Переполненная мандражом, с утра я отправилась к Пиллиперу. Он был рад меня видеть. Проконсультировалсь с ним насчёт таблички на крест, села рисовать эскизы, а в промежутке позвонила Артуру.
Так светло было слышать его голос, он рассказал мне новости, а я попросилась на Ольхон. Он сказал, что может помочь только с жильём.
Сейчас я понимаю, что на тот момент была в полном неадеквате. Но ощущение того, что я вступаю в неизвестную сферу жизни, бросаю привычный уклад жизни и буду делать то, что люблю, и это будет совсем нелегко, ощущение неизбежности исполнения мечты, несомненного "я буду", того, что мне ничто не сможет помешать всё задуманное свершить - всё это выходило наружу не совсем адекватно. Первый раз такой первый раз)
Я вернулась в студию, и Пилиппер спросил не бегала ли я - я рассказала, и мы светло попрощались. Напоследок он рассказал мне о том, что надо жить и получать удовольствие. Как-то в армии он 15 суток отсидел на гаупвахте, потому что получал удовольствие от вырезания ледяных скульптур, а какой-то старший офицер наличие его произведений на плацу не оценил.
Эта история была очень к месту.
Я приехала домой, договорилась с Юлей, что приеду к ней, после чего поела и позвонила Митяю. Попросила у него денег на билет. Он сказал, что скорее "да", чем "нет", но ему надо подумать.
Через час позвонила Лера и начала толкать гнилые темы типа: "Мы очень волнуемся из-за той херни, которая творится с тобой с того момента, как ты ушла из универа. Хватит жить с людьми, которые тебя не поддерживают. В этой стране читают одну Донцову."
Потом, когда я уже сидела у Юли и шестой час перекрывалась от нервного ожидания, позвонил Митяй. Всё это время я сидела как на иголках, постоянно успокаивая сердце и запрещая себе думать о Митяе, что бы совсем не разволноваться. Я была на грани. При этом я чётко осознавала, что отказ для меня не будет трагедией.
И отказ трагедией не стал. Митяй стал гнать ещё более гнилые темы. Честное слово, мне было бы приятней, если бы он тупо пожалел денег.
Он за несколько часов тупо понастроил свои "но" на мою мечту, придумал с полсотни причин, по которым она не исполнится, и прикрыл это всё тем, что "для меня будет лучше, если я сама заработаю". По факту он просто надеялся, что без его денег я никуда не улечу.
И я отвечала ему так твёрдо и спокойно, наслаждаясь собственной уверенностью, которую не смог поколебать даже лучший друг, что он раз за разом, не веря, что я могу быть так спокойна и не собираюсь на них обижаться, продолжал разговор.
Я и вправду так сильно их люблю, что не злиться, ни обижаться на них не могу.
Просто это невыносимо погано, когда люди, которых ты считал невыносимо выше себя, на которых так долго ориентировался, начинают говорить устами общественного мнения, выдавать клишированные фразы одну за одной и пахнуть нищебродством и старостью.
Они не имеют права меня учить, потому что ни одному из них ни разу в жизни не приходилось выживать, никто из них не работал, что бы прокормить себя. Но я не стала им этого говорить, что бы сохранить ресурсы. Я и так слишком сильно переволновалась.
Я просто приеду к ним через два месяца и скажу: "Вы не верили? А я это сделала! Сосите!"

Юля удивлялась, как так можно, почему мне не помогают ни друзья, ни родители. Я говорила, что это нормально.
Я с удивлением созерцала, как спокойно я выдержала такой мощный удар, как предательство лучших друзей, как я простила их до того, как они его совершили, и как всё это для меня малозначительно.

Всё вообще стало малозначительно по сравнению с тем, что я улетаю на Байкал.

От Юли я поехала к Аннхен, и в час ночи, по дороге к ней, попала под крестный ход. В полной темноте под звон колоколо из-за угла на меня вырулили люди с хоругвями. Я проскочила в ответление тропинки и стала ждать, пока сотни людей пройдут мимо. все косились на меня, и в итоге я вписалась под конец в толпу, помолилась, и мне стало немного легче.

Я выговорилась ещё и Аннхен, рассказала ей о том, как это прекрасно. У неё на кухне очень уютно.

Блин, оказывается, от маятников сложно писать. Мысль убегает раньше, чем успеваешь завершить предложение, и руки словно ватные.

В воскресенье я продолжила судорожно готовить отъезд. Надо было куда-то увезти вещи. Я собрала часть и стала прикидывать во сколько переездов мне удастся перевезти всё. Внезапно написал Тень и я спросила - а почему бы ему не помочь мне перевезти вещи?
Пока он ехал, я свалилась с ощущением нервного истощения. вполне возможно у меня поднялось давление. температура точно была на высоте.
Приехал Тень, и мы естественно помирились. И что я только в нём нашла?
Тень шустро смирился с тем, что я уезжаю, и обещал меня дождаться. Точнее он сказал: "А куда я денусь?"

И тут я поняла, что между нами есть что-то, за что стоит бороться, но мы легко рискуем это просрать, потому что оно никак не называется. Не хватает кодовых слов, заклинаний, которые будут вырывать из мрака сомнений и эмоций. В таких словах - сила и многофункциональность религий. а что бы сохранить отношения, нужно сделать их них культ. Это конечно не лучший выход, но он всегда действует. Если хотя бы двое верят во что-то, что это что-то уже существует и имеет силу против многих препятствий.