Когда сказаны все слова, написаны все письма, когда вопросов не осталось и встречи прекратились, - прощаются все обиды, кроме одной - что ж ты, сука, меня не полюбил?! Неужели трудно было...

Имя его легко было произносить во время любви.
Каждый раз, каждый момент оно вылетало и срывалось с моих губ, как поцелуй.
С этим именем можно было умереть - если бы он позволил.
Он был хорошим любовником...
Много позже, в других постелях, мне приходилось закусывать губы, чтобы не прозвучало имя, связанное с наслаждением.

Теперь, произнося это имя, нападает грусть.
Не от тоски по человеку, который его носил, а от невозможности вернуть долгий выдох, короткий вдох, те два движения, которые делало сердце, прежде чем взорваться.

Хищника надо ласкать по оружию - тогда он не боится.
Это кто-то сказал вообще-то про ворону.
Но все равно.
Конечно, потом можно по всему, но сначала по когтям и клюву.
Впрочем, оружие у всех свое.
Кому-то надо язык в рот, кого сразу за член хватать, а других просто гладить по рукам.
Я знала, как тебя ласкать.
Видимо, привык.

Если крепко любишь, можно простить ложь.
Лгал, как птица пела, - запрокинув голову и прикрыв глаза, вдохновенно.
И что там прощать, если ложь в его крови и плоти.
В существующем мире он никчемный, порочный, слабый, а во лжи он - талантливый и свободный, с кучей денег и авторитетом.
Если бы никогда не покидать той его светлой комнаты, мы до сих пор были бы счастливы.

Вещь, которая сбивает с толку: секс с тем, кого разлюбила и давно не видела - потом рискуешь проплакать всю ночь, вспоминая чужой, а прежде родной, запах - горюя оттого, что так непоправимо равнодушна.

Иногда мы встречаемся, и я не испытываю ничего кроме желания поскорее разойтись.
Я убегаю, но напрасно.
Этой ночью мне все равно приснятся его руки, его вдохновенное тело, его пот на моей коже, - и я проснусь, задыхаясь от любви к тому, чего нет.
[439x409]