[340x360]

МААТ

 

             Мне снилось: я работаю в музее

             Искусств изящных. Петя Колядёнков

             Там также подвизается. Должны

             Мы то ль сдавать, то ль принимать экзамен:

             Историю искусств. Какой-то группе

             Моих учеников и подопечных

             Я отвечаю на вопрос о блюде

             Египетском (фарфоровом, однако),

             Облитом яркой глянцевой лазурью.

             Я это блюдо знаю хорошо:

             Оно стоит вон там, вон в той витрине.

             На нём — изображение богини

             Вселенской Правды-Истины, Маас*.

             Я объяснил значение рисунка

             Своим студентам, и они в восторге.

             Затем беру смотреть альбом Домье

             В цветной суперобложке, на которой

             Грудастые нагие лесбиянки

             Друг с другом обнимаются. Они,

             Однако же, собою представляют

             Чреду расхожих плоских аллегорий:

             Свобода, Революция... Альбом

             Открыв, я чей-то неотступный взгляд

             Вдруг на себе почувствовал: конечно,

             То Петя Колядёнков! Преисполнен

             Иронии, он смотрит на меня:

             Ну-ну, мол... Хоть альбом я не бросаю

             И вяло открываю наугад

             Две-три гравюры (а на них опять

             Всё те ж аллегорические бабы,

             В которых явно плоскость содержанья

             Возмещена с немалою лихвой

             Количеством и качеством рельефа) —

             Так вот: хоть я их вяло оглядел,

             Но эти чёрно-белые агитки

             Не шевелят отрадного мечтанья

             Во мне...

                          Затем сменяется мой сон:

             Я наношу визит иезуитам.

             Передо мной двустворчатая дверь,

             Коричневой окрашенная краской.

             Звоню. Довольно долго мне никто

             Не отвечает. Наконец замок

             Скрежещет, дверь наружу подаётся —

             И вот передо мной отец Опеля,

             Закутанный небрежно в простыню,

             Как в тогу иль хитон. Впустив меня,

             Октавио зовёт он неохотно,

             Но тот довольно долго не идёт.

             Меж тем кругом могу я осмотреться.

             Вся комната — большая, проходная —

             Заставлена старинными вещами:

             Фортепиано, стулья, стильный стол,

             Литые канделябры со свечами

             И прочее. Октавио выходит,

             Закутанный небрежно в простыню,

             Как в тогу иль хитон. На стул садится,

             Зевает откровенно. И во всём

             Я почему-то смутно ощущаю

             Присутствие незримое какой-то

             Мне не известной женщины (как знать:

             Быть может, это Истина, Маат?)**.