Было наверное семнадцатое число, и наверное даже это был июнь. Это всё сомнительно, как и то, что числа вообще существуют.
Случилось нечто долгожданное - в нашем дворе появилось пополнение в виде двух чуваков, с которыми я познакомилась однажды у Артура, и семьи одного из них.
Всё время, что я жила на Пушкина 17, Валерий - крепкий бурят, хозяйственный и добрый, носящий сибирский дух за плечами, беспокоился, что мне скучно, и старательно развлекал "скучающую" меня разговорами. И вот с начала июня он начал говорить, что вот 10-ого приедут люди делать кафе. Я совершенно не связывала в голове факты, что знакомые Артура открывают кафе, что некий Сергей Захарян открывает кафе, что я встретилась у Артура Сергея и Славу и что у нас во дворе открывается кафе. Валерий рассказывал о том, как люди, которые собираются открыть кафе, отдыхали ранее, что они будут строить что-то, что раньше они приезжали и сидели во дворе, и так отдыхали от эён, для меня же всё это было абстрактно - о каких-то алкашах из Иркутска. Но однажды Валерий стал рассказывать, что некий Слава победил инсульт, и показал рукой, что этот Слава за два метра ростом. И тут куча фактов сложились у меня в голове, и я тоже стала ждать, потому что Серёжа со Славой, хоть и перекинулись мы только парой фраз, мне понравились. До этого мне вообще пофиг было на любое кафе, и я почти строила планы заныкаться подальше от абстрактных Иркутских алкашей. тут же мне стало интересно.
Сначала приезд ребят в Хужир планировался на 10-ое число, но из-за дождей и размытых дорог всё откладывался и откладывался. Мол Сергей боялся, что фура может съехать с дороги. Фура эта оказалась чуть ли не Газелькой, и привезла огромный белый бак для воды.
Мой же интерес был совершенно конкретный - пристроиться на работу к хорошим людям.

Я не сразу заметила шевеление на той стороне двора, от которой мой крошечный домик отделяет большой дом, который Валерий уже неделю как ежедневно отделывал вагонкой. Я переводила статьи, иногда краем глаза выглядывала в окно и видела там кусочки фигур. Прислушивалась к звукам, пронзающим тонкие стенки моего фанерного домика, слыша семью. Слышала компанию, которой хорошо вместе. Чувствовала, что я там буду лишняя, боялась сунуться, потому как не знала - как к ним подъехать и что я среди них буду делать. Мне всегда кажется, что я очень нелепо выгляжу среди устаканившейся компании, мне всегда кажется, что если компания сложилась, то никому больше в неё входа нет. Мне кажется, что у меня слишком большое эго, чтобы не нарушить ту волшебную атмосферу, что уже сложилась между людьми. Мне кажется, что я своим появлением отвлекаю людей от их дел, и что страстью жить чужими жизнями и заботами бегу от себя. Я же приехала сюда научиться жить с собой, поэтому поначалу не лезла. С другой стороны обычно люди так не делают - люди идут здороваться. А я была занята переводом статей о Пине Бауш, и это меня сильно увлекло. Мне совершенно не хотелось менять свою новую жизнь на общение с какими-то малознакомыми людьми и обязательства, которые любое общение накладывает.
Я умею общаться только один на один, и с компанией установить контакт мне сложно. Только если есть какой-то мощный организатор рядом, я успешно действую в компании. Я воспринимаю только что-то одно, бесконечно малую точку.

В тот день я закинула за голову левую ногу, и мышцы безумно болели. Приятно было чувствовать эту боль - боль обновления, боль, говорящую о прохождении крови по тем местам, в которые долгое время доступ ей был закрыт. Мышцы выли - они плохо понимали что такое с ними сделали. Кажется, что некоторые я много лет подряд не использовала вообще. И я радовалась тому, что мне удалось хоть чуть-чуть их разбить.

Вечером я слышала, как компания отмечала свой приезд на Ольхон. Тогда мне захотелось встать и пойти к ним, присоединиться к их веселью, но я совсем застеснялась. У меня же были статьи, я же дико занятой человек...