- Я говорю серьезно, - остановил ее Марио. - Эротизм - не учебник
развлечений для общества. Это - концепция человеческой судьбы, мера, канон,
кодекс, церемониал, искусство, школа. Это еще и наука, вернее, плод
последней из наук. Его законы основаны на разуме, а не на вере. На доверии,
а не на страхе. И скорее на вкусе жизни, чем на мистике смерти.
Он снова остановил жестом готовящуюся что-то ответить ему Эммануэль.
- Эротизм - продукт не декаданса, а расцвета. Он - инструмент
нравственности и социального оздоровления, потому что он снимает покровы с
сексуальной жизни. Я готов утверждать, что он - непременное условие
нравственного развития, ибо помогает воспитанию характера, помогает
освободиться из-под власти иллюзий и ведет к ясности и трезвости взглядов.
- Ну, это совсем чудно, - рассмеялась Эммануэль. - Вам кажется
привлекательной эта картина? Куда приятней оставаться во власти иллюзий!
- Гнев, командующий тобою, стремление властвовать и подчиняться,
сладострастие от того, что ты причиняешь муки или убиваешь, обольщение,
желание, любовь к смерти или к страданию, стремление увековечить эти страсти
- вот что я называю иллюзиями. Вас они привлекают?
- Сказать по правде, нет, - согласилась Эммануэль. - Но что должно меня
привлекать?
- Я бы очень хотел, чтобы высшей добродетелью была страсть к красоте. В
этом и заключено все. Все, что красиво, то истинно; все, что красиво, то
справедливо; все, что красиво, то преодолевает смерть. Любовь к красоте
делает нас другими, отличает от животных. Наши первые страхи, мысль о том,
что земные соки поднимаются по нашим жилам, заставляют нас прижиматься лицом
к земле, ползать в этой темной пустыне, где мы разместили своих богов. Чудо
же красоты пробуждает в нас бунтующее любопытство и зовет нас к полету.
Красота - это крылья мира. Без нее мы не могли бы оторваться от земли.
Марио остановился, но выражение лица молчащей Эммануэль словно бы
вдохновило его, и он продолжал:
- Какой человеческий гений, более бдительный, чем Божий ангел, осеняет
нас своим крылом?! Красота науки хранит нас от ужасов магии, красота разума
внушает нам отвращение к мифам. Мир движется и над неподвижностью смеется. И
в постоянном движении человек находит средство от всех кошмаров и химер.
Марио повернулся к Квентину, как бы призывая его в свидетели и, сделав
рукой широкий округлый жест, продолжил свою лекцию.
- .. Ибо наша жизнь удивительно проста: нет другого долга, чем быть
разумным, нет другой судьбы, кроме любви, и нет другого знака добра, кроме
красоты.
Его лицо снова было обращено к Эммануэль. Он предостерегающе поднял
палец:
- Но помните: красота открывается для вас не в законченных вещах. Красота
- не результат, не земля обетованная, не рай после страданий. Она -
богохульство в адрес молчащего Бога, вопрос, на который не отвечают, поход,
который не кончается никогда. Она - вызов и усилие. Она - неотложность
вызова и бесконечность усилий. Она равна героизму нашей судьбы.
Эммануэль улыбнулась ему сочувственно, и он, казалось, понял, что это ее
трогает. Он взглянул на нее дружелюбно, но в то же время было видно, что он
еще не вполне уверен, поняли ли его до конца.
- Красота не дарована человеку Богом, человек сам избрал ее, придумал,
сотворил. Имя ее соблазнительно и поэтично. Она - надежда человечества,
добродетель, рожденная людьми вопреки природе, рожденная среди отчаяния и
одиночества, куда забросили людей ангелы и демоны. Она - вожделенная победа
над джунглями и ливнями. Она - свет воображаемой луны, песни невидимых над
поверхностью моря сирен. Итак, утверждаю я, эротизм - это торжество выдумки
над природой, - самая высокая поэзия, потому что для него нет невозможного.
Это - всемогущий Человек.
- Эту мощь я не совсем представляю себе, - заметила Эммануэль.
- Плотская связь между женщинами кажется биологическим абсурдом, она
невозможна - эротизм немедленно превращает эту мечту в реальность. Содомия -
вызов природе, эротист становится содомитом. Любовь впятером неестественна -
эротизм ее воображает, он приказывает, и она осуществляется. Чтобы
расцвести, эротизм, разумеется, не нуждается в этих формулах исключения: он
требует только молодости и свободомыслия, истинной любви, истинной чистоты,
не знающей обычаев и условий. Эротизм - это страсть храбрости.
- Послушать вас, так эротизм - это сплошное извращение. Довольно трудно
решиться на все это.
- Тысячу раз! Разве не наслаждение - пренебречь всеми нашими химерами? И
сначала самыми страшными из них - глупостью и трусостью, любимыми гидрами
мещанства. Люди не могут признаться себе, что крик Гоббса остается верным и
спустя три столетия:
"Единственной сильной страстью в моей жизни был страх". Страх быть
непохожим. Страх мысли. Страх стать счастливым. Все эти страхи несут в себе
смерть поэзии и так высоко ценятся всеми: конформизм, почтение перед табу и
всяческими запретами, ненависть к воображению, отказ от новизны, мазохизм,
недоброжелательство, зависть, скаредность, жестокость, лицемерие, ложь,
бесчестность. Одним словом - зло. Истинный враг эротизма - озлобленный и
испуганный ум.
- Вы великолепны, - воскликнула Эммануэль. - А я-то думала, что то, что
одни называют эротизмом, другие просто зовут порочностью.
- Вы сказали "порочность"? А что вы подразумеваете под этим словом? Порок
означает недостаток, изъян.
Конечно, эротизм, как и все, что создано человеком, не свободен от
недостатков, ошибок, падений. Если это так, то будем называть порок тенью,
издержками эротизма. Но есть одна вещь, которая существовать не может. Это -
стыдливый эротизм. Качества, которых требует акт эротизма, - логика и
твердость духа перед любым испытанием, воображение, юмор, дерзость. И,
конечно, нечего и говорить о силе убежденности, таланте организатора,
хорошем вкусе, эстетическом чутье, без которых все попытки будут
безуспешными.
- Так вот почему вы считаете его моралью!
- Подождите, дело не в этом, надо идти дальше. Эротизм требует прежде
всего системы. Его адептами могут быть только люди принципов, знатоки
теории, а не те ночные гуляки, которые хвастают количеством вина и числом
женщин.
- Выходит, что эротизм совершенно противоположен занятиям любовью?
- Ну нет, это вы заходите слишком далеко. Но заниматься любовью - еще не
значит совершать акт эротизма. Нет эротизма там, где сексуальное
удовольствие получают по привычке, по обязанности, там, где это животное
удовлетворение биологической потребности, желание плотское, а не
эстетическое, поиски не духовных, а чувственных наслаждений, любовь к себе
или к другим, а не любовь к прекрасному. Иными словами: где есть природа,
там эротизма нет. Эротизм, как и вообще всякая мораль, есть средство,
придуманное человеком для борьбы с природой, средство победить, преодолеть
ее... Вы хорошо знаете, что человек постольку человек, поскольку становится
все менее естественным, менее диким; чем дальше он от природы, тем больше в
нем человеческого. Эротизм - самый человечный талант человека. Он не
противостоит любви, он противостоит природе.