.




______________________________________________________
А.Венедиктов: А это кто мне приказал? Тоже кровавый? ("Эхо Москвы", Россия)
В.Новодворская: "Я не верю, что Саакашвили такой лопух ("Эхо Москвы", Россия)
Ю.Шевчук: Сейчас Господь на небесах смотрит на Россию ("Эхо Москвы", Россия)
А.Илларионов: Таких козырей Россия Саакашвили еще не давала ("Эхо Москвы", Россия)
С.Ковалев: Почему меня особенно беспокоит мошенник кремлевский? ("Эхо Москвы", Россия)
Несмотря на сокращение свободы СМИ, русские таблоиды процветают ("The New York Times", США)
Новые цари российского телевидения ("The Financial Times", Великобритания)
Г.Каспаров: Как Путин затыкал рот российской прессе ("The Wall Street Journal", США)
Черные списки на ТВ - существуют ли они на самом деле? ("The New York Times", США)