***
Архивное хранилище при одноименной церкви кладбища Святого Марка в Вене. Чтобы попасть сюда и заполучить необходимые нам документы, Никки придумала целую драму или трагедию под названием «Мой любимый пра-прадедушка», которую она благополучно разыграла перед смотрителем. Глядя на это представление, я и сам на какое-то мгновение поверил тому, что ее пра-прадедушка очень любил её пра-прабабушку, но они были разлучены. Причём, обстоятельства разлуки были такими невероятными, что я потом диву давался, как этому можно вообще поверить. В конце выяснилось, что пра-прабабушка всю жизнь любила и была верна только одному человеку, пра-прадедушке, но так и не смогла при жизни навестить могилу своего мужа, потому что была прикована к постели страшной и мучительной болезнью. Она завещала это сделать своей дочери, а та в свою очередь своей, и вот только Ники удалось приехать сюда, чтобы выполнить волю своей дорогой покойной бабушки. В женщине умерла трагедийная актриса, ибо смотритель так проникся рассказом, что предоставил в наше распоряжение книги записей смертей и даже попытался дать двух помощниц, чтобы душа покойной пра-прабабушки пребывала исключительно в единстве с Богом, а не была обеспокоена участью любимого пра-прадедушки.
- А вы знаете историю этого места? – словоохотливый смотритель посмотрел на нас поверх очков.
Я молча пожал плечами, а Никки попалась:
- Нет.
- Кладбище Святого Марка, - торжественно начал рассказ смотритель, изучая регистрационные книги, стоявшие на полках рядом с нами, - Одно из старейших кладбищ Вены. Оно было открыто в 1784 году по указу императора Иосифа II, потому что его высочайшим указанием было запрещено производить погребения бедняков внутри городских стен.
Смотритель замолчал, очевидно, найдя книги за нужный нам период. - К тому же, продолжил он, - Тела умерших полагалось хоронить без гробов в братских могилах по пять человек, очевидно, чтобы экономно использовать землю. Кладбище Святого Марка в те времена считалось весьма «непрестижным»: оно предназначалось для бедных горожан.
Смотритель достал несколько книг и передал их мне, снова скрывшись за полками.
- Но в тридцатых годах девятнадцатого века, - донеся его голос,- Город расширился, поэтому оно стало частью его территории. Вскоре «статус» его поднялся, - Смотритель появился с очередной кипой книг в руках, - И на нем стали хоронить людей различных сословий, в том числе дворян. Однако уже в 1874 год всяческие захоронения были приостановлены, а в 1937 году кладбище было открыто для посетителей и туристов.
С этим словами он положил их на старинный стол, находившийся в хранилище. Я положил свои книги рядом с теми, которые он принес. Получилось довольно внушительно.
- Спасибо,- поблагодарила Никки смотрителя, а тот в ответ пожелал нам найти с Божьей помощью «пра-прадедушку», с чувством выполненного долга удалился по своим делам. Мы принялись за изучение документов.
Время шло. Оглушительно чихнув, я поднял тучу пыли с поверхности старой книги, намериваясь ее открыть. Это была третья и далеко не последняя книга записи смертей за 1828 год, которую я должен был пролистать, тщательно изучая даты рождения и смерти, фамилия и имена умерших. Рядом сидела Никки и листала такие же, но за 1826 год. По всем законам бутерброд, в девяти случаев из десяти, падает маслом вниз, а нужная информация находится в последней книге и на последней странице. Мы не были исключением. Наткнувшись на запись 1801-1826 Бернц Карл Франц, я замер, как гончая почуявшая дичь. До этого нам встречались похожие имена, но по какой-то причине я отреагировал именно на это.
- Нашел!- я толкнул локтем Ники, которая сидела рядом и с кислым видом просматривала записи. Я ее понимал, как никто другой, потому что сам устал и не прочь был выпить пива, закусив жареными, венскими сосисками.
- Покажи!- Она тут же склонилась над моей книгой,- Это он! Я точно знаю, это он!
От переизбытка чувств Никки чмокнула меня в щеку:
- Я уже начинала подозревать, что проведу весь свой остаток жизни в этом подвале, заплесневею и покроюсь вековой пылью не хуже, чем эти книги!
Выяснив ряд и номер захоронения, мы с облегчением направились к выходу. Честно говоря, я чувствовал себя не лучше.
Все было бы гораздо проще, если бы я мог воспользоваться своими возможностями, сделав портал напрямую. Но, во-первых, нужно знать куда, во-вторых, именно из него нужно и выйти, чтобы закрыть и, в-третьих, это очень энергоемко, моих ресурсов хватит не более, чем на десять единиц: зашел, отдал и вышел. Поэтому я хожу в нижних слоях через официальные порталы.
***
Споткнувшись в очередной раз, Никки сердито выругалась и остановилась:
- Я хочу есть, пить и вообще не ощущаю своих ног после этого марафонского забега в поисках могилы неизвестного бюргера!
Я сочувственно смотрел, как она вытряхивает из своих туфель попавший туда песок.
- На их месте я бы еще открыла тут пару сосисочных и пивных, построила что-нибудь, где можно было бы прилечь и отдохнуть, - добавила она, надевая обувь.
Точно,- поддакнул я с серьезным выражением лица,- Чтобы возле каждой могилы стояли столики с зонтами, стулья, шезлонги и можно было славно помянуть, периодически обнимая надгробную плиту, того же самого Вольфганга Амадея Моцарта, который здесь покоится в братской могиле, или еще кого из их знаменитостей.
Никки засмеялась:
- Это днем! А дождавшись ночи, обнять и напоить его самого!
- Главное, не перепутать с остальными четырьмя, которые вылезут вместе с ним!
- Да уж, людей тут…,- женщина посмотрела в сторону большой экскурсионной группы, которая стояла возле какого-то красивого мемориала и отдавала дань памяти очередному великому композитору, писателю, поэту, скульптору, политику, военному или кому-то еще покоящемуся здесь.
Пока мы бродили по этому тихому, каштановому парку со старинными заросшими плющом надгробиями, разыскивая необходимое нам захоронение, мы встретили огромное количество гуляющих по нему венцев и туристов, которые большими или маленькими группами осматривали местные достопримечательности. Это было непривычно: кладбище больше напоминало муравейник из-за снующих туда-сюда людей, нежели тихую обитель и последнее пристанище.
Я разглядывал надпись на могильной плите того самого Бернц Карла Франца, слушая ворчание рядом стоящей Никки, когда услышал тихий хлопок. Что-то сильно толкнуло меня в грудь, потом снова. Я упал, глядя в ее расширяющиеся глаза. Еще один такой же хлопок, и женщина повалилась на меня. Проходившая мимо со своим спутником немка, увидев кровь и наши живописно лежащие на земле тела, истошно завизжала, привлекая внимание людей. Я все же успел сделать портал.

***
- Рич, мы можем вернуться?
- Нет…. Я – нет ….
***
- Здесь кто-нибудь есть? – я постучал костяшками пальцев по дверному косяку. Ответом была тишина. Слегка приоткрытая дверь приглашала войти внутрь. Раньше я бы сто раз подумал, прежде чем войти в квартиру с открытой дверью. Я поймал себя на мысли, что мои инстинкты притупляются. Не дождавшись приглашения, мы зашли внутрь. Никаких излишеств, спартанская обстановка, даже более чем спартанская: едва освещенная комната, стол посреди комнаты, три стула вокруг него.
- Карл! – позвал я,- Карл, ты здесь?
Из соседней комнаты вышла какая-то женщина, одетая так, кок одевались в восемнадцатом веке и, посмотрев на нас молча, удалилась.
- Может, просто оставим на видном месте крест и уйдем? - предложила Никки.
Я с сомнением пожал плечами:
- По сути, нам некуда торопиться, можем подождать.
- Интересно, как он умер? – Никки присела на стул возле стола.
- Экипаж, запряженный лошадьми и проносившийся мимо, занесло на тротуар, где стояли счастливые молодые люди, только что отпраздновавшие окончание университета и начало новой жизни. Двое были серьезно ранены, один из них, ударившись головой о мостовую, скончался на месте. Этим неудачником был я. – услышали мы мужской голос. На пороге стоял молодой человек. Оглядев нас, он осведомился:
- Вы ко мне? Чем обязан?
- Вы Бернц Карл Франц?- спросила Никки.
- К вашим услугам,- поклонился он.
- Мы хотели бы вам вернуть вашу вещь,- Никки сняла с шеи крест и протянула мужчине.
Карл взял крест, который слабо вспыхнув на какое-то мгновение в его руках, как бы признавая хозяина, тут же погас. Принадлежащая миру мертвых вещь вернулась, перестав нарушать равновесие.
- Благодарю вас, господа! – мужчина поклонился еще раз.
Я смотрел на этого молодого человека, понимая, что ни в чем нет смысла: ни в жизни, ни в смерти.


***
Никки стояла на улице, оглядываясь по сторонам и чего-то ожидая.
- Что случилось?- поинтересовался я.
- Я не поняла, где туннель??! Где свет в конце туннеля??! Где чистилище, ангелы, черти, демоны? Где это все??? Где Апостол Петр у Врат?? Я хочу знать: куда меня распределят!
- Ты еще скандал закати, что тебя не встретили духовым оркестром,- пробурчал я, устало садясь на каменную скамейку возле дома, который мы только что посетили и вернули Карлу его нательный крест.
- Здесь нет красок,- заметила она, закинув голову и глядя на тусклое серое небо.
- Здесь никак… и здесь ничего нет. Здесь остается только память, ты помнишь ЧТО было, но не помнишь КАК это было. Бездушная болванка, на которой записаны события твоей жизни.
Никки села рядом и взяла меня за руку. Возможно, так ей было легче. Закрыв глаза, я чувствовал, как уходит все то, что связывало меня миром живых: уходит радость, печаль, тоска, уходят злость и разочарование самим собой, уходят все эмоции. Уходит жизнь, отрываясь легкой пленкой. Я смотрел ей вслед и не чувствовал какого-либо сожаления. Кто виноват, что то, как ты живешь – это подарок, который тебе позволяют выбрать. Ты выбираешь, примериваешь, крутишься возле зеркала, привыкаешь, считаешь его уже своей собственностью и вдруг, тебе говорят: «Снимай! Мы сейчас не можем тебе его отдать! Нужно подождать! Не этот так другой, но он будет! Чуть позже..». И ты не знаешь что лучше: требовать этот подарок, надоедая и разбивая себе голову, глотая обиду и унижение, либо плюнуть и отвернуться, либо ждать, когда о тебе вспомнят, глядя как ожидание и надежда превращают все в пустоту, в бесплодный песок, в воду, просочившуюся сквозь пальцы, в ничто… Я перепробовал всё…
На какой-то миг мне стало страшно.
Открыв глаза, я поднял руку, чтобы создать портал. Это была пустая попытка, последний жест, чувство самосохранения. Но…. Жизнь сама по себе уже не была мне интересна, мне некуда и незачем было возвращаться – это каменная плита, похоронившая меня.
Неожиданно Никки дернулась, стала таять, все так же крепко сжимая мою руку. Меня куда-то потащило…
Я открыл глаза, пытаясь рассмотреть нечто в маске и во всем белом, сквозь яркий свет горевших надо мной ламп.
- Поздравляю вас, - Это «нечто» похлопало меня по руке, - Вы вернулись с того света, пережив клиническую смерть.
- Вот дерьмо! Опять все сначала!
***
- Поработаем, Святой? – я ненавидел этот голос.
- Поработаем, - согласился я, погладив по волосам спящую рядом со мной женщину. Подарок? А почему бы и нет?
-Завтра! Смотри не нажрись! И они уже заплатили! – предупредил меня голос по телефону.
- Пошел ты! – я отключил телефон, - Ну, почему все встречи нужно назначать в этой гребаной забегаловке?...