Совершенно промокшая, вернулась со спектакля Зонтик, разумеется, не взяла, машины, разумеется, по этой Малой Бронной почти не ездят.

[162x240]
Сейчас коротко. Театр не порадовал одними открытыми дверями на выход, куда более получаса пыталась просочиться толпа зрителей. Толпа - потому что аншлаг.

Духота в зале нечеловеческая, голова разболелась. Кондиционеры не работают, зато внизу, у гардероба, продают вееры. Конечно, в этом театре веер - предмет первой необходимости.
Как актеры играли в теплой одежде - не представляю, мне было жарко даже в открытом платье. Страхов, бедняга, еще и русского плясал в теплой куртке, и шарфе. Пот ( красиво, правда) струился по лбу и щекам.

Пьеса как мне никогда не нравилась, так не нравится и сейчас. Впрочем, в исполнении этого дуэта акценты для меня расставились несколько по-иному.

Итак , «Варшавская мелодия « на Малой Бронной…

Шла я без радости, ибо всегда не любила пьесу , но с надежной : может быть, режиссер увидел что-то новое, неосознаваемое раньше, может быть, актеры окажутся гениальны и смогут вытянуть слабенький текст, может быть, откроется мне тайна того, почему «Варшавская мелодия» до сир не ушла в небытие, где ей, на мой взгляд, место, а ставится снова и снова...

Минималистичные декорации совершенно не отвлекали от актерского дуэта, только слегка раздражали своей откровенной соотнесенностью со "струнами души" , когда Нелена меееедленно шла вдоль сцены, заставляя их (декорации, не струны души) вибрировать.

Бесподобен, бесподобен и бесподобен Страхов. То есть, я много от него ожидала после Исаева, но, честно говоря, такого не могла представить. [показать]

Так вот. Страхов сыграл своего героя абсолютно достоверно. Он настолько естественен и искренен, что кажется, действительно, вырос в сороковые годы.
Не могу сказать того же о его партнерше.

А когда его герой смотрит фильм в кинотеатре, по лицу и глазам Даниила я могла бы подробно рассказать фильм.

Молчит - так уж молчит, не хуже Тихонова молчит. А когда беспомощен - совершенно умирают руки, становятся неживыми, как у Пьеро.

В общем, если Страхов будет продолжать так, как начал - мы получим великого артиста. Все шансы есть.

[показать]

И как уместна в «Варшавской мелодии» его, как говорят, недостаточная темпераментность! Ну, да, не буду повторяться, она мне в Данииле именно нравится, создает ощущение прохладной чистой родниковой воды.

Он сыграл не страсть, он сыграл любовь. Как его герой окутывает, окружает Хелену глубокой, бережной и нежной любовью. Каждое его движение, каждый взгляд на неё – поток любви, ощущаемой сидящими в зале как реальность.

Осторожно касается , как будто она больше, чем королева – она воплотила в себе воздух, необходимый ему для дыхания, свет солнца, душу всего мира.

Он надевает Хелене туфельки так, словно кладет к неё ногам свою душу, всего себя, нежно, погружаясь в каждое прикосновение, останавливая время, оставляя в вечности только их любовь.

[показать]


Любить, беречь, жить для неё…
Для Хелены.

Теперь о Хелене, собственно. Юлия Пересильд миленькая, изящненькая и, несомненно, очень талантливая. Она сыграла Хелену, по-моему, замечательно точно.

Холодная, амбициозная и властная девица, постоянно что-то изображающая – это пани Хелена.

Она все время «в образе», кошмар какой-то.
В консерватории (!) шарахается от сидящего на соседнем стуле юноши, словно она и есть те самые три миллиона изнасилованных немок. Ведет какие-то странные руководяшие разговоры на первом же свидании.



Тащит его на почту, чтобы демонстративно поговорить с кем-то таинственным ( неведомым поклонником, ага) из Варшавы. Виктор уже попался, он любит и мучается, а панна играет в роковую полячку, Пушкина или Гоголя начиталась, наверно.

С русским – польским языками, вообще, что-то!

Когда бедняга Виктор пытается назвать панну Хелену ( о, Хеля никогда не забывает, сто она – панна!) Леной, та буквально взвивается. Нет! Меня зовут Хелена! В переводе многое теряется!

Но, очевидно, многое теряется в переводе с полького на русский, а вот в переводе с русского на польский многое приобретается, потому что Виктора она немедленно переименовывает в Витека, не испытывая никаких проблем и сомнений.

Зарубежная барышня подарила русскому «Ивану» галстук, попыталась цивилизовать - Европа ж! -, хотя ни на какой костюм бедный послевоенный студент рассчитывать не мог еще долго. Он-то ей, по-простому, туфельки – надевай и танцуй – а она ему – цивилизацию….Галстук! Пусть смотрит на него и думает о своем несовершенстве.

Уж она его и так изводила, и этак. И всё ей не мило, и все не так. Какие-то истории о собственно героизме, запущенные как бы между делом, демонстративные впадания в мрачную меланхолию тогда, когда люди бывают просто счастливы, пафосные речи , словом, « ни слова в простоте не скажет, всё с ужимкой…» (с) Она полька, здесь вам не тут, она сама цивилизация, в которой смешался древний католицизм с величием польского чванства. Хелена постоянно подчеркивает, что она - ему не чета, и как крупно повезло русскому ваньку, что ему королева польская перепала.

Замуж? Нет-нет! Не так просто. Сначала надо потянуть, чтоб осознал, какое ему счастье будет и какая честь. А тут вмешался в панночкину игру гадский Сталин, и запретил жениться на иностранках.

Дальше…а что дальше. Ясно же. Ничего придумать, кроме принятия советского гражданства, было нельзя, а этого , как я понимаю, барышня не хотела.

Через 10 лет, когда Виктор приезжает в Польшу, они встречаются вновь. Заходит разговор о браке. Он женат. Его жена «хорошая женщина». Она замужем. Её муж « музыкальный критик» . Почувствовали разницу? Муж певицы, естественно, музыкальный критик, кто ж еще поможет в карьере.
Но чувств-то хочется, повампирить кого-то надо! И бросается изголодавшаяся Хелена на беднягу Виктора. Как же хорошо, что инстинкт самосохранения удержал его от идиотского поступка. Представляю , что бы было. Ему бы пришлось «выбрать свободу», а панна на скандале сделала бы кааакую карьеру!

И последняя встреча. Еще через 10 лет. Каждый добился, чего хотел. Хелена – стала знаменитой , Виктор – создал идеальное вино.

Никаких точек соприкосновения. Внутренняя пустота. Как писал Г. Шпаликов,

По несчастью или к счастью,
Истина проста:
Никогда не возвращайся
В прежние места.

Даже если пепелище
Выглядит вполне,
Не найти того, что ищем,
Ни тебе, ни мне.


Он увидел эту совершенно чужую женщину, но не увидел свою любовь. И напрасно Хелена предложила позвонить : Виктор чувствует достаточно тонко, чтобы понять бессмысленность продолжения.

Вместо этого - назад. В воспоминания о легкой, хрупкой девочке и красавце – юноше в гимнастерке. В счастье. [показать]