Часть 1, или Почему перечитывать не хочется.
«Что, так плохо?» - может спросить меня читатель, раздраженный моей безапелляционностью и не искушенный в творчестве нашего, без сомнения, самого выдающего фантаста из ныне действующих (при условии, что Владислава Крапивина, сравнительно здравствующего и творящего, мы к таковым все-таки скорее не причисляем – да продлит Аллах его дни. Крапивин – это нечто большее, это наше всё – но в детско-юношеской литературе). Искушенный же не спросит, ибо, вероятнее всего, сам испытывал нечто подобное – досаду, сожаление, смешанные с разочарованием – по прочтении каких-то произведений Лукьяненко. Типа: «И надо было написать … (подставляйте самое свое заветное: «Дозоры», «Другие берега», «Звезды – холодные игрушки») – чтобы потом такую ерунду впаривать»; для кого-то таким источником разочарования в гении Лукьяненко стали «Геном» и «Мальчик и тьма», лично для меня – «Осенние визиты», рецензируемый ныне опус и отдельные рассказы, слишком уж, до неприличия поверхностные на фоне тех произведений Шекли, которые они чересчур хорошо напоминают.
И с «Чистовиком» нечто схожее получается: ждали, как света в окошке, практически «Мы так Вам верили, товарищ Сталин, как, может быть, не верили себе», практически «Люблю – жду - надеюсь…». А фигу вам – то бишь нам! А получаем после года нетерпеливого ожидания в лучшем случае бледненькую, слабенькую, плохонькую предпоследнюю «черновиковую» главу – не более чем главу по количеству реально в ней содержащихся тем, идей, образов-персонажей, новаторства-консерваторства, сюжетно-композиционного единства и фигур речи. И беспрецедентный лукьяненковский стиль – лаконичный, суховато-самоироничный, динамичный, как в классическом экшене – уже к середине первой трети произведения начинает казаться голым. Но не как в XIX веке пушкинская проза Толстому: «Повести Пушкина голы как-то», и не как в сказке Андерсена - о голом короле с насмешкой, а вызывает раздражение с обидой пополам: дескать, сам нас на себя подсадил, на свой бессмертный и неувядаемый язык, а сам теперь им же, как помелом, метет без особого смысла и толка. То есть где сядешь, там и слезешь! А о нас он подумал?!
Но все это - только когда читаешь продолжение «Черновика» в первый раз, и к тому же разгоряченный ожиданием от любимого писателя всего только самого хорошего. А потом, как символ чистоты и истинного знания лотос - из тины и грязи, появляется сознание того, что следующего романа от Лукьяненко еще ждать и ждать. А вместе с сознанием приходит смирение.
Часть 2, или Почему перечитывать придется.
Потому что, во-первых, все равно следующего романа от Лукьяненко … (см. выше). Во-вторых, все равно Лукьяненко – он и в «Чистовике» Лукьяненко. Как говорится, в Прокрустово ложе тоже только в первый раз неудобно ложиться, а в аппарат для бритья – лицо вставлять. А потом все как-то устаканивается, ты смиряешься: жить-то, то есть читать-то, хочется. А другого Лукьяненко у нас нет. И когда все остальное уже прочитано-перечитано-зачитано до дыр, и ты нехотя, после «Черновика», берешься по хронологии за «Чистовик» по второму кругу, то обнаруживаешь при повторном прочтении, что все не так плохо, и смиряешься вторично: и сюжет худо-бедно по второму разу цепляет, и идейки какие-никакие проклевываются, а стиль с претензией на юмор и самоиронию, с массой похабных полушуток-полунамеков – все-таки родной и знакомый до боли, главное – не представлять все в лицах и не договаривать за автора. И что предпоследние 180 рублей, который ты так радостно отвалил в книжном за последнюю книжку любимого автора, вместо того чтобы потратить их на Пятых «Героев магии и меча» или гонки “Pro street” , нашли в итоге самое подходящее для себя применение!..

Ирина Телегина