Фанфикшн. Или как это называется. Жанр, рейтинг и пр. - оценивайте сами, я не разбираюсь в подробностях.

Рабочее название - "Разбитая скрипка".  

Пейринг - Холмс/Ватсон.

Вероятно, NC - но не знаю, какие цифры дальше. Ничего не знаю, ибо писать начинаю прямо тут, "на ваших глазах".

P.S. от автора: естественно, слэш в этой истории будет, только сейчас я себе его ещё слабо представляю - в силу характеров героев, времени и места событий.  Я хочу написать естественно, жизненно, а просто так, ни с того, ни с другого, его между этими героями не возникнет в силу канона. Следовательно, жизнь должна их подвести к этому. В фике должна быть создана для них естественная ситуация, в которой слэша "просто не может не случиться". *хмык* Сложность в том, что всё это должно опираться на их характеры, на уже свершившийся факт женитьбы Ватсона, на холодность в плане отношений Холмса, на время и эпоху.. и пр. 

* * *

История одного доктора, рассказанная им самим и никогда не публиковавшаяся в прессе. Из мятых записок, вызволенных на свет Божий из недр письменного стола вышеупомянутого доктора, ныне покойного. Пусть земля ему будет пухом. 

Страницы 1-2. 

Кажется, мне следует начать описывать это новое дело моего друга Холмса прямо сейчас, иначе первые подробности улетят из моей памяти столь же быстро, сколь быстро тончайшие звуки вырываются из-под смычка в его умелых руках. Я ещё не знаю - и даже не могу предположить! - чем закончится это дело, ибо прошло всего несколько дней с того момента, как мы с ним ознакомились, но уже сейчас я могу сказать, что когда я перепишу из своего дневника эти записи и отдам их в печать, они произведут фурор. Вчера вечером Холмс дал мне разрешение написать об этом, не смотря на то, что дело это касается прежде всего лица небезызвестного, чьё имя я разглашать не буду ни при редакции моих записей, ни даже здесь. 

В тот день, чуть меньше недели назад, меня разбудил запах, стоявший в нашей квартире на Бейкер-стрит. Такого острого запаха и такой плотной дымовой завесы ещё никогда не было в нашей небольшой квартире. Я не удивляюсь тому, что мой друг Холмс может целые часы проводить среди своих пробирок и колб; его мозг требует от него постоянного решения сложнейших задач, даже если эти задачи больше связаны с раствором аммиака, нежели с изощрёнными преступлениями, растворёнными в туманном Лондоне. 

Вставая с постели и одеваясь, я вяло размышлял над тем, что ещё мог изобрести в своей домашней лаборатории гениальный детектив, который уже около месяца питает свой мозг кокаином и игрой на скрипке. 

- Утро выдалось не из лёгких, Холмс? - спросил я, входя к нему в комнату и оценивая размах трагедии: в пяти колбах было заперто нечто, что своим видом напоминало больше плавающие в воде куски ржавчины; за клубами дыма смутно угадывалась фигура моего друга, склонившегося над столом. Холмс и не думал открывать окно. 

- Напротив, Ватсон, - послышался его ворчливый голос. - Это наискучнейшее утро за весь последний месяц. 

- Как же, Холмс! Посмотрите только, что вы тут натворили. Миссис Хадсон выгонит нас сразу же, как только вернётся из Илинга. 

- Я потому и натворил всё это, мой милый Ватсон, что мне совершенно нечего делать. Я не могу придумать, чем занять себя. Я чувствую, как клетки моего мозга растворяются и исчезают... вместе с желанием дальнейшего существования. 

- Что за чушь вы говорите, Холмс!..

- А вам не стоит беспокоиться по поводу того, куда идти. Вам следовало бы помириться с женой и вернуться к ней. 

Он знал, что я не могу и не хочу обсуждать эту тему, даже с ним. И вместе с тем он специально заговорил об этом, как будто желая вытянуть из меня все мои эмоции. Он посмотрел на меня, как хищная птица смотрит на свою жертву, но уже через мгновение его взгляду вернулось привычное за последнее время выражение усталости и отрешённости. 

- Завтрак на столе, Ватсон, и кофе ещё не остыл.