Настроение сейчас - умиротворенное

 

 

Название: Зарисовка «Он нашел ее среди снега…»

Автор: Naryshca

Бета:  нет

Фэндом: Inu-Yasha

Жанр: … не юмор… не драма -___- занавесочная история?

Рейтинг: PG-13 (даже меньше, наверное)

Пейринг: Сессемару/Кагоме (или скорее так: Сессемару, Кагоме)

Дискламер: Все герои принадлежат Румико Такахаси, действия персонажей – мне.

Саммари: в один из дней… пошел Сессемару погулять.

От автора: просто, можно считать, приснилось. С чего вдруг Кагоме оказалась в такой ситуации  - додумать самим. Развиваем воображение ;)

 

 

Сессемару шел неспешно, не оставляя следов в глубоком, рыхлом снегу. Небо было почти белым - горизонт сливался со снежной пустыней. Только где-то со стороны правого плеча вдалеке маячил силуэт цепи черных гор.  Тихо и воздух как будто застыл в преддверье надвигающейся беды. Снежная буря – Сессемару чуял ее запах совсем близко. Досадно. Природа - демон, куда более опасный, от его капризов никуда не спрятаться, его невозможно убить, только убежать. Сессемару ненавидел отступать.

 И что он забыл в этом холодном крае, ему самому было неведомо.

Демон прищурил золотые глаза, разглядывая девственную чистоту снежного плата вокруг. Возможно, ему стоило вернуться и перестать глупить. Его спутники остались уже далеко позади в глубокой и, благодаря огню, теплой пещере. Его же погнало сюда странное тревожащее чувство, не дающее ему покоя с тех самых пор, как нога коснулась снега.

 Первые снежинки спланировали вниз, искря в тусклом, дневном свете гранеными краями. Нужно торопиться.

 Шаг… носа коснулся едва ощутимый знакомый запах. Запах человека. Женщина. Сессемару попытался вспомнить, откуда ему известен этот аромат, но  память не поддалась напору.

 Следы на снегу… Сессемару остановился, разглядывая то, что предстало его глазам.

 Разметавшиеся черные пряди – даже припорошенные снегом они контрастировали с белизной вокруг. Странная, распутная одежда принадлежащая спутнице его брата. Он не помнил как ее зовут.

 Она была похожа на куклу, кинутую в снег небрежной рукой и лежащая теперь  в изломленной позе; волосы скрыли путаными прядями побелевшее лицо. Стрелы, рассыпанные вокруг, поблескивая острыми наконечниками, заставляли щуриться. Лука видно не было – возможно, его уже укрыло снегом, Сессемару было не интересно.

 Подойдя ближе, он смог услышать стук ее сердца, редкий и тихий – жрица медленно, но неотвратимо замерзала.

 Как она оказалась тут одна? Где Инуяша? Ее спутники? Он не чуял их, тут на много миль никого нет, не считая парочки дичи и низших демонов.

 Сессемару взглянул в безликое небо – снежинки ложились на ресницы бахромой и скатывались на щеки холодными каплями. Снег усилился и это было плохо. И к тому же подул ветер  - первый гонец беды. Он вновь опустил взгляд на женщину, которую медленно заносило снегом. Ветер шевелил тяжелые черные волосы, трепал  зеленую набедренную повязку. Еще немного и даже ее запах выветрится в этом холодном крае.

 Он мог пройти мимо, сделав вид, что не заметил. Мог убить ее взмахом меча, снизойдя к сочувствию. Мог… он много чего мог, но что-то заставило поднять ее на руки и двинуться обратно в странно умиротворенном состоянии.

 Вьюга началась внезапно, запела свою погребальную песню для всех, кто не успел спрятаться. Колючий ветер забросал снегом и попытался сбить с ног - безуспешно, однако направление Сессемару потерял. Ветер, казалось, дул со всех сторон и запах Рин и Джакена растворился. Как и запах костра и местности где он оставил их.

 Он мог взлететь ввысь, туда где даже непогоде его не достать, мог продолжить идти – ярость вьюги не причинит ему особого вреда. Но…

 Он опустил взгляд на женщину на своих руках – бледна, губы уже приобрели синеватый оттенок, влажные волосы налипли к щекам, если ничего не предпринять осталось ей немного. Отчего-то Сессемару не хотелось видеть ее смерть. Решение пришло само – демон сделал шаг вперед…

 Скала перед ним выросла как будто из ниоткуда,  а в ней нашлась и пещера. Хотя пещерой это углубление можно было назвать с натяжкой, но все же лучше чем вообще без какого-либо укрытия. Здесь не дул шквальный ветер, снег не сыпал в глаза, не набивал волосы в рот. Усевшись возле дальней стены, он обернул замерзающую жрицу мехом и прижал к себе, надеясь передать хоть каплю тепла.

 Минуты тянулись медленно и монотонно – было время подумать, глядя в снежную круговерть снаружи. Казалось спустя вечность, человечка отогревающаяся в его руках зашевелилась и застонала, в приоткрытых веках, мелькнула блестящая чернота ее глаз.

 Взгляды встретились. Жрица смотрела с недоумением, медленно перетекающим в ужас и смятение – сердце резко сделало скачек, заколотившись набатом. Ослабшие  руки коснулись его доспехов с явным намерением оттолкнуть. Однако, его бездействие видимо уняло ее беспокойство – запах страха утих, осталась лишь легкая настороженность.

- Сессемару, - вымолвила она хрипло. 

Убрав с лица неопрятные пряди,  она неловко оглядела пещеру, вьюгу за ее пределами, мех обернутый вокруг нее. Смутилась, когда картина полностью сложилась в ее сознании.

 - Где я? – спросила она тихо.

 Сессемару отвел от нее глаза, вглядевшись в молочную муть снега и ветра. Чувство облегчения, от того, что женщина открыла глаза, не давало ему покоя.

 - Ты принес меня сюда?..

 Ветер сумел забросить в их убежище горсть снега и жрица вздрогнула, обхватив себя за плечи и подтягивая ноги. Сессемару тоже чувствовал леденящие пальцы снежной бури, но в отличие от нее для него холод всего лишь неприятность. Для нее – смерть.

 - Я, наверное, должна поблагодарить тебя, так? Ты спас меня? Я плохо помню, что произошло. Просто вдруг оказалась в снегу, а вокруг никого.

 Люди хрупкие, сколько она сможет протянуть здесь, при таком раскладе? Может, было бы милосерднее прикончить ее еще тогда, когда только увидел?

 - Я доставила тебе хлопот? Извини… - Сессемару резко перевел на нее глаза, на одно мгновение поверив, что человеческая женщина, каким-то непостижимым образом прочитала его мысли.

 Перехватив его взгляд, она нахмурилась.

 - Эй! Не вежливо игнорировать собеседника…

 Эта человечка!..

 - Ты очень болтлива, - произнес Сессемару, не без удовлетворения наблюдая смену эмоций на ее лице. От смятения к возмущению и снова к смущению.

 Она попыталась отстраниться, но неожиданно для самого себя он сжал объятия и не пустил, пригвоздив ее к месту взглядом. Ей было не по себе, он это видел. Возможно, проблема была в том, что она жрица, а он – демон. Обычно служители культа плохо воспринимают его присутствие. А может, как неискушенной женщине ей странно ощущать себя в руках чужого мужчины. Но выпустить ее из тепла своего тела все равно, что подарить ей смерть своим мечом. Вьюга разошлась не на шутку – завывая за пределами их убежища подобно голодному зверю. Сессемару чуял ее ярость и чуял, что окончится круговерть еще не скоро.  Впрочем, утверждать это не смог бы даже он – такая погода уходит так же внезапно, как и приходит.

 - Если отодвинешься – замерзнешь, - снизошел он до ответа на ее смятенно-вопросительный взгляд.

 Она покраснела и опустила ресницы, пряча от него глаза. Ее тело было напряжено и сердце бешено колотилось. В ее теле зрела лихорадка – все-таки человеческое тело слабо. Ей немного понадобилось, чтобы заболеть.

 - Спасибо, - прошептала она, спустя время.

 Сессемару закрыл глаза – люди неугомонные создания.

 Они молчали, греясь друг о друга, немного расслабившись, жрица заерзала в его руках, поменяв положение. Закашлялась, пряча лицо в ладонях. Снова метнула на него лихорадочно-блестящий взгляд, явно стараясь найти еще тепла прильнула крепче.

 Сгустились сумерки, покрыли все вокруг синими чернилами. Ветер завыл еще сильнее, приветствуя ночь. Возле входа в пещеру уже нанесло сугроб такой высоты, что до края оставалось не больше локтя. Но это было хорошо – ветер снова сменил направление и поломанные снежинки горстями влетали в пещеру, через оставшийся лаз, тая на лицах.

 Женщину  трясло. Пытаясь еще больше закутаться в мех, она покосилась на его лицо. Вздохнула свободнее и тут же закашлялась. На ее щеках горел нездоровый румянец, глаза блестели слишком ярко и влажно, тело стало горячим, как печь. Она хрипло дышала, а на висках блестели капли – толи пот, толи растаявший снег. От жрицы явственно несло болезнью – смесь запахов тревожила.

 Сессемару вздохнул.

 Люди похожи на цветы – они быстро растут, их цветение недолго и они не выдерживают холода. Второй раз в жизни Сессемару захотелось сохранить жизнь хрупкого цветка, спрятав его под стеклянный колпак. Его ладонь легла ей на лоб, заставляя ее замереть и покраснеть сильнее.

 - Ты заболела, - сказал Сессемару, голос среди воя ветра прозвучал странно. Словно из другого мира.

 - Я долго пролежала в снегу, - пробормотала она хрипло, потирая плечи. – Прости...

 Сессемару отвел от нее взгляд, неожиданно почувствовав себя странно. Словно оказался не в том месте и не в то время. Кажется, это чувство называется неловкостью?

  - Глупо будет умереть вот так, - сказала вдруг жрица, едва заметно улыбаясь.

 - Ты не умрешь, - счел уместным указать демон. – Я не позволю.

 Она вскинула на него глаза и всего на несколько мгновений Сессемару потерялся в их влажных, темных глубинах. Не так и проста эта женщина с лицом ребенка. Было в ней что-то без конца заставляющее смотреть и хотеть защитить.

 В этот раз она первая отвела глаза.

 По мнению Сессемару люди доставляют слишком много проблем, но с некоторых пор они перестали оставлять его равнодушным. Это досаждало. И раздражало. Но будет глупо, если он, поддавшись мимолетному желанию и вытащив ее из непогоды, бросит как есть. Однако, что он может сделать? Люди исцеляются очень медленно, а он не обладает силой исцелять других.

 - Я слышал об исцелении живым теплом, - сказал он, не глядя на нее.

 - Ммм… что?.. А, да… - завозившись и вновь меняя положение, сказала жрица. Неугомонное создание!

 - Нужно раздеться?

 Она замерла и смяла в кулаке ткань его хаори.

 - Д-да…

 - Полагаю, выбора у нас нет, – вымолвил он, рассматривая  скучный пейзаж, нарисованный вьюгой.

 Она беспокойно заерзала и он, наконец, соизволил опустить на нее взгляд. Жрица была пунцовая.

 - Что-то не так?

 - Это неприлично, знаешь ли, - промямлила она, не глядя на него.

 Его бровь дернулась в отголоске удивления.

 - Это странно слышать от женщины носящей такое распутное кимоно, - сказал он.

 - Что?! Это… – она попыталась взвиться, но новый приступ кашля заставил ее на время забыть о его словах.

 Сомнения в данной ситуации были явно неуместны и Сессемару, отодвинув от себя скукожившуюся жрицу, быстро снял доспех, развязал пояс хакама, стащил с себя хаори. Жрица демонстративно не смотрела на него, но вскоре сдалась под его взглядом и последовала его примеру – скинула с себя смешное косодэ, под которым оказалось странное сооружение, прикрывающее только полукружье грудей. Стрельнула в него смущенными глазами и опустила голову, занавесившись спутанными волосами.

 - Не смотри на меня, - попросила она жалко, снимая и эту бесполезную тряпку с себя.

 - Ты замерзнешь, если не поторопишься, жрица, - сказал Сессемару, ожидая, когда она догадается к нему прижаться.

 - Кагоме, - пробормотала она, робко прислонясь к его голой груди своим замершим телом. – Меня зовут - Кагоме.

 Он не ответил, запахивая косодэ за ее спиной, прижимая жрицу к себе еще больше, накрывая их обоих хаори и мехом. Кагоме, теперь он знал как ее зовут, уткнулась в него носом, обжигая голую кожу горячечным дыханием, а погодя осмелела и обняла его руками, сунув ладони подмышки. Удовлетворенно вздохнула, но спустя время опять завозилась – свернулась у него между ног, стащив обувь и согревая  пальцы в ладонях.

 Сессемару, которому холод не причинял особых неудобств, не сразу понял, что у женщины мерзнут ноги. Он нахмурился.

 - Почему ты не говоришь, что мерзнешь? – спросил он.

 Она закусила губы и отвела глаза.

 -  Ты и так сделал для меня много…

 - Я зря трачу свое время, если ты в итоге умрешь из-за собственной глупости, - перебил он ее надменно.

 Она свела скорбно брови и опустила голову.

 - Извини…

 Сессемару эта женщина начала раздражать – сущий ребенок.

 Он облокотился о каменную стену и вытянул ноги, заставив жрицу сесть на него. Ее бедра оказались ледяными – он поджал губы – это могло плохо кончиться. Пальцы тоже были как ледышки. Хорошо, что женщина была такая маленькая, что без труда смогла улечься на него, поджав ноги и спрятав их в складках хакама. Они вновь укрылись, практически с головой, спрятавшись от вьюги.

 Сессемару обнял жрицу покрепче, прислушиваясь к ее состоянию и собственным ожившим чувствам.

 Много воды утекло с того времени, когда он в последний раз чувствовал женское тело  обнаженной кожей. Их разделял лишь слой одежды все еще одетой на жрице - это  волновало и в то же время на него снизошло  довольство и умиротворение. Словно бы именно этого он так долго ждал. Под спиной был мех, грудь и ноги согревала женщина, он обнимал женщину и ему было… хорошо.

 Глаза сами собой закрывались, под пение непогоды, сознание плыло и скручивалось. Запах жрицы, нагретый его телом, смешался с его; облако ароматов укутало их подобно кокону в крошечной пещерке, почти заваленной у входа снегом. Сессемару понял что засыпает.

 Это привело его в чувство.

 Открыв глаза, он сквозь радугу ресниц глянул вниз на черную макушку – жрица уснула, расслабившись в его тепле. Она все еще горела и временами, во сне, ее сотрясал кашель, но она спала и это был хороший знак. Почему его это радует?

 Кагоме, да? Он запомнит.

 Он вглядывался в нежное лицо с горящими щеками, в приоткрытые, сухие губы, встрепанные волосы и не мог понять своих ощущений. Они были странные и от них хотелось бежать. Ведь ему должно быть все равно. Ему должно быть все равно еще тогда, когда он почуял ее запах средь снежной пустыни, но правда была в том, что все равно ему не было.

 Эта жрица отчего-то волновала его.

 Опустив подбородок ей на макушку он закрыл глаза, сдавшись наконец одолевшему ему сну. Здесь их никто не найдет, нет нужды быть начеку – вьюга, несущая смерть, сегодня защитит их от врагов. Стараясь двигаться медленно и бесшумно, он поднял ладонь и прикоснулся к горячей щеке жрицы, провел большим пальцем по сухим, обветренным губам. Ничего особенного – женщина как женщина, еще юная, но отпускать ее отчего-то не хотелось. Ладно, это всего одна ночь. Возможно еще день. После, он вернет жрицу брату и забудет об инциденте. Нет ничего предосудительного в том, чтобы сейчас просто сдаться на волю своим чувствам и ощутить себя живым.

 И просто защитить кого-то без оглядки на свои принципы.