В Санпри снова вечер. Тьма опустилась на эти уже безлюдные пространства. Всюду находятся закрытые и покинутые здания. Последние люди отсюда сьехали совсем недавно, но вид такой, что кажется, что они уехали давно. Последняя смена и последний заключёный - последние разумные существа в сдешних просторах, некогда кипящего жизнью простора. Войн нет, нет эпидемий, не преступности, нет ничего, что могло бы уносить жизнь, кроме как грехи человечества. Вокруг тишина, но совершенно нет уюта,совершенно нет того, что греет. Даже одиночества нет, поскольку для сдешних мест пропало понятие толпы, наода, собрания...
Джим Морисон, или малыш Джими, или мистер Джи - негр, чьи родственики перехали из далёкой страны в страну возможностей, в город грёз, однако были лишены всего. Он живёт уже с 14 лет то на свободе, то в неволе и привык к этому. Он поднялся из шестёрки до правой руки одного боса мафии, котрого очень скоро убрали, а его упрятали в послдений раз за решотку, по ближе к электрическому стулу. У него никогда не было понятий жалости и сострадания, всё что он мог испытывать - это боль и жажда слепой мести. Мести за что? Неизвестно...
Он скорешился со многими авторитетами в тюрьме, он всегда был если не главным, то очень близко приближённым. На его счету много убитых, грабежей и сделок по наркотикам. Он остался последним в Санпри. Снисхождения от правосудия он не ждал, он всегда боролся с законом, пока не казнили его последнего товарища. Далее остались четверо слабаков, каких-то придурков, которых он обычно бил при любой возможности. Особенно он в своё время издевался над "Чудаком", любил так же глумиться и над Рупертом. Никогда не оставлял в покое неуравновешаного Курта. Похоже, что только к одному Роджеру у него был небольшой респект, как к военному преступнику.
С Чудаком он сидел дольше всех и к нему у Ди выработалась особенная ненависть. Откуда появляется такая ненависть к людям, которые тебе ничего не сделали и даже слова плохого не сказали, никто не знает: толи национальность человека, толи его особенность, толи непонятность в его поведении, да Ди никогда бы об этом не задумывался. Впрочем и сейчас он об этом не думает.
Он не ест последние три дня, только пьёт воду и смотрит в оплёванный им потолок, лёжа на жёсткой кровати, сложив руки за головой. Жалкие постонывания Руперта из соседней камеры прекратились, как и нервный смех Чудака, как и пустой взгляд из камеры напротив Курта. Всё исчезло. Вокруг стало невыносимо тихо, и невыносимое чувство, что нечего делать. Даже буянить было бесполезно - последняя смена не обращала уже на него особого внимания. Лишь капли падали на пол из протечки в крыше - они раздражали...
Мучения вскоре кончились. Ди повели в актовый зал, по длиным, пустым и плохо освещённым коридорам Санпри. Актовый зал был средне заполнен, в основном это были товарищи Ди, которым удалось избежать кары закона. Прокурора и судью убили вскоре, после вынесения приговора мистеру Ди, присутсвовал только адвокат, который ехидно улыбался. Ди посадили на стул, обмыли голову и запястья, приковали к стулу. Перед ним встал глава охраны, но вместо вопроса о желании он достал бумагу и зачитал её вслух:
Джим Мюрей. По решению суда города Нью-Йорка за 03.01.2008 года, вы приговариваетесь к смертной казни с предворительным заключением в 12 месяцев с правом на изменение наказания на пожизненое заключение при примерном поведении. Однако вы не соблюдали примерное поведение и данного права вы лишились. По истечению Ν-срока, и новым уликам в вашем деле, а так же по причине смерти судьи и прокурора вашего дела, по постановлению сверховного суда города Вашингтон вы признаётесь невиновным по всем предьявленым вам обвинениям и будете освобождены в зале исполения приговора...
Как он ненавидел Чудака, так и Чудак ненавидел его, точнее он желал исправления Ди, хотя его поступки всегда трактовались ненавистью...