Это было!

Очень постараюсь вспомнить все глупые подробности.

Начнём с того, что Лерочка не знала, в каких штанах пойти, и я выдала ей свои лёгкие чёрные, но они были длинноваты и я огромными стежками их подшивала. Лерочка уезжала раньше всех - ей надо было ещё заехать на Речной и убраться после Танечкиного отъезда. О штанах она вспомнила в последний момент, и когда она уже глобально опаздывала, я начинала подшивать вторую штанину, так что Лерочка уехала без штанов. А я начала собираться и, вся такая взволнованная, переборщила с макияжем, что вобщем-то не страшно, ибо вероятность предстать пред очами Девиса была весьма невелика.

А тем временем Город охладел, появился новый, леденящий привыкших к жаре горожан, ветер, готовясь к свиданию с ним, я сунула Митьке в рюкзак свитер. За нами зашёл Андрюха, и мы втроём отправились аж до самой официальной остановки, минуя ледяные волны не открытых ещё переходов метро Новокосино. На мне развевалась рубашка, а воздух вокруг был столь чист и прозрачен, будто над несущим нас асфальтом не было никого, кроме нас троих. А ещё было солнце, и оно чуть подогревало моё и без того взбудораженно-радостное состояние.

На следующей, после нашей посадки, остановке в маршрутку вошли две женщины, но место было только для одной, и Митяй уступил второй место, а сам встал, упираясь плечами в крышу маршрутки, женщина предложила взять его рюкзак, но его перехватила я, поблагодарив её за идею, потом я смеялась, представив Митяя у Андрюхи, сидевшего в дальнем углу маршрутки, на коленях. Было ещё много шуток за этот короткий маршрут. Я сидела, выпрямив спину, освещённая полувечерним Городом, светясь от предвкушения чего-то огромного и светлого, и, казалось, я летела, загребая крыльями светлый воздух и тепло едущих со мной людей.

Мы надеялись попасть в первый ряд, поэтому выехали пораньше, но нас, таких умных, оказалось немало - к появлении нашей четвёрки (Лерочка присоединилась в метро) у Стадиума уже собралась двойная (с разных сторон) немалая очередь. Мы пристроились в конец одной из них, и я пританцовывала в ожидании. К людям из очереди приставали люди с папками и вопросами на тему курения. Когда они подошли к нам, я демонстративно повернулась к ним надписью "Вдохновение не пропьёшь" и заявила, что "Нееееееее! Мы за здоровый образ жизни!" Люди эти слились.

Пробравшись в Стадиум, мы скинули вещи Митьке в рюкзак, а мы с Лерочкой отправились в туалет и заперлись в просторной кабинке. Я сразу устроилась над унитазом, а Лерочка начала переодевать штаны. На стук в кабинку я громко заявила, что тут "занято, и даже дважды", Лерочка поблагодарила за присутствие, а я ответила что-то про то, что поссать рядом - всегда пожалста. И было так легко и весело, как бывает только в особые дни.

В зале, ясен пень, было народу уже весьма прилично, и все центрально-передние места были намертво забиты. Я купила себе, Лерочке и Митяю пива, и на удивлённый вопрос моей драгоценной: "У тебя что, появились деньги?" - выдала неуверенное: "Типа того..." - про себя подумав, что нахрена мне вообще деньги, если я не могу потратить 750руб. себе и друзьям на пиво. Мы отправились на поиски удобоваримого места, и нашли возможность встать у сцены под правой колонкой, но там Митьке не понравился звук, тогда мы пошли за микшеры в центр зала, но там Лерочке было ничего не видно, тогда мы вернулись назад и встали под правой колонкой. Мы с Лерочкой пару раз прогулялись по залу, высматривая знакомых, но их что-то не наблюдалось, до меня ещё раз докопались люди, которых очень интересовало, что я курю, и я выдала им что-то вроде «Уйдите и не подходите ко мне больше!». В итоге я встала во втором ряду с надеждой пробраться в первый, чуть сзади меня стоял Андрюха, а Лерочка с Митяем переместились чуть ближе к центру в толпу, ибо рядом со мной стояла пара крайне высоких молодых людей, начисто закрывавших обзор. Перед выходом Слота на сцену я положила руку на ограду, а когда они вышли на сцену, начала деверсионную операцию между двумя ближними молодыми людьми по постепенному отвоёвыванию пространства в первом ряду. мне это, ясен пень, удалось, а потом, когда мне надоело, что скромного и приличного Андрюху всё время толкали на меня, я взяла его за руку и положила её на ограду. Правда из-за этого на этой самой руке большую часть концерта лежала моя левая грудь, но зато Андрюха обрёл устойчивость. надеюсь, его руке не очень жарко было. Каждый раз, когда толпа садилась, я оглядывала ближайшее пространство в поисках пушистых шевелюр Митяя и Лерочки, но никак не могла их разглядеть, от этого я всё сильнее за них волновалась - ведь они стояли в толпе без опор, но, как выяснилось позже, они просто слиняли вскоре после начала выступления Корн и тусовались по всему залу, в итоге найдя отличное место где-то слева.

А теперь про Слот. Конечно, разогревать группу такого уровня - это круто, но думать же надо, как ты будешь выглядеть в таком окружении. После Слота Девис в своей растянутой футболке казался просто воплощением искренности. А вот Слот смотрелись весьма убого, ибо в искренность их отчаянных подёргиваний как-то не верилось. Голос у Нуки, конечно, сильный, но блин, если ты замечаешь, как из-под юбки вокалистки выглядывает голая попа, то ты, в независимости от своей сексуальной ориентации, инстинктивно начнёшь высматривать эту попу, и похрен тебе станет на то, о чём девушка поёт, такова уж наша блядская людская природа. Покричали, попрыгали. Нахрена - хз, сверзадача группы не ясна. Видно, что люди очень старались сделать покруче, в итоге получилось пластмассово, наиграно и нарцисично. Костюмы банальные, только вот гитарист у них давал жару за всех - реально прикольный чувак. А ещё я всё их выступление смотрела на прыгающего перед нами басиста и думала, что на его месте мог бы быть Джи, тогда бы я, в независимости от наличия той же оценки их творчества, неистово любила бы Слот просто потому что там бы был Джи.

После Слота охранники начали разносить водичку стоящим в первых рядах людям, а потом всё пространство за оградой заполонила туча фотографоф, которые изрядно подпортили мне первые три песни.

Корн появились перед нами в образе Мунки, который в течение концерта всё больше и больше сражал меня своим ярковыраженным чувством тотального превосходства над огромной мешаниной человеческих тел - и понеслась.
То, что я всё время пытаюсь объяснить людям, что, когда я танцую, я опираюсь телом на музыку в пространстве, в Стадиуме было наглядно – воздух совершенно отчётливо сотрясался от каждого звука, ему вторили одежда, волосы и мурашки на коже, сильнейшие звуковые волны били в грудь и ласково-настырно проходили сквозь тело. Музыка, осязаемая, сильная, неистовая, пляской небывалых цветов всполохов заменяла сердце, распавшееся на огромные горящие синим пламенем куски, музыка электрическими разрядами и водными струями выходила через кончики пальцев, вырывалась через безграничность зрения, стекала камнепадом с волос, вырастала длинными железными шипами за плечами.

Мунки, железной скалой возвышаясь над толпой, огромными чёрными глазами прорезал зал, мои глаза тоже изменились – они почти перестали выполнять свою прямую функцию, они стали чёрными прожекторами, фильтрами энергии – почти сразу я поймала испуганный взгляд охранника, поняв что меня с такой рожей спокойно могут принять за наркоманку и вывести из зала, я постаралась как можно менее плотоядно ему улыбнуться, но, кажется, это у меня не особо получилось, тогда я собрала в кулак остатки адеквата и с самым дружелюбным выражением лица, на которое была способна, стала вытягиваться через ограду, хорошенько разглядывая Девиса, который, надо сказать, вблизи маленький и страшненький. Девис, самоуглублённо направленный на зал, был весь сама простота, выплёвывающая прорастающие до самого потолка раскидистые деревья воспламенённых слов. Его огромная гармония, гармония контраста мужественности и нежности, боли и красоты, силы и тонкого юмора, слёз и мата, множества контрастов оттенков его голоса, гармония его маленькой игловатой фигурки, поднявшей толпу людей над полом, фигурки в невнятной, висящей на плечах футболке, сквозь ворот которой хорошенько просматривалась волосатая грудь, эта гармония сотней торнадо носилась между людьми, просачивалась между их сомкнутыми плечами, метала их, дёргала, рвала и возвеличивала.

Я люблю Корн в первую очередь за то, что это музыка, которую невозможно перерасти или переварить, от неё можно закрыться, перекрыть ей путь в свою душу, но до конца постигнуть её невозможно так же, как и классику. Их музыка идёт со мной по жизни, те или другие песни выходят на первый план каждый день, какие-то на время тускнеют, но после обязательно возвращаются в новом свете в самый неожиданный момент. Я не фанатка, и у меня от того, что я узрела Корн воочию не случилось ничего похожего на переоценку ценностей или «о боже, боже, боже, я стояла от них в двух метрах!!!!!» я просто шла на хороший концерт, и я его получила. От всего, что Корн делали на сцене, за версту веяло ярко выраженным профессионализмом, всё, от световых инсталляций до слоя плёнки на сет-листах было направлено на то, чтобы ничто не мешало музыке во всём её величии рождаться и доходить до зрителей.

До меня лучше всего доходило в правое ухо, ибо правая гроздь колонок, сбивавшая с ног звуковыми волнами, была направлена как раз в него, но тогда меня не особо волновало, что глухой на правое ухо я прохожу в течение трёх дней. Волновал меня в основном Мунки, периодически нарезавший круги по сцене, каждый раз, когда он отпрыгивал в глубь сцены и оказывался к нам спиной, я видела мокрую полосу под ремнём гитары, пересекавшую его спину наискосок. Полоса эта, появившаяся уже после первой песни, каждый раз наводила меня на мысль о том, как же много эти люди вкладывают в свою музыку. Большой вклад – большая отдача, и этот почти глобальный процесс взаимоотдачи мощной, ритмичной, эмоциональной силы от группы к нескольким тысячам человек и обратно чувствовался в каждой точке пространства – тысячи рук вздымались в едином порыве, тысячи тел слетались и разлетались, перемешивались в слеме и замирали, затаив дыхание. Где-то ближе к концу я выставила крыло-локатор чуть выше толпы и просто наслаждалась ощущением проходящего через него единого хаоса, сотканного из срасти единонаправленных людей. Удивительное чувство того, что я абсолютно на своём месте, что никто не посмеет оспорить моё право находиться здесь и сейчас, вникать в любимую музыку, что я заслужила находиться в этом наполненном силой куске моего Города, замершего в ночи за пределами Стадиума, что я сильна, полна жизни и могу творить, что я – Искра Божественного Творения – могу творить на таком же уровне, что и эти замечательные музыканты, ведь они, по сути, такие же люди, как и я, просто прошедшие долгий трудный путь за своей мечтой, чувство полноценности самоей себя – источника силы, преобразователя, - полноценной части этого великого и прекрасного, что происходило в тот вечер в Стадиуме – чувство это не покидало меня на секунду. И если я смогла пройти путь до этого чувства, то и дальше пойду, наглыми широкими шагами. Я заслужила его и заслужу большего. Наверное именно для того, чтобы я как можно острее всё это ощутила, судьба и устроила мне перерыв в посещении концертов.

Случилось со мной ещё одно чудо – когда после революционно напряжённой«Another Brick In The Wall» началось гитарное соло, я расслабилась и отдалась вся музыке, я позволила звуку и свету свободно проникать через себя, прикрыла глаза, и постепенно сквозь отсветы софитов начали проступать не связанные с окружающим образы – сначала это были просто разноцветные лучи, двигающиеся в такт музыке и немного танцующие под гитару Мунки, а потом часть из них сбилась в два пучка, которые воспалённый мозг назвал словом «Гости», я знала, что увижу каких-то двух то ли старцев, то ли демонов, но до конца я их не увидела – что-то выкинуло меня в реальность, кажется, остатки разума решили, что я могу упасть, потому как пола под собой я уже не чувствовала. Я огляделась, решила, что бояться нечего, снова закрыла глаза, и через минуту совершено отчётливо на багрово-коричневом фоне увидела две резные шестерёнки – одну на переднем плане, а вторую чуть сзади,- которые, словно две юлы, крутились на длинных ножках близ друг друга, они двигались туда-обратно, будто сцепленные определённой дистанцией, как бы борясь с друг другом за первенство, но передняя не давала задней выдвинуться. Я очень хотела вникнуть в них получше, но музыка кончилась, шестерёнки пропали, и мне пришлось, радостной и сильной, вернуться в реальность.

В реальности тоже было не плохо – там я обеспечила себя отличным кусочком пространства между двумя незнакомыми молодыми людьми, сзади тыл прикрывал Андрюха, и руки потому руки у меня были абсолютно свободны. Руки мои - те ещё любительницы музыки – отрывались вволю за всё зажатое меж трёх мужиков тело (кста, факт зажатия меня меж трёх мужиков странным образом не вызывал у меня ровным счётом никаких эмоций), руки струились в воздухе, корёжились под дабстеп, выписывали немыслимые фортеля и поначалу вызвали недоверие у окружающих молодых людей и охранников, но потом они привыкли, как обычно к моим телодвижениям привыкают все, оказавшиеся со мной на концерте. Руки подвели меня только пару раз – первый кинутый Мунки медиатор пролетел мимо них и шлёпнулся куда-то в район меня. Я обернулась назад и узрела заговорщицкое лицо Андрюхи, который прошептал (в масштабах звука): «Стой на месте!» Через несколько песен медяк оказался у Андрюхи. Последний медиатор, летевший строго по направлению моих рук (ну не совсем строго), отрекошетил от чего-то и упал прямо передо мной за ограду, охранник, поднявший его, отдал сокровище парню, у которого была самая длинная рука, а на мою женскую изящную лапку не обратил внимания. Но зато этим фактом негативные впечатления исчерпываются.
Вернёмся к впечатлениям положительным, сотканным в основном из музыки. Не одной до соплей обожаемой мной песни сыграно не было, но зато всё, что игралось открывалось в новом свете, ведь вживую Корн я слышала впервые, и родные, заслушенные до дыр звуки, обрастали неожиданными эмоциями, ткань музыки прорезалась живыми нотами, пляшущими вокруг. Девис – рыба, превращающая воздух в воду – внезапно оказавшийся видимым, а не только слышимым, поражал новыми оттенками голоса, да и вся группа то той, то другой связкой звуком вызывала во мне радость первооткрывателя. Отдельным потрясением было соло Рея - шикарнейшим образом визуально оформленное, оно вызвало во мне такой припадок восторга, основанный на уважении к мощи и технике игры, что я пищала, как щенок. Удары, разнокалиберными градинами сыпавшиеся отовсюду, связанные с живыми и мягкими руками этого самозабвенного властелина, порождали мысль, что его сердце бьётся так же быстро, чётко и мелодично.

На этом, пожалуй, о технике размышлять прекращу – не смыслю я в ней ничего. Корн – няшечки и умнечки, я довольна. Может быть не хватало ощущения близости своих – это обычно на порядок увеличивает впечатления, ну так на следующем концерте я от них не отойду. Ещё была волынка, ещё десяток медиаторов и палочек, растроганный Девис, из речи которого я ничего не разобрала, но то, что он сам в восторге, было понятно и без оформление эмоций в конкретные фразы, посветлевший и пустеющий зал, момент, когда я отлипла от ограды и поняла, какие мышцы будут болеть с утра, встреча с Митяем и Лерочкой, такими же переполненными и светлыми, душный гардероб и встреча с Городом. Город, замерший и затихший просто позволил мне идти и наслаждаться полученными впечатлениями. Вымотанная и переполненная, я покачивалась в его брюхе и чувствовала себя счастливым трупом. Спина и икры были убиты в хлам. В Реутове мы посетили Макавто и, ясен пень, изображали четверых идиотов в машине. Потом выпили по паре стопок и ушли спать. Мы с Андрюхой спали на одном диване и, видимо от переизбытка впечатлений, дружно проворочались всю ночь.

А потом было утро, и жизнь продолжилась новым приключением…