Это цитата сообщения PUTI Оригинальное сообщение

Средний класс после финансового кризиса августа 1998 г.
 

4.1. Экономические стратегии среднего класса накануне кризиса

Анализ основных социально-экономических показателей в 1997-98 гг. давал основания полагать, что формирование среднего класса в России идет достаточно успешно. Наряду с группами населения, которые можно рассматривать как «группы выживания», появился статистически значимый социальный слой, представители которого сумели использовать различные стратегии адаптации для достижения устойчивого и достаточно высокого уровня жизни, который можно условер назвать «группой успешной адаптации». Финансовый кризис августа 1998 г. существенно осложнил экономическое положение слоев населения, которые могут быть отнесены к среднему классу. Негативные последствия кризиса проявились в следующем.

·         В результате кризиса, прежде всего, пострадали предприниматели, занимающиеся оптовой и розничной торговлей импортными товарами и связанные с импортом производители отечественных товаров и продуктов.

·         Вкладчиками коммерческих банков являлись именно представители потенциального среднего класса и именно их сбережения пострадали в наибольшей степени.

·         После августовского кризиса потеряли работу представители кредитно-финансового, рекламного и страхового секторов экономики.

·         Из-за роста цен на фоне замораживания заработной платы высокооплачиваемые наемные работники из числа представителей «группы успешной адаптации» перешли в категорию «группы выживания».

Спектр мнений относительно судьбы среднего класса после кризиса 1998 г. достаточно противоречив: от «полного разрушения адаптационных достижений среднего класса» и «отступления к ситуации 1992 г.» до сведения последствий кризиса только к чисто валютному кризису и быстрому восстановлению предкризисного уровня за счет перегруппировки деятельности. Перечисленные выше последствия кризиса являлись основанием для пессимистических заключений. Какие же экономические и социальные изменения послужили основой для оптимистических оценок?

·         Несмотря на то, что в коммерческих банках в основном «пропали» сбережения потенциального среднего класса, было бы большим преувеличением считать, что данная категория граждан потеряла свои сбережения. Имеющиеся у них на руках 10-12 млрд. долларов США после кризиса, наоборот, увеличили свою ликвидность. В наличных долларах хранилась примерно половина всех сбережений формирующегося среднего класса. Сохранившиеся сбережения помогли домохозяйствам продержаться некоторое время после кризиса: поддержать бизнес, личное потребление, оплатить переквалификацию и пр.

·         Большинство представителей потенциального среднего класса так или иначе связаны с неформальной оплатой труда, которая в подавляющем большинстве осуществляется в долларах США. В течение года после кризиса цены в среднем выросли в 2.5-3 раза, а курс доллара - практически в 4 раза. Поэтому снижение долларовой зарплаты наемным работникам в 1.5 раза нельзя однозначно рассматривать как снижение оплаты труда. Конечно, потребление рассматриваемой категории граждан смещено в сторону более дорогих товаров относительно структуры индекса цен, на основе которого Госкомстат РФ определяет темпы роста цен. Однако даже с учетом корректировки на стандарты потребления курс доллара опережал инфляцию.

·         Трудно не согласиться с тем фактом, что августовский кризис повлек за собой сокращение именно тех рабочих мест, на которых были заняты успешно адаптированные к рыночным условиям работники. Но нельзя и не отметить, что кризис создал и новые рабочие места, как в реальном секторе экономики за счет некоторого оживления спроса на российские товары, так и в непроизводственном секторе. Возникли новые консалтинговые фирмы, обслуживающие взаимные претензии юридических лиц, торгующие долгами, распродающие обанкротившиеся фирмы, занимающиеся реструктуризацией убыточных фирм и пр. Наиболее подготовленными для работы на данных участках оказались именно высвободившиеся работники финансово-кредитного сектора.

Специальное социологическое исследование[1] позволило прояснить ряд вопросов, связанных с изменением социально-экономического положения среднего класса в связи с шоком 1998 г.

Были ли готовы представители средних слоев к финансово-экономическому кризису? С одной стороны, ощущение кризиса складывалось из информации об азиатских финансовых кризисах, падении цен на нефть, наконец, из разрушенных надежд на начало экономического роста и обсуждающихся в прессе вопросов о переходе к плавающему курсу рубля. В апреле-июне 1998 г. отмечалось падение курса акций, повышение ставки рефинансирования, нарастание заимствований за рубежом по растущим ценам, рост ставок по депозитам до 40-50%, что является явным признаком кризиса банковской ликвидности. Исходя из этих признаков, втягивание страны в кризис можно было с достаточной долей уверенности предположить.

С другой стороны, люди в большей степени были склонны связывать кризис с осенним периодом, когда после летнего затухания обычно наступало оживление на товарном и финансовом рынках. Поэтому треть респондентов кризис застал врасплох, чуть меньше половины опрошенных (43%) были готовы к кризису, но не такому масштабному, и 27% респондентов было ясно, что масштабный кризис неизбежен и они заранее сделали все возможное, чтобы минимизировать потери.

Степень неожиданности была неодинаковой для занятых в различных секторах экономики. Занятые в реальном секторе экономики наиболее адекватно воспринимали как сложившуюся в преддверии кризиса финансово-экономическую ситуацию, так и способности правительства предотвратить или минимизировать кризис. Занятые в финансовом секторе проявили одновременно и наибольшую осведомленность, и оптимизм, рассчитывая, что кризис их мало затронет. Значительно меньшую осведомленность о перспективах кризиса проявили респонденты, занимающиеся консалтингом и, казалось бы, обязанные делать профессиональные прогнозы развития экономической ситуации. Большинство же работников науки, образования и здравоохранения были застигнуты врасплох.

Руководящему составу удается лучше отслеживать ситуацию, чем наемным работникам: лишь 5% наемных работников понимали, что масштабный кризис неизбежен, в то время как среди «первых лиц» таких 50%, а среди их заместителей - 45%.

Понимание грозящей катастрофы требовало каких-то действий. Однако ни детальное изучение тактики действий в предшествующие кризисные ситуации, ни анализ реального положения дел накануне кризиса не позволяли выработать однозначно успешную тактику поведения.

Aposteriori известно, что в наибольшей степени выиграли те, кто имел наличные доллары и валютные вклады в Сбербанке РФ. Однако из всех банков наиболее тяжелая ситуация после кризиса сложилась именно у Сбербанка РФ, выступавшего самым активным игроком на рынке ГКО. Можно с высокой долей уверенности утверждать, что валютные вкладчики Сбербанка РФ получили свои вклады в полном объеме только потому, что их численность была весьма мала.

По данным ВЦИОМа[2] подавляющее большинство предпочитает не хранить сбережения в банках и иностранная валюта рассматривается в качестве лучшей формы хранения сбережений. Приоритетность иностранной валюты при выборе стратегий сберегательного поведения еще больше возрастает, когда речь заходит о больших суммах денег: с такой позицией согласны 77% тех, кто избрал однозначную точку зрения (да, нет). И это несмотря на то, что перед августовским кризисом у определенной части населения операции с валютой ассоциировались с некоторыми трудностями: 24% придерживались мнения, что сбережения неудобно хранить в валюте из-за организационных сложностей (нет поблизости обменных пунктов, неудобный режим их работы и т.д.); 48% согласились с тем, что люди опасаются совершать валюто-обменные операции из-за того, что боятся обмана или ограбления.

Накануне кризиса население не опасалось за обесценение своих долларовых сбережений в случае принятия мер, ограничивающих свободную конвертацию иностранной валюты. И, как известно, действительно после августовского кризиса, когда возник дефицит наличных долларов в обменных пунктах, «черный» валютный рынок наладился оперативно и повсеместно. Население преодолело барьер негативного отношения к какому-либо неформальному рынку. Таким образом, накануне кризиса в массовом сознании российских граждан сложилось мнение, что деньги лучше хранить в валюте, но, учитывая опыт прошлых кризисных ситуаций, некоторые предпочли их хранение на валютных счетах, а не в наличной форме, так как возможны некоторые запретительные барьеры на обращение наличной валюты. Респонденты-представители «группы успешной адаптации» в основном и реализовывали эту стратегию: из тех, кто предпринимал какие либо действия накануне кризиса, 53% успели перевести большинство своих активов в наличную валют, а 17% перевели активы фирмы и личные сбережения за рубеж (70% из них - руководители фирм и предприятий). Следует также отметить, что 32% потенциальных представителей среднего класса ничего не предпринимали и причины их такой тактики были следующие:

·         неуверенность в правильном выборе стратегии поведения;

·         стратегия поведения была известна, но не успели ее реализовать до кризиса, так как предполагали, что кризис наступит позже;

·         были уверены, что бизнес не пострадает от кризиса;

·         не ожидали столь глубокого кризиса;

·         кризис ожидали, но не видели возможности предпринять быстрые и эффективные меры предосторожности.

В предкризисный период перевод активов в иностранную валюту являлся не единственной приоритетной стратегией для «группы успешной адаптации»: среди тех, кто предпринимал определенные шаги по смягчению последствий кризиса, 42% покупали недвижимость и прочие дорогостоящие предметы и 23% возвращали валютные долги, чтобы не оказаться в долговой ловушке после девальвации.

Таким образом, разразившийся в августе 1998 г. кризис в принципе ожидался представителями «группы успешной адаптации», однако для многих оказался неожиданным период его наступления и масштаб последствий. Большинство представителей среднего класса готовились к предстоящему кризису, но не все выбрали правильную схему демпфирующих мероприятий. В частности, накануне кризиса около 10% общего объема накоплений респондентов находилось на счетах в коммерческих банках, что составляло 50% от общего объема организованных сбережений (счета во всех банках, включая и зарубежные). При этом 28% респондентов имели валютные счета в коммерческих банках и 13% - рублевые.